Чтение 27–й страницы книги ~Ванесса~

Но "музейные редкости" оправдали себя, когда пошли в ход. Для начала
участники спектакля занялись такой неистовой мастурбацией, что Гвидо
забеспокоился:

- Эй, ребята, потише, а то останетесь без потомства. Но это были
железные парни. Не переводя дыхания, они принялись помогать друг другу
губами и руками. Минут через десять Гвидо заскучал.

Юные артисты, точно почувствовавшие перемену в его настроении,
немедленно сменили позы. Один встал на четвереньки, подрагивая
напряженным задом.

- Очень аппетитно,- оценил Гвидо. Второй юнец немедленно
воспользовался предоставленной ему возможностью. Он смазал слюной
анальное отверстие приятеля и всадил туда свою огромную пику.

- Что значит практика!- восхищенно причмокнул Гвидо.- Нет предела
человеческим возможностям! Но от бездействия даже член ржавеет. Хотя это
всего лишь абстрактные рассуждения, а здесь, кажется, практикуются
всерьез.

Такой длинный монолог не мог не произвести впечатления на маленького
гида. Он звонко расхохотался, запрокинув голову, и этим совершенно
покорил Гвидо.

- Лучше и я бы не смог,- продолжал итальянец.- Они, кажется, понимают
друг друга.

Тем временем активный педераст продолжал таранить приятеля с той же
яростью, с какой только что возбуждал самого себя.

- Эти парни совсем одурели! Тише, ради Бога! Но дуэт не собирался
сбавлять темп. Гвидо взял на себя роль дирижера.

- Внимание! Сперва немного помедленнее... Отлично. Теперь вернемся к
началу. Вот так! Плавно! Прекрасно. Так, так, продолжайте, но
поспокойнее, с чувством, вот так! Идем дальше: глубокий бас, мягче,
глубже, с душой. Тихо! Я бы сказал даже тихонечко!.. Он чувствовал, что
произведение близится к финалу.

- Я дирижер, поэтому должен руководить до конца,- пояснил он малышу,
ускоряя темп.- Теперь поехали! Быстрее! Сильнее! Вернулись в исходное
положение - и скорей, скорей к финишу!

Артист кончил с криком издыхающего ишака и припал к инструменту. Тот
передернулся, стряхнул его с себя, и актеры поменялись ролями. Теперь
музыкант стал в позу. Партнер пристроил к нему свой разбухший смычок,
который и на этот раз вошел гладко, как по маслу. Второе отделение
проходило так же длительно и живо, как и первое. Но стиль был немного
другой. По выражению лица и свистящему звуку, который парень время от
времени издавал, чувствовалось, что он действительно наслаждается. Его
партнер, только что выразивший себя столь сумбурно, замер с блуждающей
улыбкой на губах.

Желая подбодрить его, Гвидо жестом показал, что глоток из фонтана,
который вот-вот ударит, помог бы ему восстановить силы. Но юноша не
понял и решил, что зритель захотел поучаствовать в спектакле. Он прикрыл
глаза и застыл с открытым ртом, из которого капала слюна.

Второй тоже неверно истолковал жест итальянца, но решил во что бы то
ни стало довести дело до конца.

- Браво, ребята!- воскликнул Гвидо, когда музыкант извлек свою
флейту, почти не уменьшившуюся в разме?ao. Получив на чай, молодцы
поклонились, грациозно приподняв подолы.

- Тебе понравилось?- спросил Гвидо малыша, когда они выходили из
комнаты.- Когда начнешь этим заниматься сам? По-моему, ты кое-что уже
знаешь.

Мальчуган с обожанием взирал на итальянца, вцепившись в его штанину.

- Что до меня, старик,- продолжал Гвидо,- то мне поздно этим
заниматься. Я не выучился в детстве. Если ты не начнешь прямо сейчас,
потом будет трудно привыкнуть. Поверь мне, я знаю, что говорю.- Он
печально вздохнул и опустил руку на плечо маленького друга.- Вот почему
я советую тебе не откладывать учебу, мышонок. Иначе ты вырастешь таким
же глупым ублюдком, как и все остальные...

***

- Ты виделась с отцом?- спросил Гвидо, встретившись с Ваной за
обедом.

Она сделала неопределенный жест.

- Все в порядке. Как ты?

- Женщин на улицах почти не видно. А те, что осмеливаются выйти,
закутаны по самые глаза, ничего не разберешь. Кажется, свобода не
распространяется на женщин в твоем благословенном Сивахе, а, Вана?

- Не более, чем в других местах.

- А где же хваленая сексуальная свобода сивахцев?

- Только в двух случаях здесь можно ею воспользоваться -
гомосексуализм и кровосмешение, которые раньше были запрещены почти
везде.

- А как же все остальное?

- Здесь действуют суровые законы Корана. Гвидо заметил Мехди Яссерита
и поманил его.

- Кто это?- удивленно спросила Вана.

- Специалист по эпистолярной логике.

- Кого только здесь не встретишь,- рассмеялась девушка.

Представив гостя и предложив ему сесть (Мехди не заставил себя долго
упрашивать), Гвидо сказал:

- Моя спутница утверждает, что в этом оазисе властвует ислам. А у
меня сложилось впечатление, что это место отличается от всего остального
Египта моралью и такой степенью эмансипации, которой позавидует любая
передовая нация.

- Здесь существует такая поговорка,- ответил Мехди.- не знаю, смогу
ли в точности передать ее по-английски: "Любое новшество без религиозной
основы есть заблуждение, которому надо сопротивляться и которое надо
подавлять всеми возможными способами. Вечная свежесть Корана может
вместить бесконечное множество новшеств". Там, где живут по этой
поговорке, альтернативы законам ислама нет.

- Вы согласны с этим?- спросил Гвидо.

- Совершенно не согласен! Высказывание принадлежит моему покойному
коллеге, профессору Хасану эль-Бана, который в 1929 году основал
Исламское братство.

- Вы принадлежите к этому братству?

- Нет, Бог миловал!- воскликнул египтянин.

- Тогда почему цитируете их программу?

- Чтобы вы лучше поняли внутренние противоречия Египта, которому
волей-неволей придется становиться современной нацией.

- Но Сивах останется вне времени!- твердо сказала Вана.

- Я не знаю, чего хотят сивахцы, если они вообще чего-нибудь хотят,-
вздохнул Мехди.- Иногда я просто удивляюсь, как легко некоторые люди
решают, что нужно меньшинству.

- Вы, верно, невысокого мнения об умственных способностях женщин?-
раздраженно спросила она.

- Не могу не отметить,- вмешался Гвидо,- что меня разочаровал статус
женщины. Здесь, в Сивахе, он не выше, чем в любой другой части Египта.

- Откуда ему взяться?- сказал Мехди. - Амон тут не помощник. Думаете,
наша вера уважала матерей, сестер, жен и дочерей больше, чем теперь это
делает ислам?

- Некоторые традиции заставили нас поверить в это.

- Как отличить традицию от легенды?- напористо спросил логик.

- Разве жители Сиваха стали бы проявлять такую неизменную
приверженность старине, если бы она не казалась им лучше современности?

- Обычное заигрывание с древней культурой. Чтобы отличаться от своих
сограждан.

- А почему они так стремятся отличаться от всех именно в этом плане?

- Массовый психоз.

- Но не такой массовый, как у остального человечества, когда все
стремятся быть похожими друг на друга.

- Не все. Ведь в мире то и дело проявляется недовольство, вспыхивают
восстания, совершаются перевороты. Сивахцы не восстают и не проявляют
недовольство. Они счастливы верить, что отличны от других. У вас в
стране,- продолжал Мехди,- люди тоже предаются иллюзорным надеждам,
уходят в секты, уединяются.

- Да, но сивахцы откололись от остального человечества две тысячи лет
назад,- возразил Гвидо.- Такая невероятно длительная бравада не может не
заинтересовать.

- Это тревожный симптом?- спросил Мехди.

- Напротив. По-моему, очень обнадеживающий. Вы ведь сами говорили,
что сивахцы никогда не восстают.

Мехди в молчании дожевал жестковатое мясо жареного козленка.

***

- Я не уверен, что твои боги заинтересуют меня,- сказал Гвидо на
следующее утро, когда Вана пригласила его в храм Амона.

- Если ты не познакомишься с богами, то не сможешь рассмотреть людей.

- Мои глаза широко открыты. Я не виноват в том, что вижу только то,
что вижу.

- Никто не может отгородиться От веры.

- Я знаю, что существуют мифы и ритуалы. Но разве достаточно этого,
чтобы поверить в призраков?

- Но твои соотечественники верят,- напомнила Вана.- Если бы все были
счастливы, для религии не нашлось бы места на Земле. Но люди несчастны.

- И все же критика религии лежит в основе любой другой критики.