6
космато и южно блестело предмартовское солнце, дуло пахучим и мягким
ветром, и в тени, в голубых затишках крылец осевшие сугробы были
ноздревато испещрены капелью. Влажный ветер листал, заворачивал подмокшие
афиши на заборах, по-весеннему развезло на мостовых.
ногами разлетались брызги, голый местами асфальт дымился на припеке, и
было тепло - он расстегнул кожанку, сдернул шарф.
парикмахерских (сквозь стеклянные двери виден покуривающий швейцар у
вешалки), утренние булочные, пахнущие сухим ароматом поджаристого хлеба;
красный кирпич облупленных стен; полумрак чужих подъездов; голуби,
стонущие на карнизах; хаотичная перспектива мокрых московских крыш под
зеленым небом - все ото успокаивало и одновременно будоражило его. Он
прочно считал себя человеком города. Он любил город: весеннюю суету улиц,
чемоданы у гостиниц, вечерние светы окон в апреле, ночные вокзалы,
прижавшиеся пары на набережных, теплый запах асфальта в майских сумерках,
людское движение возле подъездов театров и кино перед спектаклями и
поздними сеансами, любил провинциальный конец зимы в замоскворецких
переулках.
луж, взглянул на старинную церковку, над куполами которой возбужденно
носились, кричали галки. Ветер влажно погромыхивал вверху железом, а внизу
- запустение, прохладные плиты, темный и старый камень под солнцем в белом
помете птиц, почернел снежок на ступенях.
весело. - И кажется, едва не поторопился. Все идет как надо. Слава богу,
все кончилось. И Илюша успокоился, словно ничего не было. Значит, все
прекрасно!"
нее капало сверху, грязные стекла были в потеках, - быстро набрал номер
поликлиники.
сказал он в трубку, разглядывая натоптанный пол; а когда минуту спустя
услышал Асин голос, даже улыбнулся. - Аська... Бросай все, скажи, что твой
дурацкий муж ошпарился чем-нибудь. Бывает? Конечно. Уважительная причина.
Выложи ее профессору - и ко мне. Я брожу по лужам. И доволен. Взгляни-ка в
окно. Вы там оторвались от жизни! Окончательно. Ничего не видите, кроме
порошков хины. Ты чувствуешь весну?
весны. У меня даже температура. Тридцать девять и шесть! По Фаренгейту. По
Реомюру. И Цельсию, кажется? - и Константин договорил с нежным, упорством:
- Представь, что я соскучился... Я жду тебя. Я соскучился.
она не одна.
довольно дореволюционная бородища и отчаянная лысина. Так?
буквами на своих рецептах, ясно?
лужах солнце.
в сумрак коридора, Константин задел ногой за этот чемодан, удивленно
чертыхнулся, но сейчас же мелькнула радостная мысль: приехал Сергей!
повернул в коридор - в это время навстречу ему отворилась дверь Берзиня:
Марк Юльевич, излучая сияние, кивал на пороге, делая приглашающие жесты.
Вас не было дома, ждал у нас! Пожалуйста! Я рад! Томочка - тоже.
полосатая сорочка, немолодое морщинистое лицо с узким подбородком неровно
и распаренно краснело после выпитого горячего чая.
молча сидевшую в кресле (свернулась калачиком, подперев кулаком щеку),
спросил неуверенно:
человек и встал, показывая-весь свой маленький рост, через стол выставил
руку. - Вроде похож и непохож на папашу. Я - Михаил Никифорович, стало
быть. Здравствуйте! Разговор для вас серьезный есть. Издалечка, можно
сказать... Вот, значит, в каком смысле. Сынок?
глаз будто кольнули Константина ошеломляющей догадкой, и он, мгновенно
подумав о Николае Григорьевиче, сказал быстро:
Николая Григорьевича.
которая рассеянно протянула лодочкой пальцы, и ныряющей, но уверенной
походкой, в поскрипывающих сапогах последовал за Константином.
когда через несколько минут он усадил Михаила Никифоровича за стол и
поспешно достал из буфета водку. - Вы... Оттуда вы?
высоким голосом сказал Михаил Никифорович, скромно, с руками на коленях
сидя на диване, чуть возвышаясь над столом своей жилистой фигуркой. -
Выпить я могу, так сказать, культурно... До шибачки не пью, а так,
конечно, ежели нет никаких других горизонтов. А паспорток так... ежели вы
зять с точки зрения законного брака.
читал, долго всматривался в штемпель о браке, а затем сказал официально
строго:
видеть не должен. Я в командировке здесь, то есть на двое суток...
так же молча пододвинул ему горилку. Смешанное чувство любопытства и
опасения сдерживало его от первых вопросов, и он убеждал себя, что
спрашивать и говорить сейчас нужно как бы между прочим, случайно,
уравновешенно.
мизинец оттопырен, - вдруг сурово нахмурился и, запрокинув голову, вылил
водку в горло, тут же деликатно сморщился, стал неловко и сильно тыкать
вилкой, царапая ею по тарелке. И, жуя, полез во внутренний карман
пиджачка, из потертого портмоне вытянул смятый и сложенный вдвое конверт,
подал Константину.
Григорьевича. Да-а... Просил передать лично семье. Передайте, говорит, а
вас там примут, стало быть. Да-а...
письмо на стол, медленно разгладил грязный тетрадный листок, испещренный
карандашными строчками, падающими книзу, к обрезу листка, - карандаш в
нескольких местах прорвал бумагу.
тебе.
жду одного - узнать, что с вами, дорогие мои. Одно слово, что вы живы и
здоровы, может изменить в моей жизни многое. Я тогда смогу ждать,
надеяться и жить.
П.И.Б. Это было нечеловеческое падение, и еще одного человека...
(зачеркнуто), которого я считал коммунистом... Но поверь мне, что я все
выдержал.
скользнул глазами по фразе: "В Москве была очная ставка с П.И.Б." - и,
помедлив, остановив взгляд на этой строчке, почувствовал, как кожу зябко
стянуло на щеках, сказал:
сапоги поскрипывали под столом, отозвался высоким голосом:
Ларссон Стиг
Шилова Юлия
Апраксина Татьяна
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим