АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
черт знает с кем, черт знает куда? Я не имею права покидать батальон, не
должен влезать в необдуманную, нелепую затею, которая не кончится добром.
И не было сил, не было воли повернуть дело по-иному.
Приходила мысль: а вдруг без меня вернется Брудный, вдруг прибудет
приказ? И я усмехался: не тешь себя, приказа не будет, не выйдешь.
Потянулась полоса запыленного дочерна снега. Лысанка обходила воронки.
Вот и линия окопов - покинутых, безмолвных, пустых.
Тут все знакомо - каждый ходок, каждая тропка - и все неузнаваемо, все
дико. Сбоку, в Новлянском, виднелись два-три освещенных окна. Немцы не
боялись нас, пренебрегали маскировкой... Взмыла ненависть: ну, погодите!..
Я оглянулся на растянувшийся строй. Восемьдесят семь бегляков. Что они
смогут? Эх, не так, не так все это надо бы...
Вспомнилось, как неделю назад я отправлял в ночной набег сотню орлов.
Нас знобило тогда; прохватывала дрожь подъема, азарта, предчувствия боевой
удачи. То была операция - идея, расчет, удар наповал.
А сейчас? Зачем я еду? Кой черт несет меня напропалую?
Миновав линию пустых окопов, мы спустились к реке. Тут были знакомы все
броды, все бревнышки, перекинутые на курьих ножках с берега на берег.
У такого мосточка я остановил людей. Журча, белым порожком река бежала
поверх пары бревен.
На той стороне, в сотне шагов от воды, чернел лес.
Я вполголоса объяснил задачу: подобраться к Новлянскому той стороной,
лесом, у села перейти вновь реку вброд, ворваться в село, перебить немцев,
поджечь машины, поджечь понтонный мост.
Потом спросил:
- Понятно?
Ответили негромко и немногие:
- Понятно...
До меня не дошли токи возбуждения, подъема перед дракой. Этим людям,
только что бежавшим от немца, набравшимся страху, не верилось, что сейчас
они будут страшны. А я? Верил ли я?
- Здесь переходить по одному! - приказал я. - Затем двигаться гуськом,
рассредоточение. Ползунов, вперед!
Он побежал с винтовкой наперевес, пригнувшись. У мостика
приостановился, ступил на скользкие бревна... Потом темный фон реки скрыл
темную фигуру. На белом откосе того берега скоро появился силуэт.
Ползунов поднялся по скату, у гребня прилег, потом привстал, выпрямился
и зашагал к лесу.
Я сказал:
- Правофланговый, вперед! В лесу идти гуськом, по порядку номеров.
Интервал - пять - восемь шагов.
Повинуясь руке, Лысанка вошла в реку. Тут было мелко, по брюхо.
Почему я приказал двигаться в лесу поодиночке? Зачем с таким
интервалом? Открою мою тайную мысль. Думалось: трусы попрячутся. Во тьме
леса это легко: подался в сторону, прильнул к дереву и пропал. И черт с
тобой, пропадай! Скитайся без Родины и чести! Останется, думалось,
половина или меньше. Этим поверю, поверну назад, возьму в батальон.
Обогнав Ползунова, я ехал меж деревьями впереди всех, не отдаляясь от
опушки, и не оглядывался.
Теплело, с веток падала капель. Облака застили луну; она едва
просвечивала расплывчатым мутным пятном.
Вот и край леса. Рядом дорога, что ведет в Новлянское.
Вблизи понтонный мост, затем взгорок, на взгорке село. Ясно светятся
несколько окон.
По одному подходили люди. Замыкающим шел Бозжанов. Я приказал
выстроиться.
- Ползунов! Пересчитай, сколько налицо?
Пройдя от края до края, он шепотом доложил:
- Восемьдесят семь, товарищ командир!
Восемьдесят семь? Все здесь! Все пришли драться!
Пробежал трепет радости. Я ощутил: они уже дороги мне, сердце приняло
их. А может быть, то был иной трепет, может быть, уже и от них исходил
нервный ток.
Послышался приближающийся гул автомобильного мотора. Я повернул голову
на звук, и вдруг сквозь деревья нас обдало белым прожекторным светом. Фары
машины, поднявшейся на некрутой изволок, горели в полный свет. Изгиб
дороги направил столбы света сюда.
Никто не шевельнулся в строю. Все стояли бледные, почти белые от света,
сжимая заблестевшие винтовки, напряженно глядя перед собою. Медленно
передвигались черные, будто резные, тени деревьев.
Свет скользнул дальше. Тьма задернула лица. Покачиваясь вверх и вниз,
белые полосы уходили, укорачивались, легли на дорогу.
Я спрыгнул с седла. После ослепительных лучей я никого не различал,
лишь смутно виднелись белые чулки Лысанки.
- Лечь! Наблюдать! - приказал я.
Глаза опять обвыкли... Фары отразились в воде. Донесся перестук
мостовин. Навстречу машине возникло красное пятнышко электрофонаря. Машина
вышла на тот берег и застопорила. К фарам, в полосу света, ступил часовой.
Некоторые жесты были поняты. Оборачиваясь, он раза два ткнул рукой к лесу,
где засел наш батальон. Потом показал направление к Красной Горе.
Очевидно, там пролегал объезд.
Взговорил мотор, свет двинулся, машина взяла подъем, фары на миг
выхватили из темноты засеребрившуюся улицу с длинными грузовиками у домов.
Потом пучки света поползли в сторону и, покачиваясь вверх и вниз,
двинулись вдоль берега, в объезд.
Кто-то подошел ко мне.
- Товарищ командир, я берусь.
Голос был знаком.
- Пашко?
- Да... Я берусь.
- Что?
- Пришью его...
- Часового? Как?
Отвернув шинель, Пашко показал: блеснуло светлое лезвие финки.
- Будь спок... - сказал он. - А потом свистну.
- Нельзя... - Я подал ему электрический фонарик. - Возьми. Зажжешь три
раза.
Он сунул фонарь под шапку:
- Могу и трофейным просигналить... Красным. Можно?
- Можно... Зажжешь три раза: путь свободен. Справишься один?
Скорее слухом, чем зрением, я уловил: он усмехнулся.
- Справлюсь...
- Ступай!..
Пашко быстро скрылся во мгле.
Ну, будь что будет. Назад мне теперь не повернуть. Что же, так и
ворвемся - ордой? Я подозвал Бозжанова.
- Раздели людей на десятки... Группу возьми себе, ударь в спину
охранению, которое расположено напротив батальона. Одному десятку задача:
поджечь мост... Остальные пусть орудуют в селе; всех с гранатами туда...
- Есть, товарищ комбат.
Он стал распоряжаться.
Проехали еще две машины. Опять в полосе света появился часовой. Опять
фары засеребрили улицу. В каком-то доме отворилась дверь, вышел кто-то
высокий, в белье, босиком и, сонно дотягиваясь, стал мочиться с крыльца.
Сволочи, вот как они спят на фронте: раздевшись до белья, в домах, в
кроватях.
Опять все пропало во мгле. Белые пучки, колыхаясь, завернули в сторону
и пошли кружным путем.
Мы лежали, напряженно вглядываясь в мутную черноту ночи, вглядываясь
туда, где исчез Пашко. Удастся ли ему? Будет ли сигнал? А потом? Как
произойдет оно, это "потом"?
Странное ощущение пронзило на миг: показалось, будто все это,
точь-в-точь как сейчас, когда-то уже было (а когда - неведомо, в какой-то
другой жизни, что ли?) - мы вот так же лежали во тьме, притаившись,
подобравшись сзади к сонному становищу врага, готовые вдруг прянуть туда.
Странно, неужели это современная война? Не такой представлялась она.
Но где же сигнал? Томительно долги минуты. Ага, кажется, вот...
В темноте у моста в чьей-то невидимой руке возник красный пятачок...
Повисел и исчез... Раз... Засветился опять... Два... Вот и три.
Я сказал:
- Встать! Приготовиться! Гранаты к бою! Ну, товарищи... Закон солдата:
пан или пропал! Врываться молча. Бозжанов, веди!
- Через мост?
- Да.
Он шепотом скомандовал:
- За мной!
И побежал. За ним кинулись все.
Через минуту дошел перестук мостовин.
Все удалось... Удалось до нелепости легко.
Я медленно въехал по мосту в село, багрово озаренное пожаром.
Кое-где еще лопались гранаты, щелкали выстрелы, раздавались крики. Да,
это был не бой, а побоище.
Выставив охранение в сторону леса, куда втянулся наш батальон, немцы
улеглись на ночь. Услышав выстрелы, взрывы гранат, они стали выскакивать,
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 [ 44 ] 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
|
|