дивно, как не обломилось раньше об уключину. Одна беда, во всю длину весла
перочинным ножиком кто-то вырезал надпись: ДОЙ ДОИЧ - Я, ВЕСЛОМ ЭТИМ ГР... -
тут надпись заворачивала на другую сторону весла - ЕБУ! КТО ТРОНЕТ ВЕСЛО,
ТОГО УШИ... - надпись делала еще один поворот - БУ! Документы гильдии
продемонстрировали, что данное весло покойный предшественник Астерия по
ветхости сдал в гильдию же и взамен получил новое, а старое гильдия продала
на жвачку... бобрам. Минойский кодекс предусматривал за подобный подлог
немедленную смертную казнь, которую всегда заменяли вечным отсылом в
Римедиум. Общерусский императорский кодекс позволял рассмотреть преступление
как мошенничество мелкое (если закрыть глаза на очевидную попытку оговора,
за что минойский кодекс назначал все то же самое), с условным сроком
наказания и последующей выдачей на поруки. Усталый архонт предложил передать
дело в Верховный Киммерийский суд, там могли дать больше, могли дать меньше,
а могли вытащить на свет Божий и две первых кляузы, тогда под
ответственность попадала вся бобриная община, а за групповуху такого рода
чуть ли не всем бобрам мог грозить групповой Римедиум с последующим вечным
поражением в гражданских обязанностях, вспомнили бы им все провинности со
времен Евпатия, - но тут бритоголовый преступник немедленно пошел в
сознанку. Он, Дунстан Мак-Грегор, и только он один... Дальше рассказывать
неинтересно. Бобра сплавили в Римедиум, весло поместили в музей из-за того,
что как резчик покойный Дой Доич мог вполне именоваться "мастер круга Романа
Подселенцева", Астерию в виде компенсации за истрепанные нервы выдали
совершенно новое весло и путевку в санаторий возле Триеда, от которой
Астерий немедленно отказался, взамен попросил три дня выходных, - каковые
тотчас же использовал, пил два дня крепчайшую сладкую, на третий
протрезвлялся, на четвертый привычно вышел на работу.
8
именно кого убил: Каин - Авеля или Авель - Каина.
время бесконечное редактирование многотомного словаря старокиммерийского
языка, отдохновения ради вернулся к работе над любимой книгой -
"Занимательная Киммерия". Книгу эту он писал урывками, боялся показывать
друзьям, прятал рукопись куда мог придумать, но чаще просто носил с собой,
имея привычку мельчайшим почерком вносить в нее дополнения столь же часто,
сколь часто возникали в его огромной голове новые мысли, а это происходило с
ним почти постоянно.
по-разному поставленный): считать киммерийцев народом земледельческим или
скотоводческим, оседлым или кочевым, охотничьим или рыбачьим, экспортирующим
по преимуществу или же по преимуществу импортирующим, - ну, и еще множество
"таким" либо же "сяким". Как ни силился Гаспар разрешить этот вопрос
(точней, любой из подобных вопросов) - все у него получалось не так, как
надо, ибо в каждом отдельном случае получался у него всегда только
утвердительный ответ. Разве что на вопрос, "кочевым или оседлым" можно было
сказать: "прежде кочевым, теперь оседлым". Все-таки тридцать восемь столетий
оседлого образа жизни - срок достаточный для того, чтобы объявить
киммерийцев оседлыми людьми. Хотя, конечно, до того побывали они - и еще как
побывали! - народом кочевым. Иначе откуда бы они взялись на Рифее?
лошадей, коз, овец, - рифейских раков, наконец. Но и земледелие все же
кое-какое имело место: в правобережном верховье Рифея почти всегда вызревал
ячмень, болотные ягоды росли в окультуренном виде на каждом огороде, а озеро
Мyрло давало изрядные урожаи морской капусты - под влиянием сектантов из
Триеда эта водоросль обходилась в Киммерии без воды и росла на голом камне -
не в озере, а над озером. Чем больше занимаются киммерийцы - охотой или
рыболовством - Гаспар уж и вовсе не мог ответить, ибо и тем и другим тут
занимались напропалую, а ни лесного зверя, ни речной рыбы не убавлялось. К
тому же внимательный к городским новостям Гаспар обнаруживал, к примеру, что
вроде бы несъедобная соболятина вдруг да становилась предметом постоянного
спроса: вывозимые на рынок еженедельно примерно шесть пудов этого
постороннего продукта, в прежние годы чаще всего просто уходившего на
прокорм рыночным бесхозяйным собакам, теперь находили покупателя именно как
пищевой продукт, специальным разрешением архонта мяснику-соболятнику даже
было дозволено занять прилавок в мясном ряду, хоть и последний с дальнего
края, - раньше этот одноглазый тип, за что-то переведенный скорняжной
гильдией на торговлю отходами, теперь получил право подать прошение о
вступлении в гильдию мясников. У Гаспара возникал этнографический вопрос: не
следует ли отныне соболя рассматривать как мясного зверя, следовало узнать -
не ведет ли кто-нибудь селекцию специальных соболей-бройлеров? А в таком
случае не следует ли зачислить соболей, наравне с курами, в домашние
животные?
отчасти напоминал себе древнеримского остолопа Плиния Старшего, решившего
записать все на свете обо всем, что на свете есть и чего нет, - тем самым
прогневавшего каких-то богов и вызвавшего к жизни вулкан Везувий: ничто
меньшее Плиния не проняло бы, он, глядишь, выполнил бы замысел, не оставив в
дальнейшем никаких дел ни богам, ни людям. Гаспар утешал себя тем, что пишет
лишь о Киммерии, ею одной интересуется, да и о ней пишет не все, да и знает
не все, однако наличие вулканической активности в Киммерионе - прежде всего
на Земле Святого Витта - вселяло в его душу тревогу. Однако унять неуемную
тягу к всезнанию Гаспар все равно не мог - и писал книгу за книгой.
"Занимательная Киммерия" в этом отношении предоставляла самые широкие
возможности: здесь уместно было что угодно, от Великого Змея до
соболей-бройлеров. Вдвойне был удобен замысел этой книги тем, что позволял
бросить ее на любом месте и отправить в типографию как готовую, - а
дальнейшие записи считать материалом для второго издания. Гаспар старался не
вспоминать, что пять изданий эта книга уже выдержала, и вторым он на этот
раз именует шестое. Так уже было и с третьим, и с четвертым, и с пятым -
словом, не раньше киммерийской дюжины позволит он себе признаться, что...
впрочем, почему дюжины? А не двух?
наоборот. Если Судзуки (известный японский городовой) утверждает, что
"Никакая мысль о мысли не является восточным образом мысли", то не будет ли
справедливым утверждение, что каждое отсутствие мысли об отсутствии мысли
как раз и является истинно восточным образом мысли?"
деликатно переоформляла его, и бисерный почерк выводил (чтобы потом
перенести, куда надо, в алфавитном порядке):
окнами) Не так ли были посланы наши предки перед тем, как пошли они куда
глаза глядят, а пришли - в итоге - в Киммерию?"
сказала: "Давай смотреть исходя из шоколадного торта". Не смотрим ли мы из
Киммерии на весь остальной мир именно таким образом?"
приписывал прямо к шоколадному торту:
почти точно против острова Криль Кракена. Знаменита была при архонте Симеоне
Дошлом - давала своими каменоломнями больше точильного камня, чем все прочие
в Киммерии, вместе взятые. Длилось так четверть декады (три года), а потом
староста деревни был разоблачен - он за бесценок перекупал уже добытый
камень в семи каменоломнях по соседству и сдавал оптовикам в Киммерион как
свою, ибо камень из Пудости тогда ценился дороже других. Старосту сослали в
Римедиум, Симеон подал в отставку и написал мемуары о том, как староста был
разоблачен. Отсюда, видимо, киммерийские выражения: "сделать кому-либо
пудость", "подложить пудость", "пудость на лопате" и т.д."
такое событие, как появление на свет первого за много столетий некоренного
киммерийца, не могло пройти мимо его внимания. Жаль, в этом факте пока что
не виделось ему ничего занимательного. По крайней мере до тех пор, пока
малыш не подрастет и как-то себя не проявит. Гаспар ежедневно искал в
"Вечернем Киммерионе" упоминания о необыкновенных вселенцах в Киммерию, и,
случалось, кое-что находил, ибо умел видеть то, чего не видел никто, -
именно он в свое время уловил частотность рифм в предсказаниях киммерийских
сивилл (как выяснилось, с высокой степенью точности каждые пятьдесят лет в
них начинали повторяться именно рифмы), и потому немедленно был признан
академиком. Смеху ради он не только принял это звание, но когда бобры -
видимо, надеясь на его отказ и возможность по этому поводу затеять в
дальнейшем склоку - предложили ему принять звание Почетного Бобра - он
согласился и на Бобра. В итоге он - единственный человек в Киммерионе! -
имел специальный пропуск в подводные дачи на Мебиусах. Но как-то не было
времени туда забираться - столько всего интересного находил Гаспар ежедневно
всего лишь по пути на работу, в Академию на острове Петров Дом, за рынком -
что остальное время уходило у него на то, чтобы это "все" всего лишь
записать.
помещения, ни штата, ни хотя бы второго академика она не имела, по каковой
причине ежедневно, соблюдая лишь киммерийскую неделю (чтобы выходных
поменьше было), ученый шел из своей казенной квартиры на Академической
набережной в рабочий кабинет при Домике Петра Великого - на противоположной
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Бажанов Олег
Акунин Борис
Посняков Андрей