ключ, Сара, бегите на фабрику и ударьте изо всех сил в колокол. Потом
помогите мне зажечь все фонари".
им корму. По временам он останавливался, как бы прислушиваясь к ударам
колокола, - не привычно размеренным, но громким и тревожным. В ночной тишине
далеко вокруг разносился его гул, необычный для столь позднего часа;
посетители, сидевшие на кухне трактира, всполошились, услыхав его. "Видно,
на фабрике Мура что-то стряслось", - решили они и, захватив с собой фонари,
поспешили всей компанией на фабрику. Едва эти люди со своими мигающими
фонарями ввалились всей гурьбой во двор, как послышался цокот копыт, и
сухопарый человечек в широкополой шляпе, сидя очень прямо на своей маленькой
косматой лошадке, въехал вслед за ними бойкой рысцой в сопровождении
"адъютанта" на коне покрупнее.
осветил всю фабрику. На дворе теперь стало светло, как днем, и можно было не
опасаться никакой суматохи из-за темноты. Вскоре со двора донесся неясный
гул многих голосов. Из конторы вышел Мелоун, предварительно обдав голову и
лицо холодной водой из кувшина, - эта благоразумная мера и внезапный испуг
прояснили его мозг, слегка затуманенный щедрыми возлияниями. Он остановился
на пороге конторы, отвечая наобум на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон;
шляпа его была сдвинута на затылок, в правом кулаке он сжимал палку. Следом
за ним вышел и Мур, к которому тотчас же направил свою лошадку человечек в
широкополой шляпе.
- мы с этим воякой, - он ласково потрепал лошадку по загривку, - да и Том на
боевом коне. Как услышал я звон, уж не мог усидеть на месте и оставил Болтби
заканчивать свой ужин в одиночестве. Но где же враг? Я что-то не вижу ни
масок, ни вымазанных сажей физиономий{31}, да и окна все целы. На вас
нападали, или вы только ждете этого?
Мур. - Я приказал ударить в колокол потому, что мне нужно кое-кого из
соседей оставить здесь, а самому с двумя-тремя другими поехать на
Стилброскую пустошь.
вместе с машинами. Почитайте это письмецо...
пострадавшие, я полагаю, жаждут избавления. Пустошь - неподходящее место для
ночевки в такое ненастье. Мы с Томом проводим вас, ну, а Мелоун пусть
остается здесь охранять фабрику. Что это с ним? Глаза у него вот-вот
выскочат из орбит.
поручается этот дом. Почетное поручение!
здесь, а кто не прочь отправиться со мной в Стилбро на помощь несчастным
пострадавшим?
садился на лошадь, мистер Хелстоун шепотом осведомился, не забыл ли он
припрятать отбивные от Мелоуна. Мур утвердительно кивнул, и маленький отряд
двинулся в путь.
нас самих, но и от всего, что окружает нас, совершается вокруг нас. Я делаю
это банальное замечание потому, что, как мне известно, и Хелстоун и Мур
выехали из ворот фабричного двора во главе маленького отряда в наилучшем
расположении духа. Когда свет фонаря (каждый из пешеходов нес по фонарю)
падал на смуглое лицо Мура, видно было, что оно дышит оживлением, что глаза
его необычно блестят; да и суровые черты мистера Хелстоуна преобразились,
озаренные ликованием. Однако непогожая ночь и опасное предприятие не должны
были бы веселить тех, кто мокнул под дождем и рисковал жизнью. Если бы хоть
один из участников нападения в Стилбро увидел этот отряд, он, конечно, не
отказал бы себе в удовольствии пристрелить Мура или священника из-за угла; и
те это знали, но опасность только воодушевляла их, ибо у людей этих были
стальные нервы и закаленные сердца.
украшает не воинственность, а миролюбие; я помню, какова его миссия, чье
слово он доносит до нас, по чьим стопам следует; и все же, если ты сам
ненавидишь духовенство, не думай, что и я готова по твоему примеру вступить
на безотрадный, печальный путь отступничества; не думай, что и я присоединю
свой голос к твоим проклятиям, проклятиям, в сущности, мелким и огульным,
или что я разделю твою лютую, но неразумную ненависть к духовным лицам; что
я, подняв глаза и руки к небу вместе с Сапплхью или же крича во всю мощь
своих легких вместе с Барраклу, примусь обличать и клеймить дьявольское
отродье - священника Брайерфилда.
несчастью, не понявшим своего призвания: ему следовало бы стать воином, а
обстоятельства сделали его священником. Это был добросовестный, неподкупно
честный, храбрый, крутой в обхождении, строгий человек трезвого и
проницательного ума, с железным характером, лишенный чувства
снисходительности к ближним, суровый, непреклонный в своих пристрастиях, но
достойный, искренний и верный своим убеждениям. Мне кажется, читатель, что
люди не всегда созданы для своей профессии и иному профессия его не
подходит, как платье, сшитое не по мерке, поэтому я и не собираюсь осуждать
Хелстоуна, хоть он и отчаянный вояка по характеру; правда, многие из
прихожан его ненавидели, зато другие души в нем не чаяли, как это всегда
бывает с теми, кто слишком снисходителен к друзьям и нетерпим к врагам, кто
непоколебимо верен своим убеждениям, так же как и своим предубеждениям.
объединенные одной целью, можно было бы предположить, что они дружески
беседуют. Ничуть не бывало! Этим двум желчным, суровым людям редко случалось
встретиться без того, чтобы не поспорить. Нередко яблоком раздора им служила
война. Хелстоун был рьяным тори{33}, а Мур - заядлым вигом; во всяком случае
он разделял точку зрения вигов на войну (виги были ее противниками), ибо тут
были затронуты его собственные интересы, а вопросы торговли были
единственным, что его интересовало в британской политике. Он не мог отказать
себе в удовольствии побесить Хелстоуна, высказывая уверенность в
непобедимости Бонапарта, в бессилии Англии и всей Европы тягаться с ним, и
заявил с полнейшим хладнокровием, что сопротивляться ему бесполезно и что
вскоре он разделается с последним противником и станет безраздельным
властителем мира.
вспоминая, что Мур чужеземец, выходец из другой страны, что в его жилах
английская кровь испорчена инородной примесью, он крепился, сдерживая
желание отколотить собеседника. Отчасти же его негодование умерялось и тем,
что самоуверенный тон Мура и его постоянная желчность внушали ему известное
уважение.
ветер и захлестали струи дождя. Мур, словно подстрекаемый колючим дождем и
порывами ветра, пустился донимать своего собеседника пуще прежнего.
каменным сердцем властен ниспослать на французов небесный огонь и истребить
их дотла?
стоит ему захотеть.
Бонапарта - великие полководцы, и ими руководит величайший гений; ваш
Веллингтон ничем не примечательный, самый что ни на есть заурядный военный
педант, а наше невежественное правительство на каждом шагу связывает его и
без того медлительные действия.
достойный представитель могучей, решительной, умной и честной нации.
восстановление жалкого Фердинанда{34} на престоле, который он покрыл
позором; достойный представитель честного народа напоминает мне тупого
пастуха на службе у не менее тупого фермера; а им противостоит непобедимый
гений, победоносный титан.
справедливый народ отважно обороняется против ополчившегося на него
хвастливого, вероломного, себялюбивого и коварного честолюбца. Боже, помоги
правому!
стороне Черного моря, которое они перешли, даже не замочив ног, была сильнее
полчищ египетских, расположившихся на африканском берегу? Или их было
больше? Или они оказались лучше снаряжены? Одним словом - были они
могущественнее? Молчите, Мур, а не то вы солжете. Это была жалкая кучка