летчик, девять лет назад пришедший в Патруль. Окончил годичную Высшую
школу в Джемстауне на Святой Елене. Два года стажировался в
Южно-Атлантическом отряде Патруля. С тех пор работал здесь, на Тихом
океане. Вот, собственно, и вся фактография. Толковый мужик, но слишком
замкнутый - общее мнение. И все...
судьбы человек. Рвался в космос - и пришлось отказаться. Вы слышали о
болезни Стентона?
Полная неспособность к адаптации в условиях невесомости. Встречаетс
исключительно редко - сам Стентон оказался чуть ли не единственной ее
жертвой. Но космос для него закрылся - и навсегда. И потерял себя человек.
Летал на дирижаблях... Безрадостно летал. Все тосковал о своем черном небе
- была у него такая детская мечта. Да, худо ему пришлось... Я уговорил
тогда начальника патрулей Гайотиды-Вест взять его с собой вниз - просто
развеяться чуть-чуть. А Стентон взял да открыл - для себя открыл - небо
гидрокосмоса. Оно ведь тоже черное, Орсон.
все правильно. Что уходит, ушла даже из его жизни тоска по несбывшемуся.
Что нашел он наконец себя и дело свое. А кончилось - сами видите, как и
чем. Ну кой черт понес его за Душманом в одиночку?..
бывает - знаете, ход маятника - впал в другую крайность. В
самоуверенность.
запнулся и смолк. - Слушайте, а ведь из вас мог бы получиться неплохой
духовник, Орсон. Чем черт не шутит... Попробуйте. Возможно, ей захочетс
выговориться. Надо же с кем-то разделить... И у вас это может получиться.
Должно.
я. Кстати, Душман вас интересует тоже как психолога?
ведь брал у него интервью. В Бриджтауне, года полтора назад.
этого в нем нет...
мы сами виноваты. Все мы.
последний раз в луна-парке?
но после разоружения это... Сафари. Убей слона - получишь пятнадцать
очков, жирафа - десять, льва - двадцать пять. Убей! Вы знаете, о чем
мечтаю? Чтобы стояли автоматы "Поймай браконьера". Автоматы "Спасательна
операция" - не достать захватом зажигалку, а поднять подводную лодку. Тот
же автомат, но другая психология.
закладывается мироощущение.
Мэтью?
время настоящим экологическим бедствием. Захламленные пляжи, да и не
только пляжи - все те места, куда можно было выбраться на уик-энд. И вот
лет семьдесят назад кому-то пришла в голову ослепительная идея. Он
подсчитал, что триста шестьдесят таких банок удерживают на плаву человека.
И родилась игра - ежегодная регата и парад. Из банок стали делать лодки,
плоты, катера, яхты - словом, все, что способно держаться на плаву. Из
банок нужно было делать все, кроме двигателя и паруса. Причем призы
присуждались не только за скорость, но и за оригинальность конструкции,
богатство фантазии, красочность внешнего вида. Так что вы думаете? Ни
одной банки в округе было не сыскать днем с огнем. И сейчас так по всей
Австралии, потому что жестяная регата стала уже развлечением национальным.
Вот то, о чем я думаю. Никакая, самая лучшая, самая умная агитация,
никакие репрессивные меры не смогли бы дать такого результата. Пока
вывешивались плакаты, на них не обращали внимания. Платили штрафы, но
хламу не убавлялось. Придумали игру - и вот результат.
радиоочерков о террациде, но потом переросла этот исходный материал. Это
был репортаж с театра военных действий, которые вел человек против
собственной планеты. В Амазонии и Центральной Африке каждый год сводились
тысячи квадратных километров леса, - и пепел этих лесов должен был стучать
в каждое человеческое сердце. Потравленная сточными водами завода
синтетических жиров рыба всплыла кверху брюхом в маленькой баварской
речушке - и ее пепел тоже должен был стучать в сердца людей. Разливалась
по океанским волнам нефть, умирал в вольере Джерсийского треста последний
горный орел - и неосязаемый пепел уничтоженной жизни должен был, обязан
был колотиться в людские сердца. Если верить прессе, книга получилась. А
на самом деле... Кто знает? Янг подарил ее Захарову при прошлой встрече -
в сорок третьем, на очередном Тихоокеанском конгрессе. Подарил скорее в
знак симпатии, которую вызывал у него этот высокий, грузный, на первый
взгляд медлительный старик. Но, оказывается, он прочел. И внимательно...
"Бертон Букс". Она так и называется - "Играть, чтобы жить".
совсем не игра?
сказать, кто кого интервьюирует.
редко я стараюсь ими пользоваться - слишком хорошо знаю скорость их
обесценивания, но... Я был в доме у одного деятеля. Крупного деятеля. У
него роскошная вилла - этакое ретро в стиле Луиса Кана. И в холле - голова
Морского Змея. Я было подумал, муляж. Даже похвалил, дурак. А его так и
передернуло: в доме все только подлинное. Вот так-то... - Янг помолчал,
гася с прежней силой вспыхнувшую злость. Он плеснул себе минеральной (она
была еще холодной), выпил, потом добавил уже совсем другим тоном: - Ну и,
конечно же, чисто профессиональное - мы ведь, журналисты, такой народ, нам
подавай что погорячее. Если я не буду оперативно давать очерки о погибшем
патрульном, об арестованном браконьере, да не каком-нибудь, а самом
Душмане, - кто ж мне платить будет? А ведь есть надо. Я, грешник, люблю
хорошо поесть...
рифкомбер в самом деле приличный, а моряк... Просто я люблю море. Оно -
полигон надежды. На море мы уже научились жить так, как подобает человеку,
- с тех пор, как перестали считать океан театром военных действий и
неисчерпаемой кладовой. Где больше всего международных работ, проектов,
организаций? На море. Где, случись с тобой что, на помощь придет любой?
Опять же на море. Здесь мы все просто люди, а потом уже австралийцы,
русские, японцы, американцы... Здесь мы больше всего ощущаем себ
человечеством - то, чему на суше нам еще учиться и учиться. Море - это
модель нашего завтра. Тень грядущего. И потому его нельзя не любить. Но
стать моряком... Это вряд ли. И вдобавок - невезучий я.
посудите, Мэтью, куда это годится: я думал, "Ханс Хасс" будет обеспечивать
операцию до конца, выбил из своей фирмы кредит на спецрейс - гнать сюда
самолет из Каракаса влетело в кругленькую сумму, поверьте...
батиандр...
Душмана, с Гайотиды-Зюйд на рандеву с ним высылают эту чертову ветряную
мельницу, куда мне не перепрыгнуть никакими силами, и с каждым часом
удаляюсь от места, где должен быть, на тридцать миль.
усилием встал. - Я сейчас.
двадцать лет не был адмиралом, Янгу почему-то хотелось называть его именно
так. Сколько же ему лет? За семьдесят, это Янг знал. И хорошо, если не
семьдесят пять. Пора бы и на покой. Только жаль, когда на покой уходят
такие люди. А могут ли такие люди уйти на покой? Они всегда найдут себе
Махров Алексей
Лукьяненко Сергей
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий