Чтение 10–й страницы книги ~Виктория~

Замку, обходя грязные лужи.

А два дня спустя приходит письмо от Юханнеса. Он вернется домой
примерно через месяц, вот только закончит еще одну книгу. Все это долгое
время дела его шли хорошо, скоро он завершит свою новую работу. В ней он
дал волю своему воображению...

Мельник идет в Замок. На дороге он подобрал платок с меткой Виктории,
она обронила платок позавчера вечером.

Барышня наверху, но горничная предлагает доложить. Что ему угодно?

Спасибо, ничего, он лучше подождет.

Наконец дочь хозяина спускается вниз.

- Вы хотели меня видеть? - спрашивает она и открывает дверь в соседнюю
комнату.

Мельник подходит к ней ближе, протягивает носовой платок и говорит:

- А еще мы получили письмо от Юханнеса.

Радость озаряет ее лицо на мгновение, на одно короткое мгновение. Она
отвечает:

- Спасибо, это и в самом деле мой платок.

- Он возвращается домой, - продолжает мельник почти шепотом.

Она принимает равнодушный вид.

- Говорите погромче, мельник. Кто возвращается? - спрашивает она.

- Юханнес.

- Юханнес? Ну и что же?

- Да нет, я просто... Мы подумали, что надо бы вам сказать. Мы тут с
женой толковали, вот она и подумала... Позавчера вы справлялись, не
приедет ли он весной. Так вот, стало быть, приедет.

- Вы, наверное, рады? - спрашивает дочь хозяина. - Когда же он приедет?

- Через месяц.

- Вот как. Это все?

- Ну да. Просто мы подумали, коли вы" спросили... И все. Больше ничего.

Мельник опять понизил голос.

Она провожает его до дверей. В коридоре они сталкиваются с ее отцом, и
она роняет мимоходом громко и равнодушно:

- Знаешь, мельник говорит, что Юханнес скоро вернется домой. Помнишь
Юханнеса?

А мельник, выйдя за ворота Замка, божится про себя, что ни за что на
свете не будет больше таким простофилей и не станет слушать жену, когда ей
померещится, будто она знает, что у кого на душе. Так он ей напрямик все и
выложит.

7

Эту стройную рябину у мельничной запруды он хотел когда-то срезать на
удилище. Прошло много лет, и рябина стала толще его руки. Он оглядел ее с
удивлением и пошел дальше.

Выше по течению реки стеной стояли все те же буйные заросли
папоротника, целая чаща, скот протоптал здесь тропинки, и листья
папоротника сомкнулись над ними. Юханнес, как в детстве, пробивал себе
дорогу сквозь заросли, раздвигая их руками и ощупью переставляя ноги.
Насекомые и ящерицы прыскали во все стороны от шагов великана.

Наверху у развалин каменоломни цвели анемоны, фиалки и терновник. Он
нарвал цветов, родные запахи вернули его к минувшим дням. Вдали синели
холмы соседней деревни, на другом берегу залива куковала кукушка.

Он опустился на камень, посидел немного и начал напевать. Внизу на
тропинке послышались шаги.

Был вечер, солнце село, но зной еще трепетал в воздухе. Леса, холмы и
залив дышали безграничным покоем. По тропинке к каменоломне шла женщина.
Это была Виктория. На руке у нее висела корзина.

Юханнес встал и поклонился, собираясь уйти.

- Я не хотела вам мешать, - сказала она. - Я хотела нарвать тут цветов.

Он не ответил. Ему не пришло в голову, что в ее собственном саду
сколько угодно цветов.

- Я взяла с собой корзину, - продолжала она. - Но может быть, я ничего
и не найду. Это для гостей, к столу. У нас будут гости.

- Вот анемоны и фиалки, - сказал он. - А повыше растет хмель. Но для
хмеля, пожалуй, еще слишком рано.

- А вы побледнели с тех пор, как я вас видела, - заметила она. - Это
было два года назад. Мне говорили, что вы уезжали. Я читала ваши книги.

Он по-прежнему не отвечал. Ему подумалось, что, пожалуй, следует
сказать: "До свидания, фрекен", - и уйти. От того места, где он стоял, был
всего один шаг до соседнего камня и еще один шаг до тропинки, где
остановилась она, - отсюда уже легко спуститься с холма. Но она
преграждала ему путь. На ней было желтое платье и красная шляпа, она была
загадочна и прекрасна; шея ее была обнажена.

- Я мешаю вам пройти, - пробормотал он и спустился чуть ниже. Он
сдерживал себя, стараясь не выдать своего волнения.

Теперь их разделял всего один шаг. Но она и не думала посторониться.
Взгляды их встретились. Вдруг она залилась краской, опустила глаза и
шагнула в сторону; на лице ее появилась растерянность, хотя она улыбалась.

Он прошел мимо нее и остановился, его поразила ее печальная улыбка,
сердце вновь рванулось к ней, и он сказал первое, что пришло в голову:

- Вы, наверное, часто бывали в городе с тех пор? С тех пор, как...
Теперь я вспомнил, где в прежние годы было много цветов, - на холме,
вокруг вашего флагштока.

Она обернулась к нему, и он с удивлением заметил, что она взволнована и
побледнела.

- Пожалуйста, приходите к нам, - сказала она. - Приходите, когда будут
гости. Мы ждем гостей, - продолжала она, и лицо ее стал снова заливать
румянец. - Кое-кто приедет из города. Это будет в ближайшие дни, но я еще
дам вам знать, когда. Отвечайте же, вы согласны?

Он не отвечал. Ему не место среди ее гостей, он им не компания.

- Прошу вас, не отказывайтесь. Вы не будете скучать, я все обдумала, я
приготовила для вас сюрприз.

Пауза.

- Вы меня уже не удивите никакими сюрпризами.

Она прикусила губу; скорбная улыбка опять скользнула по ее лицу.

- Чего вы от меня хотите? - спросила она почти беззвучно.

- Я ничего не хочу от вас, фрекен Виктория. Я просто сидел здесь на
камне, я готов уйти.

- А я бродила по лесу, целый день бродила по лесу и вот забрела сюда. Я
могла пойти вдоль реки, другой дорогой, тогда бы я не оказалась здесь, как
раз когда...

- Милая фрекен, этот лес ваш, а не мой.

- Я когда-то причинила вам зло, Юханнес, я хотела все исправить,
загладить свою вину. Я и вправду приготовила вам сюрприз и думаю...
надеюсь, что вы будете рады. Больше я ничего сказать не могу. Но я прошу
вас прийти к нам.

- Если это доставит вам удовольствие, я приду.

- Придете?

- Да, спасибо за приглашение.

Спустившись по тропинке в лес, он обернулся. Она села на камень,
корзина стояла рядом. Юханнес не пошел домой, а стал ходить взад и вперед
по дороге. Тысячи мыслей роились в его мозгу. Сюрприз? Она сама сказала
это, сказала минуту назад, и голос ее дрожал. Тревожная радость вспыхивает
в нем, сердце гулко колотится о ребра, ему кажется, что у него выросли
крылья. Может быть, не случайно она и сегодня надела желтое платье? Он
успел поглядеть на ее руку, в прошлый раз он видел на ней кольцо, -
сегодня кольца не было.

Прошел час. Испарения леса и земли окутывали его, проникали в легкие, в
сердце. Он сел и откинулся назад, сцепив на затылке руки и прислушиваясь к
голосу кукушки на другом берегу. Воздух был напоен страстным пением птиц.

Вот и опять все началось сызнова. Когда она показалась возле
каменоломни в своем желтом платье и красной, как кровь, шляпе, она была
похожа на летнюю бабочку, которая перелетала с камня на камень. И вдруг
она остановилась перед ним. "Я не хотела вам мешать", - сказала она и
улыбнулась, и ее улыбающиеся губы были красны, и все лицо ее озарилось, и
глаза рассыпали звезды. На шее у нее появились тонкие голубые жилки, а
несколько веснушек под глазами придавали коже теплый оттенок. Ей было
теперь двадцать лет.

Сюрприз? Что она имеет в виду? Может, хочет показать ему его книги -
выложит перед ним два-три томика и порадует его тем, что купила их и даже
разрезала. Вот, прошу, маленький знак внимания и утешения. Не побрезгуйте
моим скромным подаянием!

Он порывисто вскочил и замер. Виктория шла обратно, ее корзина была
пуста.

- Вы не нашли цветов? - спросил он, думая о своем.

- Да нет. Я и не искала, я просто посидела на камне...

- Кстати, я хотел вам сказать, - заговорил он, - пожалуйста, не
думайте, будто вы причинили мне зло. Вам нечего заглаживать и незачем
утешать меня.

- Не в том дело, - сказала она растерянно. Потом сообразила что-то,
поглядела на него и задумалась. - Совсем не в том. Мне просто казалось,
что тогда... Я не хотела, чтобы вы затаили на меня обиду из-за того, что
произошло в тот раз.

- Я не таю на вас обиды.

Она подумала еще немного. И вдруг резко выпрямилась.

- Ну что ж, тем лучше, - сказала она. - А мне вперед наука. Не такое уж
это было для вас горе. И довольно об этом.

- Будь по-вашему. А мои горести вам безразличны теперь, как и прежде.