техников-компьютерщиков, никто не знал, что патент на изобретение этой игры
принадлежит именно Горацию.
галстуке и в привычной шелковой рубашке, слегка раздавшийся в талии Стасик
Озерный вступил в зал "Тринадцати поросят" в то самое мгновение, когда
Долметчер скинул с левой ноги сапожок и откинулся в кресле. Рабочая ночь
Озерного только начиналась, крупье смотрели на него как на едва знакомого -
хотя у каждого в эту минуту между лопаток стекала струйка холодного пота.
Озерный знал правила "поросят" настолько досконально, что мог бы закрыть
игру на любом столе в неполный час: хотя Гораций и придумал эту игру, но
учебник по ней сочинил именно Озерный, и лишь он сам знал - на какой ее
странице таится не тринадцатый, а страшный четырнадцатый поросенок, отпрыск
мохнатого и беспощадного вепря, сеющий страх и отчаяние одним своим
появлением: а ну как ретроградный Меркурий в сочетании с Цербером в Псах
увеличивает стоимость каждой красной восьмерки вдвое, - это крупье помнили
не хуже таблицы умножения, - но Харон, проклятый спутник Плутона, вошел
нынче в Рака, и удвоенную стоимость предстоит делить натрое, а из-за Черной
Луны в сердце Солнца окажется, что это и не восьмерка вовсе, а двойка -
вспотеешь!.. Или еще какая-нибудь небесная пакость влияет на монопольные
Е.И.В. Мануфактур игральные карты, брошенные нынче на зеленое сукно? Можно
было, конечно, прервав игру, набрать номер Сусана Костромича, платного
консультанта "Мускуса", но кто ж не знал, что Озерный и Сусан в одной сворке
ходят, и помимо точного знания насчет положения Харона вынырнет еще
какая-нибудь корова через ять, из-за коей все ставки полетят в тартарары?
Нигде в мире поэтому не рисковали начать игру в "тринадцать поросят": один
визит Озерного разорил бы любое казино. В него, конечно, стреляли. Но Сусан
одним глазом глядел в небо, другим - в дела напарника, и тот вечно
оказывался предупрежден загодя, так что впору было открывать для
покушающихся на Озерного отдельное кладбище. А за всеми этими спинами маячил
и вовсе невозможный человек, государев предиктор Гораций - акционер казино
"Мускус", как раз входившего к этому часу в полный вкус поросячьей игры. Ибо
раньше половины первого Озерный не приезжал: тут все было, конечно,
схвачено, но поди не присмотри одну ночь, и все тринадцать поросят взмоют в
распахнутое небо, обернутся чудищами и сделают отсюда ноги, копыта и все
модификаторы.
Горацием, а Гораций часто виделся с государем, Сусан же ненароком мог
попасть в поле зрения (или в ресторан во время гастролей, скажем, в Париже)
Долметчера, а Долметчер ежедневно посещал Марселя-Бертрана Униона; но ни при
каких обстоятельствах эти люди не могли бы собраться вместе, лишь одно
существовало у них общее - ночь, простертая над Москвой. А в ней было так
много интересного и без них - чего стоили одни только синемундирные
гвардейцы на серых в яблоках и белых лошадях, объезжавшие Кремль; чего
стоили круглосуточные бистро, где уж хоть лапши-то с грибами под сто грамм и
серенаду Шуберта на губной гармонике, всегда можно отхватить за сущие
копейки; чего стоили тащившиеся из аэропорта "Шереметьево-3" цистерны,
прозванные в народе "осьминожниками", - в них каждую ночь доставлялась в
Москву морская живность с Бермудских островов, которым решительно нечем было
заплатить за русский газ и русскую нефть, кроме как осьминогами,
каракатицами, трепангами, мидиями и мясными барракудами!.. Блистали также и
лучи прожекторов на стройплощадке в том самом месте, где некогда можно было
от перил обозреть Москву с Воробьевых гор: теперь строился тут никогда не
воплощенный в жизнь храм архитектора Витберга в честь победы России над
войсками Наполеона. Впрочем, много было в Москве строек и помимо этой:
империя переживала наконец-то экономический бум, тот самый, о котором так
долго блеяла коза Охромеишна, неизвестный миру точнейший козий Нострадамус.
Ночные строители почему-то считали своим профессиональным блюдом осьминога,
тушеного с сахаром. Никто уже давно ничему не удивлялся. Но за хорошим
вкусом все-таки следили, а гарантом хорошего вкуса в России выступал
государь. Высказал кто-то в газете мнение, что мало России двуглавого орла,
нужен трехглавый - и пошли споры. Шуму было!.. Особенно по телевизору. А
потом сказал государь, что третья голова хороша только для Змей-Горыныча,
всем прочим это вроде как соли в кофе насыпать - и кончились споры, осталась
Россия о двух головах.
голос с кавказским акцентом, и Долметчер проснулся. Книги он не дочитал и до
середины, а на часах было утро, и чашка кофе, сваренного женой, уже стояла
рядом на столике. Жена сидела напротив и допивала свою чашечку. Долметчер
любил и жену, и кофе. Жену - всегда и как угодно, а кофе - только на завтрак
и по-доминикски: с солью. Ни в одном из ресторанов такого не подавали, и
никто, кроме прекрасной Лаппорос Долметчер, не умел его правильно готовить.
Долметчер, путь к сердцу которого с утра пораньше лежал через кофейник, в
этом пункте был однолюбом. Конечно, попроси император угостить его любимым
напитком, он не отказал бы императору, но надеялся., что император, как
белый человек, истинно тонкого вкуса все-таки лишен, а потому не попросит. И
боялся, что зря он надеется: уже много раз действительность слишком даже
превосходила любые его, самые тайные, надежды.
хотелось положить ее в коктейль. Но дальнейшие аналогии могли увести
ресторатора во фрейдистские образы, глубоко ему чуждые, и он, поцеловав жену
взглядом, вернулся к суровой материи жизни: углубился в змеиный рецептурник.
К трем часам дня книга была дочитана, к четырем - Долметчер уже выбрал
десяток наиболее эффектных рецептов, чтобы ненавязчиво предложить их
императору в любом из своих ресторанов. И Доместико, и Лаппорос готовы были
съесть две трети каждой гадюки - если государю будет угодно угоститься
остальной ее частью. А "питоновый балык" Долметчер готов был приготовить
хоть сегодня. Дайте питона! Выньте из Красной Книги - и дайте.
креола в том, что элегантней метрдотеля в природе никого нет и быть не
должно, в полной мере иллюстрировалась его костюмом: однако же приглашает
император не метрдотеля! Дипломат воспользовался сложной комбинацией нового,
весьма дорогого материала "чертова кожа" с вошедшими в моду в этом сезоне
темным шелком и светло-серым галстуком. Запонки пришлось по той же моде
ввинчивать - тяжелые, платиновые, с брильянтами, хотя можно бы и с топазами,
прием все-таки неофициальный, и такой же заколкой украсить галстук.
Брильянты - в точности такого размера, чтобы не казаться искусственными.
Хотя хрен их знает - может, на самом деле это топазы? В любом варианте
годится: только не царские рубины, на этом можно и без головы остаться,
невзирая на дружбу и дипломатический иммунитет (которого, кстати, у
Долметчера в России не было: Павел упразднил этот обычай как идущий вразрез
с русскими традициями). Трудно все же выдумать дипломатический костюм для
ресторатора. Одно хорошо, что прием в "домашней обстановке" как бы позволяет
явиться вовсе без галстука. И даже небритым. Но борода у креола-мулата росла
плохо, клочками, а поэтому брился он иной раз и по три раза за день.
Долметчер. Только черное и белое Ресторатор поймал себя на мысли, что не
помнит, где он, собственно говоря, нашел себе жену. Помнит, что в своем же
ресторане. И уже давно. А когда? А в котором из?.. Вспомнить, конечно,
можно, но... пора ехать к императору. Лаппорос, как и самого Долметчера,
порой спрашивали - зачем она красит кожу: ясно ведь, что она белая. Лаппорос
весело смеялась и объясняла, что родилась сразу крашеная, и с тех пор никак
не может отмыться от этого вопроса. Не было случая, чтобы разговор тут же не
закончился. Ну, а чернокожий ЗИП последней модификации, на эфирном топливе,
тронул от "Яра" и понес супругов на север. Мимо "Сокола", влево по
Волоколамке, потом еще куда-то, куда-то и, наконец, еще куда-то.
носила название "Архангельское" и располагался в ней, кажется, музей, однако
император конфисковал для своих нужд не только поместье и дворец, но и титул
Юсуповых: как говорили в народе, что, мол, ежели появится новый Распутин, то
титул этот достанется кому-то сходу, чтоб знал новый Юсупов, чем дальше
заниматься. Ну, а переименовал усадьбу из-за гнусных происков незаконного
сына; негоже царю иметь "Архангельское-2", или даже "Архангельское-1", раз
уж необратимо (из-за Мишки и Гаврюшки) существует еще одно. Кстати, всем
сплетникам отчего-то было хорошо известно, что именами незаконных внуков
император недоволен в высшей степени. Ну, признай он внука Гавриила - кто в
перспективе станет наследником престола? Будущий царь Гаврила? Еще не
хватало...
оказалась нелепая французская картина позапрошлого века - "Опыт
электрического месмеризма", с маэстро в пудреном парике и падающими в
обморок девицами: неаппетитный сюжетец. "А что, "Натюрморт с арбузом" лучше
тут смотрелся бы?" - укорил себя Долметчер. Император сам решает, что ему
потребно для аппетита, да и сядет к этой картине наверняка спиной...
галстука, в рубашке и в джинсах. Впрочем, если б он вышел в индейском пончо,
Долметчер бровью не повел бы. Император! Однако руку Лаппорос он поцеловал,
чего имел полное право не делать. Долметчер похолодел в душе и приготовился
к худшему.
завидовал даже султан Брунея, все еще самый богатый человек в мире. Говорили
ни о чем - предвестие беды; наконец, перед кофе император спросил главное.
было непросто. У вас слишком богатая коллекция.
смысл которой сводился к тому, что подарок - жемчужина его коллекции. Царь
довольно кивнул, почему-то вгляделся поочередно в каждую запонку гостя,
потом в глаза гостье, после чего резко сунул руку под стол. Не успел
Долметчер испугаться, как понял: в руках у царя инструмент неслыханный,
похожий на исполинский вариант мандолины, известный под именем португальской
гитары. Это еще что за сюрприз?
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Махров Алексей
Сертаков Виталий