зашла слишком далеко. Мы требуем от него чего-то, он нас не
понимает, а почему?
Пропаганда.
Зачем сразу же враг? Зачем кидаться такими словами? Я
лично, как работник БЕЗО, привык искать в людях хорошее,
самое лучшее, что в них есть. Мы должны нашего Классика
попытаться понять. Дело в том, что я тут просматривал
всякие старые дела предварительных писателей и обнаружил,
что среди них было много, в общем-то, ненормальных и с ними
надо обращаться тонко. Потому что иначе они упираются. Как
вот сейчас он. А все дело в том, что он человек творческий,
ему нельзя просто приказывать сделать то-то и то-то, а мы
должны предложить ему широкий выбор, чтобы размах был для
творчества. Ну, допустим, не хочет он указать
местонахождение сейфа. Ладно, не надо. Не хочет вычеркнуть
своего героя, это можно понять. Но послушай, дорогуша, -
обратился он уже лично ко мне. - Ты можешь сам что-нибудь
придумать. Допустим, не хочешь вычеркивать своего этого, но
можно сделать, что он умер - и все. И на этом поставить
точку. Или, допустим, его не заморозили, а засолили. А?
примеру. Даже Звездоний, боясь опустить голову, как-то ее
слегка развернул и посмотрел на меня по-птичьи.
Продуктивная.
станет засаливать человека? Он же не огурец и не свинина.
как бы в порядке бреда. Ну можно чего-нибудь другое
придумать. Допустим, его заморозили, в сейф положили, а там
дырка, он разморозился и протух. Короче говоря, всякие
варианты могут быть. Тебе лучше видно, ты ж художник.
категорически против таких поправок. Может быть, если б не
этот ее взгляд, я бы и уступил. А так...
- Нет, такого не будет. И вообще, раз вы так со мной
разговариваете, я с вами никаких дел больше иметь не хочу.
Не надо мне ни юбилеев ваших, ни почестей. Я вот только
дождусь своего космоплана и уеду к себе обратно в Штокдорф.
Звездоний.
определенные правила пересечения границ. У нас без визы
нельзя. У нас даже для того, чтобы выехать в Первое Кольцо,
куда-нибудь, понимаете, допустим, в Калужскую область, и то
виза нужна.
не только не комунянин, я даже советского гражданства вот
уже шестьдесят лет с лишним лишен. И вообще я не ваш.
странно переглянулись, а Коммуний Иванович улыбнулся, широко
развел руки и, называя меня моим человеческим именем,
удовлетворенно сказал:
реабилитировали.
здесь. - Он, указал мне на длинное приземистое здание и,
пока я разглядывал это здание, включил скорость и укатил,
обдав меня клубами пара.
здание представляло собой что-то вроде барака, все окна
которого были совершенно темны. Над дверью посреди барака
тускло отсвечивала ободранная вывеска:
тянулся высокий железобетонный забор с колючей проволокой
наверху, из чего я заключил, что нахожусь на самой окраине
Москорепа.
и толкнул дверь, которая с ужасным скрипом открылась, когда
я надавил на нее плечом.
пожилую женщину, младшего лейтенанта. Она сидела возле
тумбочки, на которой слабо светила коптилка, сделанная из
консервной банки. Интересно, откуда они взяли эту банку? Я
в Москорепе ни разу никаких консервов не видел.
"Коммунистическая".
восторг и попросит автограф, но ничего подобного не
случилось. Она долго мусолила какую-то грязную книгу и
водила по строчкам скрюченным пальцем. Отыскав нужное, она
взяла с тумбочки связку ключей, взяла коптилку, повела меня
куда-то в глубь коридора и, открыв дверь No 14, сказала:
выключателя не было, как не было, впрочем, и лампочки. Но
луна светила достаточно ярко, и я разглядел узкую железную
кровать, стоявшую в углу у забранного решеткой окна, и
покосившуюся табуретку. Кровать была покрыта суконным
одеялом, поверх которого лежала подушка, набитая, как я
понял, трухлявой соломой. По-моему, ничего больше в комнате
не было, не считая пластмассового горшка, который я нашел в
углу возле двери.
я же знал, что за мое упрямство мне придется как-то платить,
и решил: ну и черт с ними, поживу и здесь. Хорошо еще, что
дали отдельный номер, а не койко-место в общей комнате, где
потребители свинины вегетарианской наверняка не только
храпят.
дальше раздеваться не стал и лег поверх одеяла.
оттого, что меня грызли какие-то насекомые. Несколько раз
за ночь я вставал, отряхивался, опять ложился, к утру
немного поспал, а когда встал, ужаснулся. По стенке ползали
клопы, одеяло шевелилось от вшей, а между ними прыгали
блохи. Я задрал рубашку и увидел, что все тело у меня
покрыто красными точками.
выскочил в коридор. У меня, конечно, было подозрение, что
ботинки мои я найду вряд ли начищенными, но их там и вовсе
не оказалось.
спросил про туфли, она слегка удивилась, а потом объяснила,
что за вещи, выставленные в коридор, администрация не
отвечает. Этого следовало ожидать. Я спросил у нее, где
тут у них кабесот, она сказала, что никаких кабесотов в
гостиницах этого класса не бывает, а накопитель продукта
вторичного находится у меня в номере. Она имела в виду,
очевидно, горшок.
хотелось, но ничего не поделаешь, я вернулся в номер.
Интересно, что кусок газеты метра в два с половиной там
все-таки был. Развернув этот кусок, я сразу увидел крупный
заголовок: "ЧЕЛОВЕК ИЗ ПРОШЛОГО".
имя мое ни разу не было упомянуто.
критику, но раньше я был, может быть, более толстокожий и не
принимал все так близко к сердцу, но теперь прочитанное меня
глубоко ранило. В статье было сказано, что некий
отвратительный тип с давних времен ступил на путь
Лукьяненко Сергей
Скальци Джон
Орлов Алекс
Бажанов Олег
Орлов Алекс
Афанасьев Роман