этого непонятного убитого человека.
в широкое синее небо мертвые глаза и раскинув руки, точно он хотел обнять
ими весь мир, солнечный, голубой и прекрасный в своей теплой и тихой весне.
XV
мимо быстро мелькали и проносились серые от росы поля, намокшие березки,
мокрые стволы и крыши сторожевых будок. Было холодно и сыро, и все было
серое и мокрое: и лица людей, и деревья, и блестящие металлические части
паровоза. Дым, точно мокрая вата, белыми разорванными клочьями цеплялся за
чахлые кустики и медленно таял позади.
руками, о чем-то предупреждая, но поезд, не останавливаясь, с грохотом и
звоном прошел дальше.
они вместе делали одно общее дело. - Уклон близко, и если остановиться -
потом не разгонишь, а нам надо пролететь во весь мах...
день, теперь упало и, падая, унесло из тела всю силу и из души все, кроме
сознания тяжелой, тупой усталости. Хотелось лечь где попало и заснуть,
забыть все, что было и будет. Голова одновременно стала и тяжелой, и легкой,
тянула вниз и качалась от малейшего толчка. Плохо соображая, он равнодушно
выслушал машиниста и сел на приступочек тендера, прислонив голову к
холодному твердому железу. И сразу беловатый туман охватил его, и Кончаев
поплыл куда-то в сторону сладко и бессильно, как человек, у которого
закружилась голова.
Машинист, черный, сухощавый и твердый, высунувшись из окна, напряженно
смотрел вперед, и казалось, что он видит там что-то страшное. Маленький
кочегар деловито и не спеша ворошил железной лопатой, и ее скрежещущий звук
невыносимо лез в уши. Кончаев сквозь тяжелую дремоту чувствовал, будто
именно этот скрежещущий звук и есть то, что всех мучит, но не имел силы
сказать об этом. Он уже спал, хотя сознавал, что сидит на приступке тендера
и смотрит прямо на циферблат барометра. В усталом отупелом мозгу его странно
мешались вместе и серые прозрачные призраки пролетающих мимо в утреннем
полусвете березок и столбов, и яркие, точно освещенные большой лампой
призраки сна. Паровоз стучал и дрожал, но выходило так, что кто-то тряс за
плечи и говорил ему о чем-то очень интересном и даже смешном, но о чем
именно, разобрать нельзя.
и светлее обрисовывавшиеся поля, лужи, медные трубки, белый циферблат и
кочегара, уже не скребущего лопатой, а неподвижно смотрящего в другое окно.
И теперь казалось, что и кочегар видит впереди что-то страшное.
усталость, и он сделал мучительное усилие, чтобы понять, где он и зачем. И,
наконец, вспомнил, что он на паровозе, что они увозят из города боевую
дружину, что все пропало, и на уклоне вблизи дачного места, где в прошлом
году играла летом музыка и он познакомился с Зиночкой, их должны встретить
солдаты, и тогда будет смерть.
Он высунулся на левую сторону и с трудом узнал место. До уклона оставалось
минут десять езды.
равнодушно:
а там Бог даст...
под уклон слететь... Но ведь теперь все равно, нас расстреляют всех до
одного человека!..
приступку и, силясь держать глаза открытыми, подумал:
п-подожди!.. Да, сейчас уклон!.. Смерть!.. Ах, все равно!... Только бы
скорее все кончилось, и потом спать, спать... А Зиночка?.. Нельзя спать!.."
песню:
сильная струя воды била на дрова.
непрестанной мелодии было тоскливое, и грозное, и печальное, как в
погребальном пении.
голова Кончаева, как будто независимо от него самого, а он видел зеленый
коночный вагон и дым.
трупов и полез через нее, скользя в липкой крови и обрываясь среди спутанных
мертвых рук и ног.
смерть, а я сплю... Надо ужасаться, что-нибудь делать!.. Э, все равно!..
Лишь бы спать... Один бы конец!"
голубое, вечное спокойствие. Так сладко будет лежать и не слышать этой
однообразной непрестанной мелодии, не мерзнуть, не видеть мелькающих мимо
призраков, не знать, что сейчас будет она - смерть.
отошла, растаяв в тумане, а кто-то опять стал рассказывать ему что-то
страшно интересное и показывать какую-то записку, на которой написано только
одно слово, но перед глазами белый туман и нельзя прочесть. А нужно
прочесть, и это мучительно, и еще мучительнее холодно.
они были остры и ясны, как никогда. Паровоз уже не стучал и не качался, он
весь дрожал мелкой, мелкой дрожью и весь стонал. Ветер свистел мимо, и все
вокруг слилось в одну бешено мчащуюся назад серую полосу. На голове Кончаева
не было фуражки, и холодный мокрый ветер рвал волосы.
голову. И его голос сквозь стон, свист и рев чуть-чуть долетел до Кончаева,
скорее угадавшего, чем понявшего смысл его слова.
клониться в какую-то бездну, направо и вниз, вниз.
бессмысленно, и в то же время непонятный бешеный восторг наполнил все его
тело, ему захотелось гикать, кричать, свистать. Он судорожно открыл рот, но
потом не помнил, кричал или нет. Мгновенно промелькнули мимо полосы бледных
желтых огней, Кончаев услышал треск и звон разбитых стекол, кто-то сильно
рванул его за полу пальто, и все исчезло, как страшный кошмар. Мимо
замелькали деревья, зелень, лужи, и паровоз уже опять качался и стучал
по-прежнему.
слезливым голоском проговорил кочегар и, сняв шапку, стал креститься.
улыбкой.
легкости во всем теле рассматривал порванный рукав.
вагонов, а за ними убегающие вдаль белые рельсы и синеватый перелесок.
Далеко, далеко, все уменьшаясь, но отчетливо видные в розоватом прозрачном
свете росистого утра, перебегали по опушке какие-то крошечные фигуры, и
слабые круглые дымки чуть-чуть серели над ними.
смеяться, петь чистым звонким голосом, и странно казалось, что несколько
минут тому назад был вокруг только беловатый, густой и тяжелый туман
усталости Казалось, что еще никогда в жизни тело не было полно такой силы,
голова так прозрачно и ярко полна сознанием, а душа - радости, такой чистой
и светлой, как само прозрачное, полное света и блеска весеннее утро.
растаял в радостном свете. Могучая решимость наполнила грудь, и, точно
никогда не переживая ни горя о погибших, ни омерзения перед ужасом смерти,
ни страха, ни тоски, Кончаев заблестел глазами и крепко сжатым молодым
кулаком погрозил в сторону города.
высоко стояли розовые пушистые, как барашки, облака. В той стороне, где
всходило солнце, все ослепительно ярило, сверкало и искрилось белым золотом.
XVI
исчезнуть множество глупых, слабых и жестоких людей, которые делали ее
такою. И волна, которую хотели доплеснуть до неба, упала вниз от собственной
тяжести.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Сертаков Виталий