всегда был вынослив и живуч, что каждый день кипятил хвойный отвар и
кровь из десен не идет, что река - она прокормит и выведет, а река -
где-то уже недалеко.
не отморозить ноги.
болотце.
передохнуть, - но зима подпирала. "Держи на запад!" - так приказывали
старые парусные лоцим в проливе Дрейка. Что бы ни было - держи на запад.
палку и опирался на нее, потому что ноги неожиданно подламывались или не
могли подняться, чтобы перешагнуть упавший ствол. Потом сделал другую
палку, удобнее: метра два длиной, с сучком на уровне груди. Ее можно
было зажимать под мышку, как костыль, а перелезая через завал, упирать в
землю и, перехватывая повыше, слегка подтягивать тело вверх на руках.
залепляла грудь. Ноги опухли уже сильно, и я надрезал на подъеме головки
сапог, иначе они не натягивались. После того, как я провалился в
обморок, долго и тщетно силясь натянуть правый сапог, я перестал
разуваться: лучше идти в мокрой обуви, чем босиком.
закусил шерстью.
такое же естественное и необходимое, как дыхание. Я уже больше ни о чем
не думал, не строил планов, не имел желаний. Жил, дышал и шел, стараясь
не забыть только одно: нельзя потерять зажигалку, там еще есть бензин,
это - огонь и жизнь. Я знал, что иду к реке, знал, кто я, где, и что со
мной случилось, но уже ничего не воспринимал: иногда понимал, что упал и
лежу уже довольно давно, иногда - что ничего не видно, следовательно,
это ночь, и надо остановиться и лечь поспать, иногда - что красное на
руке, вероятно, кровь, и, значит, то ощущение, которое было какое-то
время назад - это сучок расцарапал лицо.
кружились и сеялись над ней под ровным серым небом. Я помнил, что мне
нужна река, но не мог вспомнить, зачем. Река выглядела бесполезной. Это
было препятствие, и через него нельзя было перейти. Это какой-то конец
пути... это хорошо, но чем? меня здесь никто не ждет. Я испугался
паутинных обрывков мыслей и занялся костром и кипятком. Привычное
занятие вернуло меня к действительности. Тонкие буравчики нарывов по
всему телу мешали двигаться. Двигаться! По реке. Плыть.
двигать бревна. Они тяжелые, это работа, калории, а калорий нет, не
хватает даже на передвижение собственного тела. Я понимал краем
сознания, что с соображением у меня что-то неладно, и пытался рассуждать
как мог строго логически.
течению. Река - течение - люди - жизнь - цель; такую цепь мне удалось
выстроить в своих рассуждениях.
отдохнуть и набраться для этого сил. Набираясь сил, лучше всего лежать и
дремать. Снег пушистый, это теплоизоляция, если он укроет сверху - это
только лучше, теплее. Костер в это время не нужен, напрасная трата сил,
он только снег растопит, и станет холоднее, а так он вроде гаснет - а
становится теплей, идиот я, что раньше не понял такой простой вещи и
тратил зря столько сил...
сознания раздул черную искорку ужаса смерти... Спокойно спать в тепле,
так хорошо, тихо, отдохнуть, без боли, это же так хорошо, самое
лучшее...
себе проснуться и встать. Искал нож - уколоть руку, но ножа не было. Я
встал на четвереньки, схватил снег зубами, проглотил...
вздул угли костра и вскипятил воду. Последняя сигарета была очень
крепкой, бодрила, возбуждала, от нее подташнивало, но и тошнота
ощущалась, как полнота жизни. Я очень боялся заснуть. До света кипятил
воду и пил.
бледном пламени, было тепло у огня, я забросил леску, поймал двух
гольянчиков, опустил на пару секунд в кипяток, чтоб они прогрелись и
тепла, энергии в организм поступало больше, поел и пошел.
весь наш класс. Ждали меня одного, чтоб плытьна тот берег за цветами. Я
сказал, что мне нужно переодеться, но они закричали, и я побежал к ним.
упал и потерял сознание.
дым. И я дошел до поворота, хотя ноги уже не помещались в сапогах, это
понималось по боли, но снять сапоги было невозможно, а срезать нечем -
нож потерялся.
дальше, ковылял, тащился, падал и вставал, был еще поворот, и я пытался
сообразить, это первый поворот или нет, потому что за вторым должен быть
дом, и дым из трубы.
значит, день не кончен, значит, это все продолжается один день, значит -
надо идти.
желание остановиться, чтоб жизнь продолжалась, а то поворот - и все... я
уже соображал только то, что незачем тратить силы на удержание
равновесия, я шел на четвереньках, и это было быстрее и легче.
Отчетливый выстрел охотничьего ружья. Громкий тугой удар из широкого
гладкого ствола расшиб морозный воздух.
себя руки и ноги и снова пошел на четвереньках.
и музыкой, теплое зимовье стояло на крымском берегу, в черной реке
плавали загорелые девушки, а я шел на твердых ногах и все мог, потому
что был жив.
как мне казалось, ритме. Я про себя кричал военные марши, походные песни
и просто какой-то ритм, пожестче, потверже. Мотал головой и выдыхал в
такт каждому движению, мычал и стонал.
самом деле наступило уже утро следующего дня.
привязанная к дереву.
со стороны.
подумать, что если это мираж, значит - все.
под затылок. Я проглотил что-то жгучее, потом что-то теплое и сладкое, и
полетел, поплыл в ласковую, теплую пустоту.
будем. Кушай суп.
болезненным теплом, приятной тяжестью, - и снова летел в пустоту. Сладко
было в последний миг сознания свободно разрешать себе лететь в нее,
зная, что это можно и даже хорошо, что не надо ни о чем заботиться, мою
Перумов Ник
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Орлов Алекс
Шилова Юлия