Чтение 4–й страницы книги ~Матросская тишина~

Давид. Хлеб.

Танька. С чем? С вареньем?

Давид. Нет. Просто хлеб с солью.

Танька. Тю! А у нас сегодня мать пироги с капустой пекла. Я вот такущих
четыре куска съела!

Давид. Я не люблю пирогов с капустой.

Танька (иронически). Черный хлеб вкуснее?

Давид. Да.

Танька. Нарочно говоришь? Ты пойдешь с нами в Маугли играть?

Давид. Нет, не пойду.

Танька. А в Буденного?

Давид. И в Буденного не пойду!

Танька (наконец обиделась). Ну и не надо, подумаешь. Мы Вовку Павлова
позовем. Он и как тигр Шерхан умеет рычать, и лает, и все!

Давид. Вот и валяй. Зови Вовку Павлова.

Танька. И позову!

Давид. Зови, зови.

Танька (чуть не плача). И позову! (Исчезает.)

Давид. Танька!

Хана. Она убежала уже.

Давид (после паузы). Ну и пусть!

Xана. А я к тебе прощаться пришла. Мы ведь завтра рано уедем - ты еще
спать будешь.

Давид. Вы - почтовым, восемьдесят третьим?

Хана. Да.

Давид. Плохой поезд! Что ж, до свиданья, Хана.

Хана (протянула нараспев). До сви-данья! Ты так говоришь, как будто мы
через неделю опять встретимся. А мы, может, и не встретимся никогда больше.

Давид. Встретимся. Я тоже в Москву приеду - учиться. В консерваторию.
Кончу школу и приеду.

Хана. Правда?! (Задумчиво улыбнулась.) Ты приедешь, а я тебя встречу...
Ты мне письмо пришли, ладно? И я тебя встречу. Запиши мой адрес.

Давид. Говори, я запомню.

Хана (торжественно). Москва, Матросская тишина, дом десять, квартира
пять. Гуревичу, для Ханы. Повтори.

Давид. Москва, Матросская тишина... Погоди, а что такое - Матросская
тишина?

Xана. Не знаю. Улица, наверное.

Давид (повторил, с интересом прислушиваясь к звучанию слов). Матросская
тишина! Здорово! Ведь вот - не назовут у нас так... Только это, конечно, не
улица. Это гавань, понимаешь? Кладбище кораблей. Там стоят всякие шхуны,
парусники.

Xана. В Москве же нет моря.

Давид. Ну - река. Это все равно, чудачка. И там, понимаешь, стоят
всякие шхуны, парусники, а на берегу, в маленьких домиках, живут старые
моряки. Такие моряки, которые уже не плавают, а только вспоминают...

Слышен голос Старухи Гуревич: "Хана-а-а!"

Хана. Мне пора. Мама зовет... Давид, ты скоро приедешь?

Давид. Не знаю.

Хана. Слушай, ты подари мне на память чего-нибудь, ладно?

Давид. У меня нет ничего! (Подумав.) Вот, возьми, что ли. (Протягивает
Xане в окно листок бумаги.)

Хана смотрит, хмурится, затем решительным жестом возвращает листок
обратно.

Xана. Не надо мне!

Давид. Ты что?

Xана (взволнованно). Танька не уезжает, а ты ей целых три открытки
подарил! А я уезжаю, так ты мне какую-то картинку вырезанную даешь!

Давид. Зато на ней корабль нарисован. Я эту картинку над своим столом
повесить хотел.

Голос Старухи Гуревич: "Хана-а-а!"

Xана. Бегу. До свидания.

Давид. До свидания, Хана!

Xана. Адрес не позабудь.

Давид. Да, да.

Хана. Пиши непременно.

Давид. Ладно.

Хана. До свидания, Давид!

Давид. До свидания, Хана!

Хана убегает. Давид одни. Он садится в кресло, вытирает рот платком.
Тикают часы. Прогрохотал поезд. Стало совсем темно. Где-то далеко, на другом
дворе, захрипела шарманка:

И мой всегда, и мои везде,

И мой сурок со мною...

Шарманка захлебнулась и умолкла. Внезапно с грохотом открывается дверь.
На пороге появляется маленькая, нелепая, растерзанная фигура Шварца.

Шварц (еле ворочает языком). Додик!

Давид (не двигаясь). Явился!

Шварц. Почему здесь так темно, а?

Давид. Я лампу зажгу.

Шварц. Он, не надо!.. Я лягу спать... Я сейчас лягу спать... Ты
раздеться мне помоги...

Давид. Еще чего!

Шварц (пытаясь быть строгим). Давид!

Давид. Что?.. Испугал один такой! Проспишься, все равно ни черта
помнить не будешь!..

Шварц. Раздеться мне помоги...

Давид. Сам разденешься.

Шварц. Ботинки... Ботинки с меня сними... Додик...

Давид. Я свет зажгу.

Шварц. Не надо.

Давид. А я говорю - надо! (Подходит к столу. Возится с настольной
лампой.)

Шварц уселся на пол.

Шварц. Ботинки с меня сними...

Давид. Успеется... (Зажег наконец лампу. Поставил ее на пол рядом со
Шварцем.)

Шварц (испуганно). Ты что это, а?.. Ты чего? Ты спалить меня хочешь?..

Давид. Нужен ты мне!

Шварц (его совсем развезло). Ты погоди... А ты - кто?.. Я извиняюсь, а
вы кто?.. Вы но какому праву?..

Давид. Да помолчи ты, честное слово.

Шварц неожиданно привстал на колени и заплакал.

Шварц. Ваше благородие, не погубите! Не для себя... Клянусь вам, не для
себя!.. Не погубите, ваше благородие!

Давид подошел к бочке у двери. Зачерпнул ковшом воды, выплеснул на
Шварца. Шварц ткнулся ничком в пол, забормотал что-то невнятное. Молчание.

Давид. Ну?

Шварц (почти трезво). Додик, помоги мне раздеться.

Давид поднял Шварца, усадил в кресло. Перенес лампу на стол.

Шварц. А что с лицом у тебя? Почему губа распухла?

Давид. Ты не помнишь?

Шварц. Нет... Это - я?

Давид. Ты!

Шварц (вскрикнул). Нет!

Давид. Да.

Шварц (горестно). Додик, милый!.. Ну, ударь теперь ты меня!.. Ну,
хочешь - ударь теперь ты меня!

Давид. Папа!

Шварц порывисто обнял Давида, зашептал.

Шварц. Ничего, Додик! Ничего, мальчик! Ты не сердись на меня...
Ничего... Мы с тобой вдвоем... Только мы вдвоем... Больше нет у нас никого!
Я ведь знаю - и что жуликом меня называют, и мучителем, и... А-а, да пусть
их! Верно? Пусть! Я же целый день как белка в колесе верчусь на своем
товарном складе - вешаю гвозди и отпускаю гвозди, принимаю мыло и отпускаю
мыло, и выписываю накладные, и ругаюсь с поставщиками... Но в голове у меня
не мыло, и не гвозди, и не поставщики! Я выписываю накладные и думаю...
Знаешь, о чем? (Взмахнул руками.) Большой, большой зал... Горит свет, и
сидят всякие красивые женщины и мужчины, и смотрят на сцену... И вот
объявляют - Давид Шварц - и ты выходишь и начинаешь играть! Ты играешь им