загудел Плещей. - "Сглазили"! Чего сглазили? Орел ты, вороньи перья! Ты
еще у бабушки на самоваре погадай! Тут даже у нас некоторые балабонят, что
врачи, мол, виноваты!..
Чего скис? Чего перепугался?
диспетчеру Семенову грубоватое и заметное оспинками лицо Плещея, сидевшего
на скамье; рядом молчаливо сидел Акимов, ресницы опущены, белые волосы
зачесаны назад. Плещей сказал грустно Семенову:
направо и налево, озлобляют только всех. Всегда виновных ищем! - Он
крепким хлопком выбил сигарету из мундштука. - Так, Михеев, или не так?
Чего ты на меня из-за Семенова, как на огонь, смотришь? Это ты, что ли,
тут утром болтал, что Сталина врачи отравили? Значит, как - профессора в
ответе?
надтреснутым голосом Михеев, моргнув, как на яркий свет, глазами.
колени.
далее. Вы, как секретарь партийной организации, объяснение людям должны
дать. А вы только людей высмеиваете, рты зажимаете. Семенову вот... Я, как
беспартийный гражданин, даже не могу согласиться с вашим объяснением.
ударил кулаками по своим коленям.
будешь учить политграмоте! Когда ты задуман был на печке, я уже в партию
вступил, Ленина видел, пятилетки строил. Ты что же, Михеев, ответственней,
значит, коммунист, чем я? Значит, ты патриот и стоишь на страже? А ты,
круглая голова, два уха, по-русски слово "правда" знаешь!.. Здорово,
Костя! - в наступившем молчании, точно остыв и уже мягче сказал Плещей,
заметив Константина, подошедшего в эту минуту сбоку Михеева; и взглянул
Акимов, обрадованно поздоровавшись движением век; стали оборачиваться к
Константину лица шоферов. - Садись с нами, Константин! Где же пропадаешь?
В обрез что-то приходить начал, не видно тебя совсем, кореш! -
грубовато-ласково проговорил Плещей и раздвинул место на скамье рядом с
собой и Акимовым. - Посиди-ка, расскажь что-нибудь, а то тут... мозги
растопырились!
шоферам - на секунду встретился с глазами Михеева, невыспавшимися,
красными, стоячими, как у птицы ночью, потом, словно кто-то махнул по
глазам Михеева, мгновенно застлал тенью, - зрачки скользнули книзу.
говорят, ты меня искал? Простите, ребята! - прибавил он, обращаясь ко
всем. - Я одну минуту! Он давно хочет со мной поговорить. Но без
свидетелей. Пошли, Илюша! Я готов.
машинам, словно бы ожидая удара от Константина, который последовал за ним.
Только передам тебе несколько слов от одного человека... По его просьбе.
поздно. Для тебя! - Константин поощряюще пошлепал его по натянутой, как
барабан, спине. - Для тебя! Пошли, Илюша. Давай вон туда. За машины. Там
никто не помешает. Это секретный разговор. Я при всех не могу.
народе болтал? Что подумают? Тебе за это - знаешь?
ведь всю войну был в разведке, знаю, что такое вторая игра. И конспирация.
А ты еще сопливый мальчик, хотя и хорошо кое-что делаешь...
а с каким-то жутким, даже сладостным, удовлетворением.
стоявшими перед ремонтом машинами, тускло освещенными солнцем сквозь
огромные и пыльные окна, Михеев, возбужденно оскалясь, выкрикнул
Константину:
плечо.
Константина, широкоскулое, клочковато выбритое, помятое лицо подрагивало,
как от тика.
Константин. - Запомни, парень... запомни... что на этом свете есть правда.
Я давно хотел тебе это напомнить. Очень давно. И так уж, слава богу,
устроен свет, что всяким сволочам бывает конец! Это первое...
Константина, но не хватило силы. - Пусти!
выражением страха выкатились и будто отталкивали Константина. - Пусти!
Пусти!..
прошел огонь, воды и медные трубы, а ты еще - кутенок. Если завтра же ты
не перестанешь клепать на меня, Плещея и Акимова, на всех остальных из
парка, на кого ты должен клепать, я сделаю так, что в кармане вот этого
твоего полушубка найдут оружие, а в твоей машине обнаружат кое-что, от
чего можно крепко сесть! Ты меня понял, Илюшенька? Тем более что в парке
не найдется ни одного человека, который тебя нежно любит! Запомни, милый:
все будет сделано, как в ювелирном магазине. Запомни еще! Не торопись,
милый, не рассчитав силы, - можно самому себе к черту снести затылок!
Запомнил? И еще, Илюшенька, - Константин, прищурясь, жестко стиснул
окаменевшее плечо Михеева. - Я легко могу позвонить Соловьеву по телефону
ка-ноль... и доложить о тысяче рублей, которыми ты хотел купить свое
молчание. Ты помнишь, как просил у меня тысячу рублей и обещал, что все
будет в порядке?
вдруг озлобленно, разевая рот, двумя кулаками пнул Константина в грудь,
стремясь оттолкнуть его от выхода из закутка, пронзительно крикнул: -
Врешь! Пусти, душегуб!.. Бешеный! Не хочу! Уйди, гад! Пусти-и!..
всем телом притиснул к стене, подавляя желание ударить, тряхнул так, что в
горле Михеева екнуло. - Молчи, харя! И запоминай, что говорят! Отвечай,
шкура, запомнил? Запомнил?
ворочая шеей, прижатый к стене, мычал, зрачки чернели, перебегали точками;
и Константин, испытывая отвращение и ненависть, повторил:
живот, и Константин, превозмогая острую боль в паху, притянул его и,
выругавшись, изо всей силы кинул спиной к стене, подальше от себя - он не
хотел драки, зная, что может не удержаться от нее.
задыхаясь, выдавливал вместе с кашлем:
разговорчики. Я тебя...
ничего не говорил!.. Не говорил я! Убить хочешь?.. Не трожь!
закутка.
насупленного Плещея, Акимова и вместе с ними весело изумленного Сенечку
Легостаева, как бы всем лицом своим ожидавшего скандала. Константин
сказал, сдерживая голос:
спросил Плещей, быстро окидывая, глазами обоих из-под сросшихся лохматых
бровей. - Разговор? А крик зачем? На весь гараж!
медленно вставшего, злобно, со всхлипами сморкающегося в скомканный
платок. - Илюшеньке захотелось посидеть на полу, охладить поясницу.
Странности у него. Во время серьезного разговора садится на пол. Не
удержишь.
испытующе поглядел на Михеева, затем на Константина и потупился.
Березин Федор
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Трубников Александр