Чтение 38–й страницы книги ~Французы на северном полюсе~

Как говорят морские волки, "осталось хорошенько затянуть швартовы", в
последний раз поднатужиться, чтобы наконец узнать, что же такое Северный
полюс, ради которого положили столько сил, взорвали такой великолепный
корабль, как "Галлия", и работали так, как не снилось ни одному китобою. Но
капитан, которому самому страшно хотелось быстрее закончить экспедицию,
постарался умерить пыл подчиненных и сказал, что невозможно сохранять такую
скорость все пятнадцать часов. Необходимо почти вдвое удлинить срок, чтобы
люди могли отдыхать. Это было совершенно справедливо. Итак, решено было
отдохнуть два-три часа, но сначала найти подходящую глубину, чтобы бросить
якорь.

А пока что продолжали грести с таким усердием, что сдирали кожу с
ладоней. Наконец лот, который де Амбрие соорудил с помощью простого кусочка
свинца, привязанного к концу каната для измерения глубины, показал двадцать
пять метров. Прошли еще двести кабельтовых и снова повторили замеры.
Оказалось тридцать пять метров.

Пройдя около пятидесяти километров, в одиннадцать часов сделали
остановку, позавтракали. Здесь не было ни ветра, ни подводных течений, и
путешественники, подняв весла, легли в дрейф.

Вода была очень соленой. Хорошо, что Дюма запасся свежим снегом. Из
него получилось около тридцати литров пресной воды -- запас достаточный на
два дня.

Попробовали на вкус льдину, плывущую мимо, она оказалась пресной. Но
ведь пресный лед бывает на ледниках, а ледники -- на земле. Стало быть,
неподалеку суша.

Дюма выловил несколько льдин и погрузил в лодку на случай, если не
хватит воды.

Глубина с небольшой разницей оказалась везде одинаковая.

В полдень наши путешественники поплыли дальше. Неожиданно де Амбрие
бросил лот, скомандовал остановку и воскликнул:

-- Ничего не понимаю!

Лот опускался все ниже и ниже -- а дна не было.

Матросы тоже недоумевали. Так и не удалось точно измерить глубину --
больше чем на двести метров лот опуститься не мог.

-- Вперед! -- скомандовал капитан.

И метров через двадцать снова бросили лот. Теперь глубина была тридцать
метров,

Баски встревоженно переглянулись. Но Дюма и Плюмован их успокоили.

-- Здесь, должно быть, дыра, через которую проходит земная ось! --
вскричал парижанин.

-- Что ты мелешь! -- возразил Дюма.-- Ведь это еще не полюс.

-- Значит, артезианский колодец[82], вырытый в далекой
древности.

-- Думаю, ни то и ни другое,-- вмешался в разговор Мишель Элимбери.--
Есть у меня на этот счет кое-какие соображения. Но я их открою вечером.

-- Лучше сейчас,-- сказал капитан.-- Ты китобой, моряк опытный. Говори!
Не робей! Ручаюсь, никто над тобой смеяться не станет.

-- Вы очень добры, господин капитан... В таком случае я скажу.
Непонятно, почему здесь нет ни рыб, ни птиц, ни животных...

-- Ты прав, Мишель. Мне самому это кажется странным.

-- Так вот, я пришел к мысли, что это море вовсе не море, а просто
соленое озеро с двойным дном.

-- Браво, Мишель! Ты открыл первую часть тайны!

-- Образовалось оно в большой льдине во время таяния. А место, где лот
упал в глубину на двести метров, не что иное, как яма, через которую озеро
сообщается с морем... Это я и хотел сказать, господин капитан.

-- Молодец, Мишель! Уверен, что ты прав. Теперь остается узнать, как
далеко простирается это озеро. Мы находимся на невысокой точке, и кругозор у
нас самый ограниченный.

Двойная порция водки взбодрила матросов, и они налегли на весла.

Но к шести часам, пройдя сорок километров, выбились из сил и пришлось
остановиться. Всего было пройдено девяносто километров, до полюса оставалось
двадцать.

С разрешения капитана все вышли поразмяться после долгого сидения;
выпустили собак.

А когда вернулись, привязали лодку, поужинали и легли спать. Каждый час
сменялись часовые, следившие, чтобы суденышко не сбило плавающими льдинами.

За ночь ничего особенного не случилось. Проснулись в четыре часа утра.

Один лишь капитан был встревожен.

Во время дежурства он с помощью приборов вычислил широту и долготу и
установил, что за время между двумя наблюдениями ледяные горы на юге и само
море переместились на три минуты к востоку.

ГЛАВА 14

Первого мая 1888 года.-- Мертвый кит.-- Напрасные поиски.-- Как
сохранить документы об открытии.-- Какие привезти доказательства? -- Полгода
ночь, полгода день.-- Обратный путь.

Отклонение на три минуты, замеченное капитаном, не имело первостепенной
важности. Компас не дает сбиться с правильного курса.

Было достаточно трех часов, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее
лодку от точки, где проходит земная ось, при условии, конечно, что льды
внезапно не придут в движение. Казалось, что препятствий, по мере
приближения к цели, становилось все меньше, но сколько трудностей ждет отряд
на обратном пути! Нужно будет отыскать прежние следы и добраться до лагеря,
в котором осталось четырнадцать больных матросов со скудными запасами
продовольствия, которых едва хватит, чтобы не умереть с голоду. Правда,
думать о возвращении было еще рано. Прямо не верилось, что здесь, совсем
рядом, как говорится, "стоит лишь руку протянуть", находилась эта
таинственная точка, на поиски которой отправлялось столько экспедиций и ради
достижения которой было отдано столько жизней. Неужели через несколько часов
на полюсе, который не удалось покорить ни немцам, ни англичанам, ни русским,
ни американцам, будет водружен трехцветный французский флаг в знак взятия
этой твердыни, мирно завоеванной горсткой французов.

Эта мысль удесятеряла силы моряков, и они мечтали о том, как прославят
свое отечество.

Стояла ясная погода, ярко светило солнце, даже рябь не пробегала по
воде, было двенадцать градусов,

Наступило первое мая 1888 года.

Обычно спокойный, де Амбрие был чем-то озабочен, и по мере приближения
к заветной цели все больше и больше мрачнел.

Между тем никаких препятствий впереди заметно не было. Все реже
попадались льдины. Лодка легко скользила по гладкой, словно зеркало, воде.

Матросы, видя, что капитан чем-то взволнован, хранили молчание и больше
не перебрасывались солеными шуточками. скрашивающими однообразие долгого
путешествия. Лишь иногда слышались тихие вздохи и плеск весел.

Собаки, сбившись в кружок, отдыхали в блаженной лени, "пригревшись" на
солнышке при минус двенадцати градусах. Это была настоящая весенняя
температура, которая заставляла псов высовывать языки, настолько эти
северные животные привыкли к жутким полярным морозам.

Прошло часа два.

Торжественный момент приближался. Капитан то и дело вставал,
всматриваясь в горизонт.

Через четверть часа он вздохнул с облегчением.

Над зеленоватой водой возвышалась темная масса.

-- Наконец-то! -- прошептал он едва слышно.-- Фортуна повернулась ко
мне. Быть может, дело всей моей жизни увенчается успехом.

Нетерпение де Амбрие росло. Глаза лихорадочно блестели, движения стали
резкими. Он не спускал глаз с черной точки, которая быстро увеличивалась.

-- Стоп! -- скомандовал он.

Лодка остановилась. Матросы удивленно взглянули на капитана.

-- Мои отважные друзья! -- произнес он дрогнувшим от волнения
голосом.-- Если я не ошибся в расчетах, мы у заветной цели. Все препятствия
позади. Там, где мы сейчас находимся, нет ни широты, ни долготы... Это
мертвая точка, ось, вокруг нее вращается Земля. Мы на Северном полюсе!.. Да
здравствует Франция!..

-- Да здравствует Франция! -- что было силы закричали матросы и подняли
весла, капитан трижды взмахнул национальным флагом.

-- Мне казалось, тут должен быть хоть маленький островок земли, но я
ошибся. Видите впереди скалу? Там мы и оставим письменное доказательство об
успешном завершении нашей экспедиции. Вперед, друзья! К скале! Это последнее
наше испытание. После него подумаем о возвращении.

Справедливости ради следует сказать, что матросы были близки к
разочарованию. Ведь ничего особенного они на полюсе не увидели. А сколько
потрачено сил, сколько жертв принесено! Зато де Амбрие был счастлив. И,
глядя на него, матросы не могли не радоваться. Скала все приближалась, и уже
можно было ее рассмотреть. Вытянутая вверх, без выступов и шероховатостей,
она имела в длину не более двадцати пяти метров.

Когда до скалы осталось метров сто, Мишель Элимбери вскричал:

-- Черт побери!..

-- В чем дело? -- спросил капитан.

-- Мы ошиблись! Это не скала...

-- Что же тогда?

-- Кит, самый настоящий, только мертвый. Баск оказался прав.

Подойдя ближе, все увидели полуоткрытые неподвижные глаза, громадную
пасть, необъятное туловище.

Как очутился этот исполин в краю, где не осталось ничего живого?
Сколько он вытерпел мук, прежде чем погибнуть?

Китолов по привычке ткнул тушу в бок крюком и тотчас же его выдернул.
Из пробитого отверстия со свистом вырвалась зловонная струя, к горлу