Чтение 18–й страницы книги ~Французы на северном полюсе~

Морозы стояли сильные, но пока терпимые. Шла усиленная подготовка к
зиме. Матросам приходилось подолгу бывать на воздухе, и в прогулках особой
необходимости не было.

Двадцать третьего сентября, в половине первого дня, в небе появилась
первая звезда, а солнце между тем догорало над еще свободными водами.

Однажды матросы заметили, что на северной оконечности льдины образуется
новый лед, и стали с любопытством следить за этим интересным явлением.

Тонкие кружевные льдинки жались друг к другу, но еще не смерзались.
Постепенно они превращались в пластинку, которая, как ни странно, не
ломалась от волн, а двигалась вместе с ними.

Пластинка становилась все шире, а волны стихали. Еще немного, и море
будет сковано льдом.

Дни становились все короче. Наступил сентябрь, морозный, со студеными
ветрами. На небе стали появляться огромные ложные солнца -- предвестники
бурь.

Атмосферное давление падало. В это время года ураганы в полярных
странах -- явление обычное.

Вот бы освободили они "Галлию" из ледяного плена, чтобы она могла
двигаться дальше! Быть может, воды Крайнего Севера не замерзли?

Предположение на первый взгляд совершенно нелепое, но кто знает, какие
сюрпризы ждут исследователя в этом зловещем краю?

Бывает, что круглый год океан на Севере остается подо льдом и сохраняет
каменную неподвижность. Доказательством тому экспедиция сэра Нерса. Зато
лейтенант Грили обнаружил бурное таяние льдов.

Какой же выдастся зима 1887 года? Спокойной? Ураганной?

На всякий случай де Амбрие велел оставить на месте и винт и руль.
Машина тоже была приведена в полную готовность.

Ветер крепчал. Мгла рассеялась, словно по волшебству. На синем
бархатном небе засверкали звезды.

Послышался глухой треск. Льдина дрогнула и закачалась, будто под
ударами волн. Пошла рытвинами и горбами. Затишье сменялось все усиливающимся
гулом.

Отлетевшие глыбы, сталкиваясь, вдребезги разбивались. В огромных
трещинах клокотала серо-зеленая вода.

Самые невероятные звуки слились в один адский шум дьявольский оркестр.
В нем слышались раскаты грома, свистки паровой машины, рев диких зверей,
треск картечи, рокот водопада, стук машин, гул толпы, вой бури.

Громадные ледяные глыбы катились с неимоверной быстротой, почти
достигая корабля, грозя раздавить его, уничтожить. "Галлия" трещала,
несмотря на всю свою прочность.

Что делать, если разразится катастрофа? Ведь на судне все самое
необходимое, в том числе и съестные припасы!

Де Амбрие задумался.

Не лучше ли выгрузить на лед провизию, оружие, лодки, инструменты,
лагерные принадлежности? Тогда все же останется какая-то надежда на
спасение.

Но где найти безопасное место, чтобы сложить все эти поистине
драгоценные вещи? Ведь лед еще недостаточно крепкий. Мало ли что может
случиться.

Где только сейчас высился холм, образуется впадина. Рядом -- другая.
Потом появляется горб и тут же с оглушительным грохотом рушится. По склону с
бешеной скоростью скользит льдина и вдруг куда-то проваливается.

Целые сутки на земле, так метко прозванной Гейсом "Землей Отчаяния",
царил хаос.

Все попытки что-то придумать были тщетны.

Оставалось лишь бесстрашно смотреть в глаза разбушевавшейся стихии и
ждать гибели либо спасения...

ГЛАВА 6

После бури.-- Тайна.-- Льдина плывет.-- Тревога.-- Немножко
метеорологии.-- О радуге.-- Ученые собаки.

Наконец ураган утих. Однако льдина все еще содрогалась и слышался
треск. В чем же дело?

Понять никто не мог. Но моряки -- народ беззаботный. Опасность пока
миновала, а там видно будет.

Одно удивляло: после бури солнце стало клониться к востоку. Но солнце
ведь не комета и не меняет своей орбиты.

Никому в голову не пришла самая простая мысль, что льдина плывет.

Неужели ее ураганом оторвало от берега? Как бы то ни было, та часть
льдины, где стояли корабли, двигалась с северо-востока на юго-запад со
скоростью пятнадцать миль[67] в сутки.

Капитаны сообщили об этом матросам. И те стали оживленно обсуждать этот
факт.

Последствия могли оказаться самыми печальными. Плыви льдина на север,
это приближало бы экспедицию к цели.

Но увы! Она увлекала французов в противоположном направлении.

За два дня льдина продвинулась к юго-западу и повернула прямо на юг,
пройдя за последующие десять дней около трехсот километров.

Матросы, поначалу немного расстроившись, теперь живо комментировали
сложившуюся ситуацию. Плюмован же старался использовать малейшую
возможность, чтобы отточить свое остроумие.

-- Одно совершенно ясно -- мы никак не можем добраться до так
называемого полюса. А я-то мечтал учредить общество по эксплуатации
трамвайных линий, турецких бань и построить оперный театр.

-- А, еще одна пропащая идея!

-- Да что ты понимаешь, Гиньяр!

-- Ну это уж точно.

-- Если бы господин Полюс захлопнул свои двери перед носом англичан,
немцев, американцев или граждан любой другой страны, я бы и глазом не
моргнул, но сыграть такую глупую шутку с французскими моряками!.. О-ля-ля,
да он просто дурно воспитан!

-- А я вот,-- продолжал Гиньяр задумчиво,-- размышляю о вычете
процентов.

-- Да ты совсем извелся, думая о своем жалованье, о самый экономный из
нормандцев!

-- Слушай, парижанин, деньги -- всегда деньги.

-- А я лично боюсь, что если мы здесь застрянем, то не видать мне ни
моего трамвая, ни турецких бань, ни оперы. И самое печальное -- я буду лишен
удовольствия предложить тебе постоянное место в партере!

-- Шути сколько хочешь, это у тебя в крови. Ты умудряешься шутить, даже
когда речь идет о деньгах.

-- Ладно, не забивай себе голову, все обойдется.

Время шло, а дрейф все не прекращался. Единственная перемена состояла в
том, что льдина довольно значительно изменила свое направление. Она все
время двигалась вперед, увлекая с собой оба корабля, которые находились
теперь гораздо ниже зимовки Нерса, примерно в пятидесяти километрах от мыса
Колона, открытого Маркхамом и Альдрихом. Капитан даже смог разглядеть в
бинокль мыс Коломбия. Льдина, по всей видимости, двигалась туда, где сэр
Нерс открыл Палеокристаллическое море.

Де Амбрие очень беспокоился, но тщательно скрывал свои чувства,
оставаясь внешне невозмутимым и уверенным в себе, хотя, честно говоря,
твердой уверенности в благополучном исходе экспедиции у него не было. Эх,
если бы Прегель не опередил их, добравшись до Севера, в то время как
"Галлия" упорно продвигалась сквозь паковый лед! Правда, теперь и
"Германия", зажатая льдами вместе с французской шхуной, вынуждена была
участвовать в этом проклятом дрейфе. Но пока что Прегель был победителем.
Если так и дальше пойдет, французам вряд ли удастся торжествовать над
соперником, ведь для этого весной нужно будет подняться выше, чем немецкий
географ. Но как это сделать? С другой стороны, смогут ли вообще корабли
освободиться из ледяного плена или им суждено долгие годы блуждать
закованными в ледяную броню?

Но нужно сказать, что храбрый капитан был не из тех, кто теряет время
на бесполезные сетования. С обычным хладнокровием он принял свершившийся
факт и стал ожидать событий, какими бы они ни оказались.

Де Амбрие скрывал от матросов свое беспокойство. Между тем на борту
"Галлии" все обстояло благополучно. Ни один матрос не пал духом. Напротив,
неожиданное путешествие внесло некоторое разнообразие в их монотонную жизнь.

На борту, однако, все оставалось спокойным, жизнь экипажа была четко
организована ввиду предстоящей зимовки. Через несколько дней солнце надолго
исчезнет, ночи уже стали бесконечно длинными.

Холод и отсутствие продовольствия -- жестокие враги полярных
путешественников, но не менее коварный недруг -- мрачная, гнетущая темнота,
лишь изредка расцвеченная северным сиянием, этим отдаленным подобием солнца.

Главная задача командиров, после того как они позаботились о пропитании
и крыше над головой для своих подчиненных,-- это борьба с продолжительным
отсутствием света. Нужно не допустить, чтобы "ночь для глаз" коснулась и
души матросов.

Общеизвестно, что растения чахнут в постоянной темноте. Они становятся
слабыми, хилыми, теряют цвет, наконец, вянут и быстро погибают. Так же и
человек. У него постоянное отсутствие света вызывает что-то вроде
интеллектуального паралича, который ухудшает и физическое состояние
организма, и может даже серьезно подорвать здоровье.

Итак, командир полярной экспедиции должен напрячь все свое воображение,
использовать весь имеющийся опыт, чтобы эффективно бороться с мрачной
апатией, которая открывает двери разным болезням, подстерегающим людей,
живущих в вынужденном заточении. Но нельзя заставить человека развлекаться
по команде, будто на маневрах. Если он начал слабеть и хандрить, нужно