солдата...
убирайтесь отсюда оба. Мне нужно хоть немного вздремнуть.
каюте?
Папа тоже христианин. У них было шесть христианских детей, сэр.
шее золотой медальон. За многие годы службы гоанца на судне, палуба
которого только изредка бывала в спокойном горизонтальном положении, в
результате почти постоянного раскачивания медальона из стороны в сторону
на темной безволосой груди владельца изображение на нем изрядно стерлось.
было много общего. Гаю нестерпимо захотелось показать свой медальон.
Медальон Джервейса с изображением богоматери Лурдской. Многие поступили бы
в этом случае именно так; люди получше его наверняка сказали бы "Гоп!" -
чем по-настоящему рассмешили бы угрюмого алебардиста и таким образом
примирили противников.
нащупал в кармане две полукроны и сказал:
как слуга, неожиданно получивший солидные чаевые.
построил свою роту на палубе. Необычно плотный и разнообразный завтрак -
нормальный стол для пассажиров третьего класса на судне - компенсировал
все пережитые за ночь неприятности и неудобства. Настроение у всех
поднялось. Гай передал солдат взводным командирам, чтобы те проверили
запасы и снаряжение, а сам отправился узнать, как устроились остальные.
Второй батальон разместился лучше, чем другие, которых напихали, как
сельдей в бочку, на рядом стоящее судно. Предоставленное алебардистам
второго батальона судно было почти полностью в их распоряжении, если не
считать штаба бригады и смеси из посторонних лиц, таких, как офицеры связи
войск Свободной Франции, морские артиллеристы, береговая команда
военно-морских сил, военные священники, специалист по гигиене в тропиках и
другие. На двери небольшого курительного салона висела надпись: "Группа
оперативного планирования. Посторонним вход воспрещен".
Любые контакты с берегом были запрещены. У трапа стояли часовые. Причал
охранялся патрулями военной полиции. Однако цель предстоящего похода
сохранялась в тайне недолго. В полдень на причале появился летчик
военно-воздушных сил, небрежно размахивающий большим пакетом с надписью:
"Совершенно секретно. Доставляется только офицерам". Когда летчик подходил
к ожидавшему его катеру, пакет упал, упаковка нарушилась и легкий ветерок
подхватил и разнес повсюду несколько тысяч си-не-бело-красных листовок с
лозунгом:
военного священника, не принимал всерьез этих приготовлений и не считал,
что они приведут к чему-нибудь путному. Алебардистов в течение последних
недель слишком часто перебрасывали с одного места на другое, слишком часто
воодушевляли и разочаровывали, чтобы они могли теперь поверить
чему-нибудь. Следующие один за другим приказы, аннулирование приказов и
различные недоразумения и неувязки воспринимались алебардистами как
составные части их нормальной повседневной службы. Увольнение в город
сначала разрешили, потом запретили; перлюстрация писем была отменена,
затем снова введена; судно снялось со швартовов, попыталось встать на
якорь, запутало якорную цепь и вернулось к причалу;
материально-технические запасы погрузили на судно, затем выгрузили на
причал, потом опять погрузили в соответствии с "тактическими правилами". А
потом совершенно неожиданно во второй половине дня они вышли в море. В
последней доставленной на борт газете сообщалось об усилившихся воздушных
налетах противника. Де Сауза назвал свое судно "корабль беженцев".
к удивлению алебардистов, продолжало упорно идти в Атлантику, пока не
прибыло в район рандеву, где на огромной площади сосредоточились корабли и
суда всех размеров, от авианосца и линейного корабля "Бархэм" до
небольшого судна "Белгрейвия", на котором, по слухам, доставлялись
шампанское, лечебные соли для ванн и другие предметы личного потребления
для гарнизона в Дакаре. Затем весь конвой изменил курс и направился на юг.
Вокруг судов, словно терьеры, носились эскадренные миноносцы, иногда над
ними пролетал свой самолет. Доблестная маленькая "Белгрейвия" покачивалась
на волнах в самом хвосте конвоя.
Алебардистам было приказано постоянно носить спасательные пояса. Однако
настроение алебардистов определялось скорее спокойным морем и
стюардами-гоанцами, которые как ни в чем не бывало ходили по устланным
коврами коридорам и ударяли в свои мелодичные гонги. Обстановка
представлялась алебардистам настолько мирной, что, когда в одной-двух
милях впереди них у всех на глазах торпедировали крейсер "Фиджи", после
чего все военные корабли начали усиленно сбрасывать глубинные бомбы, это
событие почти нисколько не нарушило их воскресного послеобеденного отдыха.
связистами, но Эпторп просто не замечал их, а может быть, он вообще не
знал об их присутствии, поскольку был все время занят тем, что
консультировался у специалиста по вопросам тропической медицины. Солдаты
занимались физической подготовкой, боксировали, слушали лекции о Дакаре, о
генерале де Голле, о малярии и риске, с которым сопряжено вступление в
связь с местными женщинами; днем они бездельничали где-нибудь на баке, а
по вечерам военные священники организовывали для них концерты.
отвели ничтожную и условную роль. Считалось, что силы Свободной Франции не
встретят в городе никакого противодействия. Оно ожидалось только со
стороны французского линейного корабля "Ришелье". Но с ним должны были
справиться морская пехота и таинственная часть, которую называли
"командос". Алебардисты, возможно, вообще не будут высажены на берег, а
если их и высадят, то только для выполнения второстепенных и
третьестепенных задач и для замены морских пехотинцев в несении караульной
службы. Никаких возможностей для "уничтожения и уничтожения". В довершение
всего Ритчи-Хук повздорил с капитаном судна, и ему приказали убраться с
мостика. Он в одиночестве прохаживался по палубам, иногда при оружии,
которое держал наготове, в полезности чего убедился еще в прошлую войну.
Многие почувствовали странный запах, который кто-то назвал запахом
земляных орехов, доходивший до них с близкого, но пока невидимого берега.
Среди алебардистов быстро распространился слух, что они прибыли к месту
назначения. Представители сил Свободной Франции, утверждалось в тех же
слухах, ведут переговоры со своими порабощенными соотечественниками.
Где-то велась слабо слышимая из-за тумана вялая перестрелка. Затем суда
конвоя отошли на безопасное расстояние и приблизились друг к другу. Между
ними начали сновать юркие катера. На флагманском корабле состоялось
совещание, и Ритчи-Хук вернулся оттуда с широкой улыбкой на лице. Он
выступил перед вторым батальоном и сообщил, что на следующий день
состоится высадка в условиях оказания противником противодействия. Затем
он перешел на судно, где находились еще два его батальона, и сообщил эту
радостную новость остальным алебардистам. Немедленно были выданы карты
района высадки. Офицеры всю ночь изучали свои участки высадки,
разграничительные линии с соседними подразделениями, вторые и третьи волны
атакующего десанта. Ночью суда приблизились к району высадки, и на
рассвете сквозь дымку стелющегося над морем испарения все увидели серую
линию африканского побережья. Батальон стоял в боевой готовности,
распухший от обилия боеприпасов и неприкосновенных запасов продовольствия.
Время шло. Где-то впереди раздавались звуки стрельбы из тяжелых орудий.
Прошел слух, что линейный корабль "Бархэм" получил несколько пробоин. Из
облаков над алебардистами вынырнул небольшой самолет Несвободной Франции и
сбросил бомбу, которая упала в море поблизости от судна алебардистов.
Бригадир снова был на мостике, но теперь в самых лучших отношениях с
капитаном. Затем конвой опять отошел на безопасное расстояние, и с заходом
солнца было созвано еще одно совещание. Бригадир возвратился с него, кипя
от гнева и негодования, и созвал всех своих офицеров.
подтверждающей радиограммы от военного кабинета и направимся обратно. Я
очень сожалею. Информируйте своих солдат и постарайтесь поднять их
моральный дух.
давать. Удивительно, но бурное веселье немедленно распространилось по
всему судну. Трудно объяснить, но новый приказ почему-то понравился всем
алебардистам куда больше, чем предыдущий, в котором говорилось о
предстоящей высадке в условиях оказания противодействия. Палубы в столовой
и помещениях, где размещались алебардисты, долго еще сотрясались от
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Майер Стефани
Акунин Борис
Мурич Виктор
Шилова Юлия