read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Люди сидели на корточках возле закидушек, лежали на песке в одеже,
будто ждали, что их вот-вот куда-то повезут. Никто не купался, не загорал.
Эти люди явно не чувствовали себя здесь курортниками. Каким-то родственным
наитием Юзик еще издали узнал папу, одетого в полубрезентовый дождевичок, и
такая же брезентовая, мятая шляпа прикрывала его голову. Шитые тоже из
брезента башмаки стояли возле прогоревшего костерка, над которым висела на
проволоке консервная банка.
Папа не отрываясь смотрел на закидушки и нетерпеливо перебирал босыми
ногами, кто-то теребил, потом резко задергал шнурок закидушки. Папа сделал
подсечку и, споро перебирая руками, вытащил на песок суматошно бившуюся на
крючке крупную белую рыбину.
-- Здравствуй, папа! -- сказал Юзик.
-- Здравствуй, здравствуй, сынок! -- отозвался папа, снимая рыбину с
крючка, отозвался он таким будничным голосом, будто расстались они только
вчера и вот сегодня опять увиделись. -- Вот видишь, какой ты счастливый --
только-только появился и тут же -- на твою долю -- поймался сиг! -- Папа
ногой, подальше от воды, швырнул рыбину, наживил из банки черными червями,
жирными и бойкими, и, лихо размотав привязанную к закидушке крупную гайку,
закинул ловушку далеко за приплесок, после чего вытер руки о штаны,
поцеловал Юзика в щеку и спросил: -- Кушать хочешь?
Он мог бы и не спрашивать об этом, было видно и так, что ребенок
голоден, давно голоден. Сняв почерневшую от сажи банку с таганка, папа
отломил краюху хлеба, хранящегося в самодельной холщовой торбочке, и кивнул
на ложку, прислоненную к камню, где лежал и складной ножик, но папа
почему-то не воспользовался им, он ломал хлеб, крошки с ладони ссыпал в рот.
Пока Юзик обедал, папа рассматривал его: лицо сморщенное, испитое, с
провалившимися глазами, и грустно выдохнул:
-- Какой ты большой стал!
"А ты какой старый сделался", -- хотел сказать Юзик, но ничего не
сказал, полагая, что папа и сам об этом догадывается.
Папа попросил Юзика рассказать все про жизнь в Ленинграде и про
проделанный путь им сюда.
Собрались вокруг рыбаки, охали и ахали, хлопали себя руками по коленям,
хохотали, вскрикивали и, наконец, дружно сказали: "Молодец парень!" --
постелили на песок какое-то рванье, надели на него накомарник и велели
ложиться спать после дороги, а сами продолжили свою работу -- рыбалку.
Шел сиг, язь и окунь. Люди запасали рыбу на осеннезимнее пропитание.

Юзик прожил у папы в Ярцево почти два месяца, и еще бы жил, но
подходила пора отправляться дитю в школу. Его приодели в полубрезентовую,
как оказалось, зэковскую одежду -- портной, тоже из ссыльных, подогнал
брезентуху по росту мальчика. Работавшие на сплотках и выкатках леса, также
занимавшиеся заготовкой дров, кедрового ореха и ягод, ссыльные пустили шапку
по кругу и собрали денег на дорогу Юзику. Из тех денег папа купил сыну
новую, теплую телогрейку, чтоб было в чем ходить мальчику в школу, маме
послал давно им хранимый меховой воротник и теплые варежки, из заячьей
шерсти вязанные.
Снабженный харчами, с небольшим бочонком вкуснейшей рыбешки-тогунка и
связкой сушеных сигов, да гостинцами для мамы, Юзик пустился в обратный
путь, и все ему слышались тихо и печально сказанные на прощанье слова отца:
"Ну, сынок, Бог даст, еще увидимся на этом свете". И тогда-то, после этих
слов Юзик и спросил папу, правда ли, что он -- враг народа? На что папа
также тихо и грустно, но выразительно ему молвил: "А как ты думаешь, сынок?"
Юзик долго, считай, все лето, не решался спросить папу о главном, о том,
чего ради тащился он в далекую Сибирь. И героический летчик Водопьянов, и
многие добрые люди помогали ему. Так как же не спросить было, вот он и
спросил. "Висунулся!" -- как говорят евреи.
И они увиделись. И очень скоро. Война еще не началась, но они уже
увиделись. Папа отбыл ссылку, и ему больше ничего не добавили, более того,
ему позволили вернуться в тот же отдел древних рукописей, где он-таки снова
всем доказывал, что рукописи русского царя Ивана Грозного подделаны.
Его обещали снова отправить -- упрятать лет на десять в Сибирь. Но
этому мероприятию помешала война. Усовершенствовав в ссылках знание языков
-- немецкого и французского, папа сразу же попал в какой-то блатной военный
отдел, где занимался агитационной работой, разлагая той агитацией вражескую
армию. Разложил он ее или нет -- пойди, узнай, но дожил он до Дня Победы и
даже получил за свою ответственную работу две медали,
один орден. Семья еще до блокады была эвакуирована в глубь России, на
родину мамы, где она работала на сельхозполях, добывая фронту хлеб и овощи.
А Юзик под надзором бабушки учился в школе, летом тоже трудился на полях и у
бабушки в огороде.
Бабушка сперва не любила Юзика. "У-у, жиденок!" --
говорила она, но потом полюбила и, когда провожала дочь
с внуком по вызову папы в Ленинград, плакала и наказывала, чтоб
приезжали еще.
Папу после войны на прежнюю работу не приняли, к древним рукописям
больше не допускали, так он, из упрямства -- не иначе, начал натаскивать на
опасную тропу своего щенка. И вот Юзик уже медалист школы! Вот он уже
студент! Вот он уже защищает кандидатскую диссертацию, и, следуя по папиному
крамольному пути, доказывает, что рукописи Ивана Грозного -- поддельные!
Теперь уж его берут под белы ручки и везут, куда надо, на этот раз недалеко,
с небольшими тратами. Поручают ему рубить лес на Вологодчине, неподалеку от
села под названием Ярцево.
Ярцево -- Ярцево! И стоило ради этого получать золотую медаль,
слеповать в читальных залах, не спать ночей, И стоило продолжать бороться за
историческую правду!..
Сомнения, сомнения, сомнения. Сомнения и тревоги. Грустные размышления.
А тут еще папа приехал в вологодское село Ярцево. А что ж не ехать? Это ж не
в Сибирь далекую добираться! Это ж почти рядом с Ленинградом...
И старый же сибирский волк все знает, всех людей
изучил, и военных, и гражданских, подходы ко всякому
человеку имеет. Папа привез кое-что, подарил кое-кому
-- и отпустили лесоповалыцика Юзика в село Ярцево, на
два дня. Первый день Юзик с папой только ели и пили, а
на второй день -- опохмелялись, и папа, во память так
память у человека! -- спросил: "Ну как, сынок, правда ли, что ты --
враг народа?"
Ну что Юзик мог на это ответить? Ничего он не мог ответить, однако,
вернувшись с лесоповала в Петербург-Ленинград, он-таки добился, чтоб с него
сняли судимость и клеймо "враг народа", да чтоб и восстановили на прежней
работе.
Времена пришли новые, да вот папа до них не дожил, зато Юзик долго
заведовал рукописным отделом старейшей Петербургской библиотеки. Труд его о
подделке летописей периода царя Ивана Грозного -- давно напечатан и никакой
сенсации не произошло, и никого за это не посадили в тюрьму, потому как
много всего оказалось на Руси Великой поддельного, загаженного, утаенного,
поклепами и наветами испоганенного.
Юзик ушел на почетную пенсию с ученой степенью доктора филологических
наук, но ни в какой Израиль не поехал, хоть и приглашали, а вот в
туристическую поездку по Енисею отправился. Высадившись в Ярцево, неделю жил
одиноко на окраине села, на берегу под яром, ловил закидушками рыбу, варил
уху в котелке, обнявши колени, сидел возле воды, смотрел вдаль, о чем-то
думал и качал головой, вовсе не облысевшей, лишь от уха до уха, в скобку
кучерявым венцом объятую, будто рыженьким роем пчел облепленную.
Меня он просил, если я вздумаю писать эту расчудесную историю,
доподлинной его фамилии не называть.
Ну и что, что другие времена? Что гласность? В стихе одного здешнего
ссыльного, израильским поэтом написанном еще в начале перестройки,
говорится: "Товарищ, верь, пройдет она, эпоха этой горькой гласности. И
органы госбезопасности запомнят наши имена..."
А у него внуки, два очаровательных внука: девочка Устя и мальчик Петя,
и он за них боится больше, чем за себя и сильнее, чем за папу, боится.
Как моя теща блюла нравственность
Благодаря женитьбе я нечаянно угадал на Урал, в большую, войной
разбитую, да почти добитую рабочую семью.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 [ 56 ] 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.