Мучительная пустота, как белый едкий туман, наполнила голову, и Кончаев
бессильно и болезненно сжал кулаки. Но в эту минуту где-то робко щелкнула
калитка, и что-то заблестело во мраке, как легкое облачко, колеблемое ночным
ветром.
дальше на затылок и с радостью, ощущая красоту и мужественную силу своих
движений, пошел навстречу Зиночке. Она подала ему свою теплую маленькую
ладонь и снизу смотрела на него своим нежным, молодым, как весна, личиком, с
большими, как будто радостно удивленными глазами.
берег?.. Через сад?..
оба невольно глядя на далекие красные и синие огоньки, и вошли в темную
аллею сада, тихо заскрипевшую под их ногами смутно белеющим в темноте
гравием. Полная тишина охватила их со всех сторон, точно здесь было ее тихое
царство. Вокруг были темные кусты и деревья, черный мрак стоял за ними, то
сгущаясь в кустах, то расплываясь на полянках, а впереди, над самой землей,
странно, как во сне, низко блестела яркая звезда. И казалось, что она
блестит в конце аллеи и они идут прямо к ней.
недоговоренное слово, потому что те горячие и яркие мысли, которые
торопились они высказать друг другу раньше, вдруг как-то иссякли, потускнели
и стали лишними, как покровы даже самой легкой материи между двумя горячими,
ищущими ласк и объятий молодыми телами. Что-то ждало в горячей истоме,
стремилось друг к другу и жгло, но молодость и чистота стояли между ними
прозрачным холодом, и нельзя было ни сказать того, ни прикоснуться друг к
другу. Это было бы страшно, и казалось, что тогда должно случиться что-то
роковое, желанное, но невозможное, о чем даже думать нельзя.
горящие желанием ласки лица от взглядов друг друга. Было тихо, и осторожно
скрипел песок под ногами.
первая нашла слова.
вздрагивающим голосом проговорила Зиночка, не спуская зачарованных глаз с
блестящей сказочной звезды, повисшей над черной землею.
говорит совсем не то, что хотелось бы ей рассказать и что мучило и волновало
его сегодня целый день. Как иногда в блестящей, брызгающей разноцветными
звуками музыке все время звучит одна странная, как будто тайная,
однообразная и волнующая нота, которую и слышишь, и не слышишь, - так сквозь
те слова, которыми Кончаев пылко и громко старался описать прошедший день,
слышалось все время что-то другое, и он сам, и Зиночка бессознательно
прислушивались к этому другому.
войск перейдет на нашу сторону, потому что это уже не рабочие, в которых так
легко можно видеть чужих, врагов, а свой брат солдат... Интересы общие...
яркого молодого голоса.
закружилась.
не схватила его своими гибкими молодыми руками, чтобы прижать к груди его
голову, не дать, защитить своим телом.
понял, "чего" она боится, но от этого сознания стало так хорошо, что он
засмеялся.
его смеха.
может исчезнуть, уйти из ее жизни, в которой он все и она вся для него.
друг друга. Вокруг были мрак и теплый влажный запах лесной глубины, точно
они сидели не в городском саду, а в самой чаще глубокого темного леса, где
на тысячу верст вокруг были только тьма, звезды, душная теплота, томящий
запах весны и два бьющиеся так близко друг от друга молодые горячие сердца.
жесткую ткань строгого платья ее мягкость и безвольность, сдавить в
бесконечном порыве радости, счастья и страсти, уничтожить, замучить, а потом
посадить ее, маленькую, слабую, на колени и баюкать в бесконечной ласке и
нежности, так, чтобы теплые слезы любви и восторга сами выступили на глазах.
И по странному трепету, по той непонятной волнующей связи, которая, как
струна, напрягалась между ними, Кончаев чувствовал, что она понимает его,
ждет, боится и томится еще непонятным ей желанием, как цветок под солнцем.
далеком, о другом.
порту и стараться помешать разгрому. Если они перепьются, все пропало...
будет бессмысленная бойня, и только.
лукаво спросил он.
прикосновение ее нежных и робких пальцев. "Милый, зачем! Это жестоко!" с
укором сказало это прикосновение.
почувствовал, что надо взять эту руку и поцеловать и что это можно и будет
хорошо. Он осторожно-осторожно поднял к себе горячую мягкую ладонь со
свежим, ударившим ему в голову милым запахом и так же осторожно поцеловал
ее, раз и другой. Рука тихо вздрагивала после каждого поцелуя, но лежала в
его руке безвольно, покорная, слабая.
друг к другу и казалось, что уже нельзя больше сопротивляться. Странная
слабость разливалась по всему телу, голова тихо кружилась, мрак по сторонам
сгущался плотной, непроницаемой стеной, и все исчезало, кроме чуть белеющих
в темноте странных лиц с полузакрытыми, загадочно поблескивающими глазами.
молчаливые и яркие, блестя, проникали сквозь мрак и молчание и светили им в
лица, слабо озаряя их сказочным неверным светом.
голосок Зиночки.
отнимая что-то у своей жизни, она медленно встала, нерешительная и
колеблющаяся, как белая былинка во мраке.
силах даже для себя в словах выразить то, что переживало его молодое сильное
тело и молодая горячая душа.
будто расплывался, готовый исчезнуть во мраке.
к самому морю; Кончаев пошел за ней.
Волн не было видно, и только иногда то тут, то там вдоль темной линии мола
смутно появлялись и исчезали белеющие полосы, точно кто-то белый быстро
выглядывал и мгновенно исчезал в темной колышущейся массе, отливающей
мрачным черным блеском.
далеко, на неведомых горизонтах и, грозно нарастая, бежал прямо на берег.
Что-то бухало на деревянный мол, как в пустой барабан, и потом бессильно
падало, мокро плеская по камням. А сзади опять рос и бежал на берег новый
нарастающий ропот.
ветра белом платье. Вокруг нее было широко, пусто и ветренно, все
наполнялось гулом, звоном и плеском непрестанного могучего движения, и
казалось в темноте, что она отделяется от берега и вот-вот сейчас, как
легкая вольная птица, полетит быстро и низко над самой черной, блестящей,
движущейся водой, веющей глубиной и страхом, вдаль, к неведомым широким
горизонтам.
славное просилось на волю из ее молодого, свежего тела, с широкими, упругими
бедрами, невысокой сильной грудью, на которой, волнующе легко, точно
стремясь улететь и бесстыдно обнажить ее, трепетало легкое белое платье. В
душе была настойчивая жажда чего-то, чего она еще не знала и не могла
понять: и радость грустная, и грусть радостная, и плакать хотелось, и
смеяться.
выгибалась навстречу упругому влажному ветру.
звезды, но всем существом своим она чувствовала его где-то тут, близко,
милого, сильного, и хотелось ей оглянуться и почему-то страшно было увидеть
его.
показывались, то пропадали предостерегающие огни.
III
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Смит Кордвейнер
Корнев Павел
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс