устраивают, скажите только два слова, и я вас немедленно освобожу.
пожалуйста, Аду Трофимовну и скажите, что я прошу ее принести сюда
коньячные бокалы и закуску. Заметьте - коньячные, а не просто фужеры.
Плохо, что их уровень жизни почти не зависит от качества их работы. А
самое главное - внутреннее сопротивление. У нас вообще до того отвыкли от
так называемого "сервиса" - да, строго говоря, у нас никогда его и не
было... у нас до того незнакомы с идеей сервиса, что каждое начинание в
этой области встречается в штыки, причем и с той и с другой стороны, вот
что интересно. Протестуют и те, которые должны обслуживать, и те, которых
должны обслуживать. В вашем выступлении - помните, тогда, в столовой? -
прозвучал, по-моему, протест второго рода.
тогда не подумавши наговорил лишнего. Простите великодушно.
обрадованный, - что старое поминать? Я только хотел отметить, что у нас
из-за такого ложно понятого демократизма люди легко мирятся с любыми
условиями жизни. Спросишь у такого демократа: "Ну, как условия? Хорошо ли
вас обслуживают?" А у него уже на языке готовый ответ: "Спасибо,
обслуживают превосходно!" А на деле обслуживают паршиво, так и надо
сказать: паршиво обслуживают!
кстати, идея благородная, ничуть не холуйская! - надо не благословлять
распущенность, а наоборот - требовать и требовать! - Гиндин опустил на
стол большой, красный, жестко сжатый кулак: - Требовать! И никаких
поблажек! Неужели же я не знаю, что легче спускать, чем требовать? Что
проще всего быть этаким всепрощающим христосиком в мундире?
Требовательность - она требует всей жизни! Я себе на этой требовательности
заработал инфаркт миокарда и еще не то заработаю. Пускай я умру, но умру,
требуя!
Сразу после войны я по некоторым причинам попал в немилость, меня
отстранили от больших дел и послали командиром дивизии на Сахалин. Что же,
я солдат. Пусть будет Сахалин. А знаете, что такое Южный Сахалин? Нет, вы
не знаете, откуда вам знать? Условия - хуже некуда, жилья нет. Домишки
какие-то бамбуковые, с бумажными стенами - ветер так и гуляет. Размещались
мы там попросту: где работаем, там и живем. Прибыл я к новому месту
службы, принял дела, а вечером понадобилось мне посетить, извините за
подробность, туалет. Вышел на улицу, походил - ничего не нашел. Вызываю
начальника тыла: "Простите, товарищ полковник, что обеспокоил в ночное
время, но где у вас туалет?" Смутился: "Туалета не предусмотрено. Часть
только разворачивается, а раньше здесь японцы жили, у них вообще туалетов
не было". - "Их дело, - говорю, - может быть, японцы и могут так жить, а
евреи не могут. Поэтому, будьте любезны, распорядитесь, чтобы к
завтрашнему утру, ровно к восьми ноль-ноль, у меня был туалет. Не будет -
взыщу с вас". - "Есть, товарищ генерал!" Утром встаю: "Ну как?" - "Всю
ночь строили, товарищ генерал. Только разрешите доложить, к восьми
ноль-ноль готов не будет". - "А когда будет?" - "В восемь двадцать". -
"Ничего, двадцать минут я еще могу потерпеть". И что же? Ровно в восемь
двадцать...
женщина, безукоризненно одетая и причесанная, с огромными диковатыми
глазами. Она спокойно поздоровалась и поставила поднос. На нем были
высокие, тонкого стекла, бокалы, печенье, сыр, тонко нарезанный лимон.
генерал Сиверс, Александр Евгеньевич; Ада Трофимовна - хозяйка нашей
гостиницы "люкс".
особым вниманием. Вы меня поняли?
стеснило, к тому же я не имею привычки завтракать.
угодить ему. Я вас прошу. Ада, иметь это в виду. А теперь я вас больше не
задерживаю...
"Пигмалион".
без промаха. Приедет какой-нибудь такой, начнет метать громы и молнии, а я
на него - Аду. Смотришь, через небольшое время этот громовержец из рук
ест. Да, в этом смысле Ада незаменима... Одна беда - глупа как гусыня.
Пушкина: "Поэзия, прости господи, должна быть глуповатой".
сказать, о натюрель. Но о вкусах не спорят. Я лично предпочитаю женщин, с
которыми в промежутках можно еще и разговаривать. Разрешите вам налить?
взболтать круговым движением: вот так, ополоснуть им стенки, чтобы лучше
чувствовался букет.
выпили.
вами в столовой, если не ошибаюсь, была женщина. Кто она такая?
Кондратьевна, конструктор, кажется, по боевым частям. А что?
встречал ее раза два-три - в столовой, на улице... Какие глаза, вы
заметили? Торжество скорби. Глаза великомученицы, святой! Откуда такие
глаза у советского инженера-конструктора, да еще по боевым частям?
Загадка! А главное, эта правдивость, обжигающая правдивость на лице...
Красавец.
народили. Жена там, с внуками, а я здесь один с папой. Вроде холостяка на
старости лет.
полного, немного размягченного дружелюбия.
делать, а не сидеть, как Будда, глядя на свой пуп, то на вас будут
клеветать - это как дважды два четыре. Возьмем меня. Чего только про меня
не говорят! Я и деспот, я и вор, я и развратник. Вором, я клянусь вам,
никогда не был, копейкой не воспользовался для себя лично, наоборот, сам с
ворами воевал, и очень успешно; это факт, мои подчиненные не воруют! Пункт
два: развратник. Развратником рад бы быть, да годы не позволяют, а после
двух инфарктов особенно. Здесь на меня стали всех собак вешать за то, что
я будто с Адой живу. Это почти клевета, я с ней очень мало живу, и нужна
она мне совсем для другого. Я люблю, чтобы вокруг меня были мои люди, мой
стиль. Принять, угодить, блеснуть. Это в ней есть. Мне советуют уволить
ее, чтобы не было разговоров! Пха. Разговоры все равно будут. Пока жив
Гиндин, о нем будут разговаривать, такова моя судьба.
Конюшевский Владислав
Ларссон Стиг
Перумов Ник
Пехов Алексей
Мацумото Сэйте
Каргалов Вадим