Третьего дня конный полк в районе Коростеня открыл огонь по пехотному
полку сечевых стрельцов. В бандах Петлюры наблюдается сильное тяготение к
миру. Видимо, авантюра Петлюры идет к краху. По сообщению того же
перебежчика, полковник Болботун, взбунтовавшийся против Петлюры, ушел в
неизвестном направлении со своим полком и 4-мя орудиями. Болботун
склоняется к гетманской ориентации.
в деревнях, не имеет никакого успеха. Крестьяне массами уклоняются от нее,
прячась в лесах."
швырнул ее на тротуар. Прислушался.
городом.
еще раз на первой странице внимательно:
бандитов Петлюры.
банду в полторы тысячи человек. В плен взято 2 человека."
где-то на юго-западе. Турбин вдруг открыл рот и побледнел. Машинально
запихнул газету в карман. От бульвара, по Владимирской улице чернела и
ползла толпа. Прямо по мостовой шло много людей в черных пальто...
Замелькали бабы на тротуарах. Конный, из Державной варты, ехал, словно
предводитель. Рослая лошадь прядала ушами, косилась, шла боком. Рожа у
всадника была растерянная. Он изредка что-то выкрикивал, помахивая
нагайкой для порядка, и выкриков его никто не слушал. В толпе, в передних
рядах, мелькнули золотые ризы и бороды священников, колыхнулась хоругвь.
Мальчишки сбегались со всех сторон.
ресторана "Метрополь". Толпа расплывалась по снегу, как чернила по бумаге.
Турбиным, тот разглядел угольную корявую надпись на его боку: "Прапорщик
Юцевич".
спотыкаясь и роняя какие-то свертки на землю, врезалась с тротуара в
толпу.
сторону. Взвыла одна баба, за нею другая.
спину и дышал в шею.
это...
первым рассказать, бубнил голос, - выступили в Попелюху, заночевали всем
отрядом, а ночью их окружили мужики с петлюровцами и начисто всех
порезали. Ну, начисто... Глаза повыкалывали, на плечах погоны повырезали.
Форменно изуродовали.
голосок, и перед глазами у него позеленело. В мгновение мелькнули лица,
шапки. Словно клещами, ухватил Турбин, просунув руку между двумя шеями,
голос за рукав черного пальто. Тот обернулся и впал в состояние ужаса.
ничего не говорю. Я молчу. Что вы-с? - голос прыгал.
того, кого нужно. Под утиным барашковым носом торчала исключительной
благонамеренности физиономия. Ничего ровно она не могла говорить, и
круглые глазки ее закатывались от страха.
шапкам, затылкам и воротникам, кипевшим вокруг него. Левой рукой он
готовился что-то ухватить, а правой придерживал в кармане ручку браунинга.
Печальное пение священников проплывало мимо, и рядом, надрываясь, голосила
баба в платке. Хватать было решительно некого, голос словно сквозь землю
провалился. Проплыл последний гроб, "Прапорщик Морской", пролетели
какие-то сани.
ткнул им мальчишке в физиономию, приговаривая со скрипом зубовным:
поскользнулся и сел в сугроб. Лицо его мгновенно перекосилось фальшивым
плачем, а глаза наполнились отнюдь не фальшивой, лютейшей ненавистью.
шаря по снегу. Чье-то лицо в удивлении выпятилось на Турбина, но боялось
что-нибудь сказать. Чувствуя стыд и нелепую чепуху, Турбин вобрал голову в
плечи и, круто свернув, мимо газового фонаря, мимо белого бока круглого
гигантского здания музея, мимо каких-то развороченных ям с занесенными
пленкой снега кирпичами, выбежал на знакомый громадный плац - сад
Александровской гимназии.
родная Турбину гимназия. Восемь лет провел Турбин в ней, в течение восьми
лет в весенние перемены он бегал по этому плацу, а зимами, когда классы
были полны душной пыли и лежал на плацу холодный важный снег зимнего
учебного года, видел плац из окна. Восемь лет растил и учил кирпичный
покой Турбина и младших - Карася и Мышлаевского.
Его сердце защемило почему-то от страха. Ему показалось вдруг, что черная
туча заслонила небо, что налетел какой-то вихрь и смыл всю жизнь, как
страшный вал смывает пристань. О, восемь лет учения! Сколько в них было
нелепого и грустного и отчаянного для мальчишеской души, но сколько было
радостного. Серый день, серый день, серый день, ут консекутивум, Кай Юлий
Цезарь, кол по космографии и вечная ненависть к астрономии со дня этого
кола. Но зато и весна, весна и грохот в залах, гимназистки в зеленых
передниках на бульваре, каштаны и май, и, главное, вечный маяк впереди -
университет, значит, жизнь свободная, - понимаете ли вы, что значит
университет? Закаты на Днепре, воля, деньги, сила, слава.
до сих пор еще снящиеся, бассейны, из которых вечно выливается и никак не
может вылиться вода, и сложные рассуждения о том, чем Ленский отличается
от Онегина, и как безобразен Сократ, и когда основан орден иезуитов, и
высадился Помпеи, и еще кто-то высадился, и высадился и высаживался в
течение двух тысяч лет...
анатомического театра, белые палаты, стеклянное молчание операционных, а
затем три года метания в седле, чужие раны, унижения и страдания, - о,
проклятый бассейн войны... И вот высадился все там же, на этом плацу, в
том же саду. И бежал по плацу достаточно больной и издерганный, сжимал
браунинг в кармане, бежал черт знает куда и зачем. Вероятно, защищать ту
самую жизнь - будущее, из-за которого мучился над бассейнами и теми
проклятыми пешеходами, из которых один идет со станции "А", а другой
навстречу ему со станции "Б".
становилось понятно, что это покой мертвый. Странно, в центре города,
среди развала, кипения и суеты, остался мертвый четырехъярусный корабль,
некогда вынесший в открытое море десятки тысяч жизней. Похоже было, что
никто уже его теперь не охранял, ни звука, ни движения не было в окнах и
под стенами, крытыми желтой николаевской краской. Снег девственным пластом
лежал на крышах, шапкой сидел на кронах каштанов, снег устилал плац ровно,
Шилова Юлия
Трубников Александр
Шекли Роберт
Шилова Юлия
Кервуд Оливер Дж.
Орлов Алекс