остальные.
фигура Пивоварова; несколько позже, пригибаясь и размашисто работая
палками, примчались из метели еще двое. Все остановились возле командира и
настороженно оглядывались назад. Порывистый ветер крутил в воздухе редкой
снежной крупой, осыпая его лыжи, маскхалаты, лица бойцов.
сторону злополучного хутора.
Краснокуцкий.
русские.
мрачнел, сознавая свое положение и тревожась из-за продолжительного
отсутствия Хакимова. Было совершенно ясно, что эта задержка им дорого
обойдется, но и оставлять бойца он тоже не мог. И лейтенант после
недолгого ожидания спросил Лукашова:
на опушку, зашел за молодые, обсыпанные снегом елки. Здесь крутило, словно
в аэродинамической трубе, - тучи снега вихрем носились в темени, со всех
сторон задувал ветер. Лейтенант быстро развязал тесемки маскхалата,
расстегнул брюки. Холодные руки сразу ощутили загустевшую кровь, он
разорвал шуршащую обертку пакета и туго перетянул ногу повыше колена. Было
чертовски больно, но он вытерпел, подавил вздох и быстро оделся. Снегом
тщательно вытер руки - никто не должен заметить, что он ранен, это теперь
ни к чему, тем более что рана пустяковая, в общем. Придется потерпеть
молча.
пришло народное поверье, что дело с неудачным началом обречено на еще
худший конец. У него началось куда как неудачно. Что же будет в конце?
стволы оружия. Он тоже подождал немного, потом вынул часы. Те исправно,
как ни в чем не бывало делали свое дело, показывая половину третьего.
Минула большая часть ночи. Немало прошли и они, но километров двадцать еще
оставалось. Если только он не потерял направления. Заметавшись под этим
обстрелом, он ни о каком направлении, конечно, не думал; теперь надо было
исправлять положение.
градусов, указывал в кустарник. Во тьме вьюжной ночи ни зги не было видно,
и он решил, что, по-видимому, придется продираться сквозь заросли. Иначе
недолго совсем заплутать. Или попасть в лапы к немцам.
лыжи и, пригнувшись, шагнул куда-то. Минут пять оттуда больше ничего не
было слышно, а потом во тьме что-то мелькнуло и завозилось, белое и
неуклюжее. Ну, конечно, двое, согнувшись, волоком тащили Хакимова.
понадобилась. Лукашов с Краснокуцким дотащили Хакимова и тут же упали
коленями в снег. Лукашов, устало дыша, сказал:
А он через десять шагов. Уже снегом заметать стало.
подвижный, внимательный парень. Он с первой встречи понравился командиру:
немногословный, сообразительный. Но что же теперь с ним делать?
простреленную ногу, растерянно смотрел в темень. Конечно, Хакимова
придется тащить с собой. Но как? И до каких пор? И что делать с ним
завтра? Все было трудно, неясно и очень скверно, но лейтенант старался не
выдать своего затруднения. В том деле, на какое они шли, он должен знать
все, все уметь и быть для других воплощением абсолютной уверенности.
Пивоваров, давай палатку! - с деланной бодростью закомандовал лейтенант.
тоже все ремни снимите. Заберите патроны. Все, все. И гранаты тоже.
Судник, заберите гранаты. Теперь берите вдвоем. Один за ремень, так. Вы,
Пивоваров, страхуйте сзади. Смелее, смелее, не бойтесь.
Получилось не ахти как - громоздко и неустойчиво, лыжи разъезжались на
снегу, а тело раненого все время норовило завалиться на бок. Сзади
тянулась глубокая борозда в снегу. Неизвестно, как далеко можно было так
тащить.
оставить негде. Конечно, теперь придется повозиться. Теперь уже вряд ли
они успеют к утру...
поправляли лыжи, едва удерживая на них Хакимова. Тащил Краснокуцкий;
Пивоваров, согнувшись, подталкивал и придерживал. Лукашов, идя сзади,
иногда помогал, тихо понукая обоих. Лейтенант, то и дело оглядываясь, шел
впереди.
спустя полчаса они снова оказались в поле. Ветер здесь еще усилился,
гуляла поземка. Насквозь пересыпанные снегом, они выбрались на чистое и
остановились, чтобы осмотреться и перевести дыхание.
- Так мы его и будем тащить?
спросил лейтенант.
думать.
уйдем так?
Поняли?
ним тронулись на лыжах остальные.
час они брели в метели, как сонные мухи, и лейтенант заботился лишь о том,
чтобы не потерять направления. То и дело он останавливался, надо было
свериться с компасом и подождать волокушу с Хакимовым. Краснокуцкий с
Пивоваровым выбивались из сил. Да и сам лейтенант шатался от усталости, в
голове пьяно кружилось от ветра, тяжело давило на плечи оружие, все
сильнее болела нога. Но он по-прежнему шел впереди, и Судник, на
удивление, от него не отставал. Боец был нагружен сверх всякой меры: кроме
своих бутылок, нес еще три килограммовые гранаты Хакимова, его винтовку,
которую они не решились бросить, и его вещмешок.
который лейтенант свернул с прямой и через минуту обессиленно ткнулся
плечом в пересыпанное снегом, но по-прежнему пахнущее летом и солнцем
сено. Ноги его на лыжах как-то скользко поехали в сторону, и он мягко
сполз телом в запорошенный снегом сугроб. Несколько секунд тихо лежал в
сладостной неподвижности, зажмурившись и ощущая, как все под ним
закружилось в каком-то сонном, бездумном вращении. Испугавшись, что тотчас
уснет, он огромным усилием воли заставил себя подняться. Нет, кажется,
никто не заметил этой его минутной слабости, которой он устыдился в тот
момент больше чего-либо другого. Тем временем пришел к стожку Судник,
подтащили палаточную волокушу с Хакимовым. Последним тоже устало выполз из
сумерек Лукашов. Все молча попадали под стожок.
спешить. Там шоссе, его мы должны перейти до рассвета. Днем ничего не
выйдет.
сразу оторваться от мягкого бока стожка.
первый уже раз мысленно отметил, что этот сержант все увереннее стал
командовать в группе. Он и в пути все покрикивал на остальных, подгонял,
указывал. Занятый определением маршрута и наблюдением за местностью
впереди, Ивановский до сих пор просто не думал, хорошо это или плохо.
Впрочем, как замыкающий сержант вполне его устраивал. Замыкающий из него
был отличный, у такого наверняка никто не отстанет.
Лукашов, сам уже ставший на лыжи и готовый двинуться. Краснокуцкий с
Распопов Дмитрий
Махров Алексей
Корнев Павел
Курылев Олег
Суворов Виктор
Круз Андрей