поворачивая, она тянет за собой и орудие. Вы повернули меня... Я расскажу
все, что вы хотели. Но условимся...
блиндаже, скупо освещенном маленькой лампой без стекла, блеснуло светлое
узорчатое лезвие.
2. СТРАХ
книгу принесете мне. Я прочту первую главу, скажу: "Плохо, наврано!
Кладите на стол левую руку". Раз! Левая рука долой! Прочту вторую главу:
"Плохо, наврано! Кладите на стол правую руку". Раз! Правая рука долой!
Согласны?
"Глава первая. Страх".
подходящее начало?
вы живете здесь, я нарочно велел поводить вас по таким местечкам, где
иногда лопаются две-три мины, где посвистывают пули. Я хотел, чтобы вы
испытали страх. Можете не подтверждать, я и без признаний знаю, что вам
пришлось подавлять страх.
воюют какие-то сверхъестественные люди, а не такие же, как вы? Почему вы
предполагаете, что солдат лишен человеческих чувств, свойственных вам? Что
он, по-вашему, - низшая порода? Или, наоборот, некое высшее создание?
который вместе с шинелями раздает бесстрашие, отмечая в списке:
"получено", "получено"?
думается мне, утверждать: это не так!
уверены, что в восточный поход вместе с ними во главе танковых колонн
отправится генерал Страх, перед которым склонится или побежит все живое.
октября тысяча девятьсот сорок первого года, был и сражением со страхом. А
семь недель спустя, когда мы отбросили немцев от Москвы, за ними побежал и
генерал Страх. Они наконец-то узнали, быть может впервые за эту войну, что
значит, когда сзади гонится страх.
подмосковных рубежах, мы в боях не участвовали. Выехав из Казахстана, мы
полтора месяца прожили в болотах Ленинградской области, в тридцати -
сорока километрах от фронта, на так называемой второй линии обороны,
числясь резервом Главного Командования.
выступить к ближайшему железнодорожному разъезду. Там нас уже ждали
теплушки и платформы. Погрузившись, мы в ночь тронулись.
полагалось. Казалось, мы едем не к фронту, а от фронта. Поезд несся к
узловой станции Бологое, минуя с ходу промежуточные пункты.
кто-то подхлестывал наши эшелоны. Обед раздать не успели. Смена паровозов
была произведена в две-три минуты. Гудок - и снова в путь!
к Москве.
полтора-два часа наши эшелоны. Триста шестнадцатая стрелковая дивизия.
Москвы? Где остановимся?
Думалось: наконец-то настоящее, наконец-то в дело, в бой!
двадцати километрах западнее Москвы.
выкрашенные маскировочным узором - зелеными и серыми разводами. Это были
вместилища бензина.
без грохота, который дошел позднее, без пламени и дыма, которые заволокли
горизонт потом, они, эти железные башни, враз медленно поднимутся и,
словно повисев мгновение, рухнут?
раскрытая кирпичная коробка с хвостами копоти над пустыми окнами, - я
издали заметил длинный состав платформ, груженных пушками.
артиллерийского полка нашей дивизии.
командир батареи, по собственному настоянию перешел в пехоту.
густого пушечного сала. Дополнительно к нашей дивизионной артиллерии они
только что прибыли сюда.
заслонявший Москву, что Гитлер четыре дня назад объявил по радио миру:
"Красная Армия уничтожена, дорога на Москву открыта".
ста пятидесяти километрах от городской черты, на рубежах, которые вошли в
историю под названием "дальних подступов к столице". С московских вокзалов
без речей и оркестров отправлялись коммунистические батальоны в штатском,
получавшие оружие и обмундирование в пути. За день-два до нашего прибытия
было переброшено на грузовиках через Волоколамск к Московскому морю
пехотное училище имени Верховного Совета; за ним туда отправилось с
учебными орудиями Московское Краснознаменное артиллерийское училище.
Москва посылала навстречу врагу свежие силы и вооружение, в том числе и
эти пушки.
оборонительные сооружения в районе Волоколамска. Мне указали полосу моего
батальона.
от Волоколамска.
Подмосковье, в начале октября утром уже подмораживало. На рассвете по
схваченной морозом дороге, по затвердевшей, вывороченной колесами грязи мы
подошли к селу Новлянскому - самому крупному населенному пункту нашего
батальонного участка.
небе.
рекогносцировку.
Рузы. В бою, по нашим уставам, такой участок велик даже для полка. Это,
однако, не тревожило. Я был уверен, что, если противник действительно
подойдет когда-нибудь сюда, его встретит на наших семи километрах не
батальон, а пять или десять батальонов. С таким расчетом, думалось мне,
надо готовить укрепления.
расстилавшийся перед нами вид.
Рузы распластались большие, будто вырезанные листья, на которых летом
цвели, наверное, белые лилии. Может быть, это красиво, но я для себя
засек: дрянная речонка, она мелка и удобна противнику для переправы.
танков: поблескивая свежесрезанной глиной, хранящей следы лопат, к воде
ниспадал отвесный уступ, называемый на военном языке эскарпом.
говорят, клины, леса. В одном месте, несколько наискосок от села