отворил и ее. Здесь воняло свиньями, слышна была их сонная возня в соломе,
вряд ли тут могла находиться лошадь. Для верности Антон все-таки посветил
через порог спичкой и понял: напрасно.
спектакль, вязал на полу Зоську? Не нести же ее на себе пять километров в
Скидель... Однако неужели же это исправное кулацкое хозяйство
действительно обходилось без лошади? Или его все-таки надували, где-то
упрятав лошадь, которую он просто не мог найти?
ожидании того, что должно последовать дальше. Но Антон теперь решительно
не знал, что предпринять. Действительно, лошади на хуторе могло и не быть,
ее могли спрятать в лесу, у соседей, в ближайшей деревне. Где еще можно
было искать? Антон окинул взглядом тусклые в ночи силуэты сараев и заметил
на отшибе еще какую-то постройку - ток или пуню.
скрипнувшую в тиши дверь. Тут действительно сильно и знакомо запахло
пересохшим сеном, но было совершенно темно, и он снова сунул руку в карман
за спичкой.
Не можно палить...
конец сарая был забит сеном, рядом стояли вилы, грабли, какие-то
прислоненные к стене доски - похоже, коня не было и тут.
Похоже, он по-настоящему влип на этом проклятом хуторе, завяз, как в
болотной трясине, - ни взад, ни вперед. Оставалось разве что идти на
мировую с Зоськой, может, как-нибудь улещить ее. Но для этого придется ее
развязать, какой же разговор со связанной?
едет ли кто по дороге? Но везде было тихо, над лесной равниной лежала
глубокая ночь, сильно дул западный ветер, снег под ногами таял, было сыро
и зябко.
и, зажав в зубах плюшевый конец воротника, беззвучно рыдала. Никогда еще
за все восемнадцать лет ей не было так больно и так мучительно обидно.
Короткая борьба с Антоном совершенно обессилила ее. Как ни отчаянно она
сопротивлялась, все же не могла противостоять его злой мужской силе, он
расправился с ней в считанные секунды, и теперь она не могла шевельнуть ни
рукой, ни ногой - так он туго скрутил их веревкой. Из разговора Антона с
хозяином Зоська поняла его намерение и поняла также, что она пропала. Как
самая последняя дура, она доверилась этому шкурнику, а потом полдня
сомневалась в его предательстве, еще пытаясь в чем-то переубедить его, не
дать совершить свой последний гибельный шаг. Теперь вот ее ждала расплата.
Он купит себе жизнь ценой ее гибели: как глупую телку, повезет и сдаст ее
на расправу полиции. Что ж, итог достоин его вероломства, равно как и ее
беспросветной глупости.
боку в темном промежутке между столом и скамьей, на которой недавно
сидела. Под ее мокрым плечом хлюпала холодная лужица, натекшая с ее ног, и
ей так хотелось завыть, закричать, позвать на помощь людей, открыть им
глаза на этого лжепартизана. Но что толку было кричать, звать тут было
некого. И, лишенная способности шевельнуться на полу, она горячечно
металась в мыслях в поисках хоть какой-нибудь возможности выхода. Но,
кажется, выхода не было, и оттого было нестерпимо обидно и больно.
которым она не распоряжалась, наоборот, время стало распоряжаться ею, и ей
оставалось лишь покориться его немилосердному ходу. Но она не могла
покориться, все-таки она жаждала совладать с бедой, тем белее что Голубин
ушел, конечно, предусмотрительно заперев дверь снаружи. Она слышала его
шаги на крыльце и его короткий разговор с хозяином, затем их шаги пропали
во дворе, и она, перестав плакать, вслушалась. Ей показалось, он
возвращается: стукнула дверь. Но это была не та дверь, за которой исчез
Голубин, а та, что вела в другую половину избы. Она действительно тихонько
задергалась, словно затряслась под чьей-то невидимой рукой. Зоська
удивленно приподняла голову с пола - слабый огонек коптилки в печурке едва
освещал мрачный потолок тристена и серый прямоугольник двери, подпертой
ухватом. Но вот верхний конец ухвата будто сам по себе пополз в сторону,
медленно освобождая дверь от подпора, и та наконец растворилась. В тристен
проскользнул Вацек, за ним вбежала хозяйка, оба бросились к Зоське.
ноги сразу подвернуло веревкой, за которую тут же ухватился Вацек. Упав
возле нее на колени, он начал яростно дергать туго затянутый узел, и
хозяйка, метнувшись к печи, сунула в его руки нож.
она вскочила, сбрасывая с перетянутых кистей намотанные остатки веревки.
Она еще не вполне осознала, что это спасение, она лишь почувствовала, что
возможности ее вдруг увеличились, и особенно остро поняла, что у нее
появились союзники. Это сразу удвоило ее силы, она скинула с себя
обреченность и устремилась к неясной еще, едва блеснувшей вдали надежде.
занавеску-дерюжку, Вацек знакомо стукнул клямкой двери, и на нее пахнуло
холодом улицы - и свободой. "Спасибо!" - бросила она сдавленным шепотом и,
наткнувшись на что-то в темноте и едва не упав, рванулась к спасительно
замерцавшему проему раскрытой во двор двери.
двор с дровосеком возле порога и разбросанными вокруг толстой колоды
поленьями; чуть в стороне громоздились заснеженные комли сложенных под
стеной бревен; она бросила взгляд в другую сторону - за плотом в снегу
темнела на отшибе банька, мимо которой они проходили, направляясь к
усадьбе.
изгороди побежала к баньке.
метров к баньке, ежесекундно ожидая услышать крик или даже выстрел сзади,
теперь она знала, что пощады от него ей не будет. Но приземистая длинная
хата с тристеном, наверно, прикрывала ее от двора, или, может, Антон был в
хлеву, искал лошадь. Странно, но в эти секунды она почти жаждала его
окрика, она хотела засвидетельствовать его растерянность, пусть бы себе
стрелял, черта теперь он попадет в нее. А в беге она еще могла
посоревноваться с ним, пусть попробует догнать ее...
не заметил ее побега, и она с распиравшим грудь дыханием забежала за
баньку. Далее за изгородью и неширокой полосой огорода темнела в ночи
высокая стена леса, который готов был спасти ее, надо лишь не терять
время, пока не спохватился Голубин. Но то ли с усталости или еще почему,
она не бросилась дальше, в лес, а прижалась спиной к шершавым бревнам
стены, и слезы снова покатились по ее щекам.
обмерла - со двора донесся знакомый голос Антона. Но голос был в меру
спокоен, без крика и тревоги, что-то он спрашивал там, и ему тихо отвечал
хозяин. Кажется, он все еще не обнаружил ее побега - они говорили о
лошади. Но что будет, когда он вернется в избу и не найдет ее там? Ведь он
может перестрелять всех, поняв, что она сбежала с их помощью. Боже, что
ожидало эту несчастную семью?..
ничего не было видно. Антон с хозяином куда-то исчезли, может, уже
вернулись в избу. Конечно, ей следовало без промедления бежать в лес,
авось он не сразу бросился бы за ней по следам, но она медлила. Ее опять
словно парализовало за этой провонявшей копотью и дымом банькой, вся она
тряслась от охватившей ее на ветру стужи и с ужасом ждала криков и
выстрелов - теперь уже не со двора, а в избе.
она стояла у стены уже минуту, если не больше, чувствуя, как убывают ее с
таким желанием обретенные шансы спастись... Вдруг она снова услышала
голоса во дворе, и это вернуло ей часть самообладания - значит, они еще не
в избе и самое страшное откладывалось еще на две-три минуты. И тогда, все
вглядываясь из-за неровного угла бани во двор и постройки, она увидела на
сером снегу две неясные вдали фигуры: высокую - Антона и пониже - хозяина,
которые уходили куда-то к сараям. Тут только она смекнула, что он будет
обыскивать сараи, что лошади пока не нашел. Тем самым он дарил ей еще
несколько скупых минут, и она вдруг поняла, что сейчас сделает.
назад ко двору. Минуту назад, выбежав из двери, она видела на дровосеке
вогнанный в колоду топор. Теперь, по-кошачьи крадучись возле стены, она
вбежала на дровосек и схватилась за гладкое холодное топорище, обеими
руками с усилием выдернула топор из колоды. Потом обогнула с другой
Громыко Ольга
Зыков Виталий
Афанасьев Роман
Распопов Дмитрий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман