Чтение 14–й страницы книги ~Только обгон~

далее - Можете взять эти слова на заметку, вы, там, в ЮПИ11. -
Но человек от рождения жертва этой трепещущей паутины, индусы называли ее
"Лила" (цветок), и никак ему из нее не вырваться, разве что уйти в
монастырь, где тем не менее часто поджидают его омерзительные извращенцы -
Так почему бы тогда не расслабиться наслаждаясь любовью пшеничного брюшка?
Но я знал что всему придет свой конец.
Ирвин был совершенно прав, советуя походить по издателям чтобы
договориться о публикации и оплате - Они предложили мне 1000$ выплатами по
100$ ежемесячно, и редакторы (а об этом вот я не знал) поднапрягли свои
воробьиные мозги над моей вовсе не нуждающейся в этом прозой, и
подготовили книгу к публикации с миллионом faux pas12 человеческого
скудоумия (ой?) - Так что я вполне был готов жениться на Рут Хипер и
обзавестись домиком в Коннектикуте.
Ссадины на ее коже, как сообщила мне ее дражайшая подруга Эрикссон,
возникли в результате моего приезда и наших любовных утех.

32

Вместе с Рут Эрикссон мы болтали днями напролет, и она рассказала мне
историю своей любви к Жюльену - (ну и ну) - Жюльену, моему наверное
лучшему другу, с которым мы жили вместе на мансарде на 23-й улице, когда
он первый раз повстречал Рут Эрикссон - В те времена он был безумно в нее
влюблен, но она не отвечала ему взаимностью (насколько я знаю, это было не
совсем так) - Но теперь когда он женат на очаровательнейшей из женщин
мира, Ванессе фон Зальцбург, мой хитроумный приятель и наперсник, О
теперь-то она хотела его! Он даже звонил ей по межгороду на Средний Запад,
но без особого успеха тогда - Вот уж действительно, в волосах у нее
Миссури, Стикс, или скорее уж тогда Митилена13!
Старина Жюльен, вот он приходит с работы из бюро, благополучный молодой
администратор в галстуке и с усиками, хотя когда-то в старые времена мы
валялись с ним в дождевых лужах, поливая себе волосы чернилами и оглашая
улицу воплями мексиканских боррачо14 (или миссурийскими, долгими) -
Приходя домой с работы, он плюхается в изумительное кожаное кресло, первый
барский дар своей лаэрдовой15 жены, вторым стала детская колыбелька, и
сидит там у потрескивающего огня, покручивает себе ус - "Нет в жизни
занятий важнее чем растить детишек да крутить себе ус", говорит Жюльен,
который сказал мне что он новый Будда, желающий перерождений! - Новый
Будда, посвятивший себя страданию!
Я часто навещал его в бюро и наблюдал за ним за работой, за тем как он
ведет себя там ("Эй ты разъебай топай сюда!"), за скороговоркой его речи
("Да ты че, любое малюсенькое самоубийство в Западной Вирджинии стоит
десяти тонн угля и всех этих Джонов Л. Льюисов!") - Он отвечал за то чтобы
самые (с его точки зрения) важные и слезливые материалы шли по каналам его
агентства - Он был любимчиком самого главного придурка, президента
телеграфного агентства Громилы Джо Такого-то - Его квартира, в которой я
иногда зависал днем, за исключением дней когда мы балясничали попивая кофе
с Эрикссон, была наверное прекраснейшей из манхэттенских квартир, и в
жюльеновом стиле к тому же, с маленьким балкончиком выходящим на неоновые
огни, деревья и автомобили площади Шеридан, с холодильником на кухне,
забитым кубиками льда и кока-колой, чтобы разбавлять наше старое бухло
виски Приятельское - и я коротал там часы разговаривая с его женой Нессой
и детишками, которые просили нас говорить потише как только по телевизору
начинали показывать Мики-Мауса, а потом входил Жюльен, в своем костюме,
расстегнутом воротнике, галстуке, говоря "Черт - приходишь вот домой после
тяжкого трудового дня и находишь тут этого маккартиста16 Дулуоза", и
иногда вместе с ним приходил один из помощников редактора типа Джо
Скрибнера или Тима Фосетта - Тим Фосетт был глуховат, ходил со слуховым
аппаратом, был сострадательным католиком, и до сих пор любил страдальца
Жюльена - Плюх, Жюльен падает в кожаное кресло возле растопленного Нессой
камина, и покручивает себе ус - У Ирвина с Хаббардом есть такая догадка
что Жюльен отрастил себе эти усы чтобы казаться старше и уродливей чем на
самом деле - "А есть что-нибудь поесть?" говорит он, и Несса приносит
половину жареного цыпленка, от которого от пощипывает рассеянно, пьет
кофе, и спрашивает не хочу ли я смотаться вниз за еще одной пинтой
Приятельского -
"Скинемся пополам"
"Вечно вы, кануки17, норовите скинуться скинуться да словчить", и мы
спускаемся вниз вместе с черной спаниелихой Почки на поводке, и не доходя
до магазинчика заваливаемся в бар чтобы пропустить по стаканчику ржаного
виски с колой и посмотреть телевизор вместе с другими менее беззаботными
нью-йоркцами.
"Придурок ты, Дулуоз, чистых кануцких кровей придурок"
"Это ты о чем?"
Ни с того ни с сего он хватает меня за пазуху, да так что отскакивают две
пуговицы.
"Да что ты прицепился к моей рубашке?"
"Че, мамочки нет поблизости чтобы пришить, а?" и он дергает опять, терзая
бедную мою рубаху, и смотрит на меня печально, и печальный взгляд Жюльена
говорит мне: -
"Ах ну что за дерьмо чувак, вся эта наша с тобой 24-часовая беготня от
звонка до звонка, все эти попытки вырубить себе кусок пожирней - когда мы
отправимся на небеса, нам и в голову не придет подумать о том ради чего
была вся эта суматоха, и на что мы были похожи". Однажды, встретив
девушку, я сказал ему: "Какая прекрасная девушка, грустно" и он сказал
"Ах, все мы прекрасны и грустны"
"Почему?"
"Тебе этого не понять, потому что ты чистых кануцких кровей придурок"
"Зачем ты твердишь все время эту ерунду?"
"Потому что ты из семейки толстозадых"
Он единственный в мире кому позволяется оскорблять мою семью,
правда-правда, ведь оскорбляет он семью рода человеческого.
"А как насчет твоей семьи?"
Он даже не удостаивает меня ответом. - "Да будь ты даже самим королем,
тебя б давно уж повесили". Когда мы возвращаемся в квартиру он начинает
возбуждать собаку (у нее течка): "Ах какая черная сочная задница..."
Метет декабрьская пурга. Приходит Рут Эрикссон, в гости, они сидят с
Нессой и болтают часами, а мы с Жюльеном смываемся и через его спальню
спускаемся по запорошенной снегом пожарной лестнице чтобы догнаться в
ближайшем баре виски с содовой. Я вижу как он проворно спрыгивает с нее
передо мной, и так же не раздумывая прыгаю. Но он-то делал это уже не раз.
Между свисающим концом пожарной лестницы и мостовой десятифутовая
пропасть, и в полете я понимаю это, но недостаточно быстро, и падаю прямо
головой об асфальт. Хряп! Жюльен поднимает меня с окровавленной головой.
"И все это ради того чтобы смыться от баб? Дулуоз, а тебе идет когда ты
весь такой окровавленный"
"Это вытекает твоя чертова кануцкая кровь", добавляет он в баре, но это не
потому что он жестокий, а просто так. "Вот и в Новой Англии у них тоже,
чуть что - сразу лужа кровищи", но видя гримасу боли на моем лице, он
проникается сочувствием.
"Ах бедняга Джек" (прижавшись ко мне лбом, как Ирвин, по той же самой и
все ж по другой причине) "надо было тебе оставаться там где ты был до
приезда сюда - " Он зовет бармена и спрашивает нет ли у него примочки для
моей раны. "Старина Джек", бывают времена когда в моем присутствии он
становится совершенно смирным, и хочет знать что я на самом деле думаю,
или что на самом деле думает он. "А вот сейчас то что ты скажешь важно для
меня". Встретив его впервые в 1944 году, я подумал что он просто паскудный
юный гаденыш, и в единственный раз когда я курил при нем марихуану я
как-то сразу врубился что он против меня, это потом мы с ним всегда только
напивались... и все таки. Жюльен, прищурив свои зеленые глаза, стройный,
жилистый, мужественный, трясет и колошматит меня. "Поехали, покажешь мне
свою девушку". Мы берем такси и едем через снега к Рут Хипер, и как только
мы заходим к ней, она видит что я пьян и вцепляется мне в волосы, она
тащит меня и дергает несколько раз, выдергивает несколько волосков из
места жизненно необходимого мне для причесывания и начинает дубасить
кулаками по моей физиономии. Жюльен сидит, смотрит и говорит, что из нее
получился б неплохой отбивающий в бейсболе. Так что мы уходим.
"Не нравишься ты своему бейсболисту, чувак", радостно говорит Жюльен в
такси. Мы возвращаемся к его жене и Эрикссон, которые до сих пор все еще
чешут языками. Боже ж мой, из женщин должны получаться лучшие из лучших
писателей.

33

Теперь подходит время ночной телепрограммы, так что мы с Нессой замешиваем
на кухне еще по виски с колой, выносим их позвякивая к камину, и
расставляем стулья вокруг телеэкрана чтобы посмотреть на Кларка Гейбла и
Джин Харлоу в фильме про каучуковые плантации 1930-х, клетка с попугаем,
Джин Харлоу чистит ее и говорит попугаю: "Чего это ты нажрался, цемента,
что ли?" и мы закатываемся в хохоте.
"Ну парень, таких фильмов теперь снимать не умеют", говорит Жюльен,
потягивая свою выпивку и пощипывая себя за ус.
Начинается Самый Последний фильм про Скотленд Ярд. Мы сидим с Жюльеном
тихонько и смотрим на истории из нашей с ним прошлой жизни, а Несса
смеется. Ей-то приходилось в ее прежней жизни иметь дело лишь с детскими
колясками и дагерротипами. И мы смотрим как лондонский оборотень Ллойдс
разносит на куски дверь с кривой ухмылкой на губах: -
"Этот сукин сын и двух центов собственной мамочке пожалел бы!"
"Отправил бы ее ночевать в ночлежку!"
"Вздернуть его в Турецких Банях!" орет Жюльен.
"Или в Иннисфри!"