Чтение 35–й страницы книги ~Французы на северном полюсе~

Некогда капитан Маркхам при таких же обстоятельствах потратил целый
месяц на путь в семьдесят миль а когда вернулся, все члены экипажа умирали
от истощения и скорбута. Даже самые крепкие.

А ведь у него были на "Алерте" и съестные припасы, и медикаменты, в
общем, полный комфорт. Де Амбрие же вообще не имел пристанища. Провизии
оставалось на шесть недель. Брезент для палаток и несколько лодок -- вот
все, чем он располагал. Матросы были в полном изнеможении, а некоторые --
тяжело больны.

Что оставалось делать?

Ждать? Надеяться на оттепель?

Но громады льда здесь не те, что подтаивают от лучей северного светила.

Стало быть, ждать нечего.

Не лучше ли взять с собой самых сильных матросов, немного провианта и
попытаться преодолеть это препятствие?

Но льдина перемещается, хоть и медленно. Что будет, если по возвращении
они не найдут своих?

Де Амбрие не знал, что предпринять, и решил подождать еще сутки.

Близилась катастрофа, и это приводило в отчаяние матросов, прежде не
думавших о смерти.

ГЛАВА 9

Агония и смерть.-- Похороны.-- Вынужденное решение.-- Надо
разлучиться.-- Последняя экспедиция.-- Выбор участников.-- В путь!

Несчастный Фриц умирал. Красные пятна на коже расплылись и приобрели
фиолетовый оттенок. Спина вся пошла твердыми, как камень, буграми. Многие
части тела словно закоченели и потеряли чувствительность. Измученный
нестерпимыми болями, эльзасец громко стонал.

Он потерял все зубы, изо рта текла слюна. Не помогли ни опыт, ни
самоотверженность доктора Желена.

Умирал машинист в полном сознании, только не мог говорить -- распухший
язык не повиновался.

Убитые горем, с заплаканными глазами, возле кровати больного собрались
верные друзья. Не хотелось верить, что смерть уже коснулась его своим
холодным дыханием. Неужели Фриц Герман, такой сильный и такой добрый, уйдет
от них навсегда? Неужели это конец? Матросам стало страшно.

Одно дело умереть в борьбе со стихией, совсем другое -- заживо сгнить.

Но Фриц был спокоен -- он честно прожил жизнь и выполнил свой долг.

Умирающий силился что-то сказать, глядя на капитана, но можно было
разобрать лишь отдельные слова: Франция, Эльзас и еще Васелонн -- название
деревни, где жили старые родители. Вдруг речь его стала более внятной,
видимо от коньяка, который доктор влил ему в рот.

-- Капитан,-- произнес Фриц -- прощайте... и вы, друзья... Я сделал
все, что мог...

-- Да, друг мой,-- дрогнувшим голосом сказал де Амбрие,-- ты выполнил
свой долг до конца. Большое тебе спасибо!

-- И вам спасибо на добром слове... Простите, друзья, если кого-нибудь
из вас я невольно обидел. Не поминайте лихом... Я умираю, верный своему
флагу... Покажите его мне, капитан, в последний раз, а ты, парижанин, спой
"Песню об Эльзасе".

Совершенно обессиленный, Фриц уронил голову на подушку, но при виде
французского штандарта, который в эту минуту водрузили в дверях, ценой
невероятных усилий одной рукой взял за руку капитана, другой -- Плюмована,
едва сдерживающего слезы. Матросов била дрожь. В отворенную дверь врывались
слабые солнечные лучи.

-- Пой, друг! -- снова попросил умирающий.-- Пой об Эльзасе!..

С трудом овладев собой, Артур запел глухим прерывающимся голосом:

Скажи, где Родина твоя?

Германия иль Франция?

Фриц слушал, не сводя глаз с трехцветного флага. Зазвучал последний
куплет:

...Воскликну, гнева не тая:

Вот, немцы, Родина моя!

Пускай в тисках вы сжали нас,

Но верен Франции Эльзас.

Тут Герман привстал, воскликнул "есть!" и мертвый упал на постель.

-- Конец! -- произнес капитан, даже не пытаясь скрыть слез.

-- Бедный Фриц! -- воскликнул парижанин и зарыдал.

Моряки сняли шапки, а де Абрие отделил флаг от древка и обернул им,
словно саваном, покойника... Времени было мало, еще меньше припасов. Но де
Амбрие решил дождаться следующего дня и уже тогда принять окончательное
решение.

Его долг -- быть на похоронах матроса, бросить на его могилу горсть
земли.

После того, как доктор удостоверил факт смерти, покойного обрядили в
матросскую форму с военной медалью на груди, зажгли все лампы. Шесть часов
длилось прощание. Затем умершего завернули в парусину. В нескольких сотнях
метров от палатки, среди огромных ледяных глыб, вырыли могилу.

Покойника положили на маленькие санки, те самые, на которых тащили
плоскодонку, прикрыли национальным флагом и повезли. За санями в глубоком
молчании шли матросы с де Амбрие во главе.

Капитан прочел погребальную молитву, тело опустили в могилу, засыпали
мелкими льдинками, а сверху с огромным трудом поставили плиту, чтобы
защитить от волков.

На глыбе водрузили скромный деревянный крест с надписью:

ФРИЦ ГЕРМАН.

Француз из Эльзаса

26 апреля 1888 г.

-- Прощай, Фриц Герман! -- глухим голосом проговорил де Амбрие.--
Покойся в мире!.. Ты честно жил, безропотно страдал и умер, как настоящий
моряк. Да упокоит Господь твою душу!

Печальные, вернулись французы в палатку, и каждый поклялся в душе не
допускать больше неосторожности, от которой погиб их товарищ. Тем более что
среди членов экипажа было еще трое больных.

Ник, правда, уже пошел на поправку после того, как напился свежей
тюленьей крови. Но где взять ее снова, чтобы окончательно выздороветь?

Капитан долго беседовал с Бершу, доктором и Геником, занявшим место
заболевшего Вассера.

Состояние команды, ненадежность льдины, бесконечные препятствия на
оставшемся отрезке пути -- все это поставило де Амбрие перед необходимостью
разбить экспедицию на группы. Быть может, хоть кому-нибудь удастся пробиться
к полюсу.

Итак, решено было взять четырех матросов, шесть собак, плоскодонку, на
двадцать пять дней провизии, два спальных мешка, кое-что из лекарств,
секстант, искусственный горизонт, хронометр, подзорную трубу, запас оружия и
снарядов, лопаты, топоры, в общем, все самое необходимое. Все это под силу
тащить собакам, и люди, таким образом, смогут сберечь силы, насколько им
позволят условия.

Чтобы никого не обидеть, де Амбрие поначалу хотел бросить жребий --
кому идти. Но потом передумал: надо было отобрать только здоровых.

Выбор пал, как ни странно, на южан: Жана Итурриа, Мишеля Элимбери и
Дюма. Из северян оказался здоровым один лишь парижанин Фарен.

Все было добровольно, не в приказном порядке, кто не хотел, мог не
идти.

Однако матросы, выбранные капитаном, были счастливы, ни у кого не
заронилось даже мысли уклониться.

-- Да здравствует капитан! -- крикнули они, полные энтузиазма.

В первый раз снял Дюма с себя поварской фартук и передал его матросу
Курапье, славившемуся своими кулинарными способностями.

Никто не возражал. Маршатера назначили исполняющим должность главного
повара, и в тот же день он приготовил завтрак. Назвать его вкусным было
нельзя, но не по вине нормандца.

На другой день маленький отряд во главе с капитаном смело двинулся в
путь, взяв курс на север.

ГЛАВА 10

Последние наставления.-- Трудный путь.-- Бесполезная роскошь.-- Кривая
линия.-- Парфорсное упражнение.-- Под снегом.-- Чужой след.

Перед уходом де Амбрие передал полномочия своему помощнику Бершу, а
также вручил пакет, приказав вскрыть его через месяц, если отряд не
вернется.

Болезнь не заглушила в Гиньяре алчности, он проклинал скорбут,
помешавший ему достичь полюса и получить вознаграждение.

Капитан утешил его, сказав, что вознаграждение выдано будет всем без
исключения.

Ужиук пообещал де Амбрие охотиться на зверей, пополняя съестные
припасы.

Но вот последние рукопожатия, крики: "Да здравствует Франция!..", "Да
здравствует капитан!.." -- и сани исчезли в ущелье Ледяной геенны.

День выдался ясный, солнечный, но очень холодный. С первых же шагов
отряд очутился среди ледяных гор, холмов, пропастей. Пришлось взяться за
лопаты и заступы, расчищая дорогу, впрягаться вместе с собаками в сани,
втаскивая их на почти отвесные скалы.

Но вот пять человек и шесть собак в упряжке, вырубая ступеньки,
добрались до гребня ледяной горы. Теперь нужно было спускаться, что
оказалось еще труднее: сани напирали на собак, грозя их задавить.

Пришлось нести поклажу на себе.