никогда не было дома.
убегаю и полагаюсь на вас, на ваше благоразумие. Поедите, отдохнете
немного - и на улицу, на солнце.
- ответила Надежда Сергеевна.
Сергеевна ушла, - можем делать все по-своему. Хотите, заварю крепкого чаю?
Или кофе? И спасибо за кубок.
меня, не перебивайте. Все мы смертны, и я, по-видимому, тоже. Никакого
особенного наследства после меня не останется, то, что было, развеялось,
раскидалось, и бог с ним. Но то, что есть... Что связано с Пушкиным, это
для меня самое дорогое, отдать надо в Пушкинский музей. Библиотеку тоже.
Кубок и лиможскую эмаль возьмите себе на память...
как прекрасен, отрешен от жизненной суеты и как страшно одинок этот старик
с блестящими яркими глазами и как он добр.
улыбка говорила: не огорчайся, ничего страшного нет в том, что происходит,
что одна жизнь с ее ошибками прокрутилась до самого конца - моя, а другая
- твоя - начинается. Не стесняйся того, что ты молод, здоров и всего тебе
хочется, говорила улыбка, и не жалей меня, моя жизнь была. Я страдал, я
любил, я мерз и отогревался, я жил, остальное неважно. Поверь, милый
художник, это главное. Не стесняйся самого себя, твоя сила в том, что ты
молод.
завернутый в холстину. Развернул, поставил на стул небольшую картину в
черной раме. Стал поворачивать стул, ища правильное освещение.
радости жизни, как принято говорить, но производила грустное впечатление.
Художник вглядывался в некрасивые лица, в коричневую темноту старой
живописи.
Теперь я слышал разные мнения. И сомнения. Ну, судите сами, вы ее видите.
болтались, а он все танцевал, другой обнимал упитанную девушку в чепце и в
белом фартуке, сдобную булочку, третий колошматил палкой по медному тазу,
горланил песню, совершенно упился. А на столе стояли прозрачные бокалы,
штофы, бутыли, глиняный желтый кувшинчик, оловянное блюдо, нож, солонка,
хлеб, лимон. Из окон, распахнутых в сад, видны были зеленые деревья, в
дверях какое столетие подпирала косяк женщина, держа за руку мальчика,
мальчик хотел войти, но женщина его не пускала, считая, видимо, трактирную
обстановку неподходящей для юного голландца, а ей самой было любопытно, и
уйти она тоже не могла.
видеть вас таким вежливым. Ни к чему это, мой друг. В детстве мы в таких
случаях говорили: тронут, двинут и опрокинут.
годится.
это они, родители и их родители. Я ее отдавал в реставрацию. Неплохо они
ее сделали, правда? Ее вы отвезете... - он назвал городок, о котором
рассказывал Кате, - ...там есть галерея, очень недурная, заодно ее
поглядите. Я вам вообще советую, друг мой, объехать эти маленькие городки
и посмотреть тамошние собрания, вам это много даст...
все.
знаю, что вы талантливы, вы еще не нашли себя. Найдете. Будете работать,
станете большим художником. Катя поможет. Меня вы будете помнить, я знаю.
Что же еще вы можете сделать? Надежде Сергеевне будет плохо, она не
привыкла жить без меня.
Жена взяла отпуск, ухаживала за ним, хотя он ничего не просил и не
требовал, не жаловался на боли, чтобы не огорчать ее. Просил только, чтобы
Надежда Сергеевна сидела рядом, держала его руку, и они разговаривали.
Раньше им некогда было поговорить.
был к лицу. Все-таки мы молодые лучше знали, как жить. А потом забыли.
погоду, меньше увлекался городами и если бы ты разделяла мои увлечения.
сделал, а кажется, что мог...
смотреть равнодушно. Я понял: надо спасать. Молодой был, сильный.
именем разбойника называлась, они строили и ломали, копили старину и
разбрасывали. Миленины не только академиками, художниками и
военачальниками были. Прадед Сергей, который подарил усадьбу гувернантке,
приказывал зайцев пускать в дом, а сам верхом на лошади с компанией
всадников гонялся по комнатам за бедными зайчиками. А в тысяча восемьсот
пятидесятом году, когда Николай Васильевич строил большой дом, ему
понадобилась китайская башня, а китайская башня это что? Вогнутая крыша. А
где гарантия, что она, вогнутая в российской-то глуши, не свалится на
голову? Он объявил, что даст вольную тем, кто найдет в лесу стволы, от
природы искривленные так, как нужно. Четверо получили вольную, а китайскую
крышу эту ты видела. Дед был другой. Общественный деятель, дом держал
открытый, - впрочем, все Миленины были гостеприимны, - дружил с самыми
выдающимися людьми в государстве, денег никому не жалел, был справедлив,
щедр... А мне надо было идти работать в МУР, раз меня волновали
расхитители государственных богатств. Мы - антикварная держава.
все, все картины, все исторические здания, все фарфоры, книги...
гуляли с тобой и с кем-то еще по Метростроевской, давно это было, и ты
рассказывал о доме двух "архивных юношей", братьев, приятелей Пушкина,
потом о домике Нащокина, цитировал письма... "Вечер у Нащокина, да какой
вечер! Шампанское, лафит, зажженный пунш с ананасами", ты называл точные
даты, потом мы зашли во двор, где помещалось "Московское заведение
искусственных минеральных вод" доктора Лодера, ты там показывал, как
гуляли пациенты доктора Лодера, как он учил их ходить и дышать, как они
были одеты, о чем разговаривали между собой, как возникло слово
"лодыри"... Но ты не знал, что потом я несколько раз повторяла эту
экскурсию для своих подружек и даже для сотрудников библиотеки с
неизменным успехом.
Для такой, как я. Но я полюбила все, что ты любишь, включая китайское
искусство.
ты права, его нельзя не любить. Дай, пожалуйста, ту чашечку, пусть постоит
Влодавец Леонид
Русанов Владислав
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Майер Стефани
Браун Дэн