ним подъехал самосвал, наклонил кузов и высыпал на землю свой груз.
Послышался грохот бьющегося кирпича, красный дымок поднялся к небу,
самосвал несколько раз качнулся взад и вперед, развернулся и уехал. На
стройке не было ни души, только курганами громоздился битый кирпич да
щерились брошенные в навал оконные рамы с выбитыми стеклами.
неувязка получилась, неясно, откуда ее вести и кому платить? Пока три
ведомства согласовывают вопрос, стройку законсервировали.
быть, плана сдачи утильсырья. Знаете, как у нас собирают утильсырье? Вот
нашему научно-исследовательскому институту тоже пришла разнарядка: вынь да
положь такое-то количество тонн металлолома. А откуда его взять? Все
понимают, что глупо, а передоложить никто не хочет. Все-таки вышли из
положения: изъяли из общежития железные кровати, автогеном порезали,
сдали...
Скворцов. - Разбили - взыщут, генерал - со своего подчиненного, тот - с
прораба, прораб - с рабочего...
улицу. По обе ее стороны стояли неказистые дома двух сортов: деревянные
серые избы и вросшие в землю глиняные мазанки, похожие на грибы. Все окна
были наглухо закрыты ставнями, на улице - ни души, ни собаки. Только один
какой-то случайный петух торопливо хромал, перебегая улицу и оставляя за
собой в пыли четкую цепочку следов. Петух был угнетен и выглядел
нездоровым.
без большой надобности на улицу не выходят. Слышите, какая тишина?
нарушил громкий человеческий голос. Он кричал с резким грузинским
акцентом:
пояс красивый седовласый мужчина необычайно благородной внешности - этакий
располневший витязь в тигровой шкуре. Он размахивал руками и взывал: -
Товарищ майор, иди сюда, кацо!
видите, я не один, с дамой.
дзма! Шашлык есть, вино есть! Зурна будэм играть!
один нуль! Говори, что надо, - все будэт! У Ноя Шошиа все есть!
другой раз.
достаточно, чтобы он полюбил меня, как родного. Видите, как выходит. У
нас: друг - значит гость. У них наоборот: гость - значит друг.
Удивительный народ.
особое, на какие-то удары судьбы. Что ж, возможно... Но вот мы,
собственно, и достигли цели своего путешествия. Перед нами базарная
площадь - так сказать, центр райцентра. Прошу обратить внимание.
покривилась в сторону. На нее выходило несколько магазинов, из которых
открыт был только один; у остальных двери были заперты, преграждены
брусьями и украшены огромными висячими замками. Посреди площади у длинной
коновязи жевали черное сено пять-шесть лошадей, запряженных в телеги; все
они одновременно, словно по команде, взмахивали хвостами, отгоняя слепней,
- какие-то лошадиные автоматы. У запертых дверей магазина "Хлеб" ожидала
на солнце кучка женщин в темных одеждах, с кошелками в руках. Все женщины
были низко, по самые глаза, повязаны платками, а из-под платков виднелись
мертвенные, известково-белые лица, похожие на маски.
еще что-то, чуть ли не зубная паста. Здесь загорелая женщина не
котируется, не то что у нас, в Европе.
солнечных пятен и сияющих щелей. За столами шла вялая торговля: пять-шесть
продавцов, два-три покупателя. Выбор товаров был скромен: мешочки с
семечками и самосадом, куски синего, тощего мяса и тут же - пучки кудели,
шерстяные носки, упряжь.
Семечки?
нахохлившись и поджав под себя ноги. Рядом с нею стоял старик, совершенно
сказочный: коричневый, как пряник, с белой сахарной бородой.
Скворцов.
товар.
куру.
свинью у меня Варварой зовут. Я не религиозный.
пальцем в лоб.
попыталась взлететь. Ноги у нее были связаны, и далеко улететь она не
могла, но кудахтанья было много. Старик изловил ее, посадил на место и
стал увещевать:
условия.
Поживет-поживет - и инфаркт. А вы откудова?
огородный, а муж откормил - стала интересная! Куриный бульон таким - в
самый раз! Берешь, что ли, куру? Или так, для культпросвета стараешься?
время у тебя отнял.
было по-прежнему мертво и грубосолнечно. Те же лошади, автоматически
обхлестывающие себя хвостами, те же женщины с заштукатуренными лицами на
крыльце магазина "Хлеб".
же Любовь Ивановна?
Ларссон Стиг
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Маккарти Кормак
Ковальчук Вера
Маккэфри Энн