Чтение 29–й страницы книги ~Алмазная колесница (том 2)~

Камата немедленно застыл на месте, остальные "черные куртки" тоже.

- Мне терять нечего, - предупредил Эраст Петрович. - Прикажите своим людям выйти. Немедленно, иначе...

Дон уже не улыбался, смотрел на титулярного советника с любопытством, будто пытался угадать - блефует или вправду может выстрелить?

- Выстрелю, можете не сомневаться, - уверил его Фандорин. - Лучше смерть, чем позор. А если уж все одно умирать, то с вами веселей. Вы такой интересный экземпляр. Сирота, встаньте слева, вы загораживаете господина Цурумаки.

Письмоводитель повиновался, но, видно, от волнения, встал не слева, а справа.

- Вам отлично известно, что я пришел сюда не за золотом. - Дон шевельнулся, и Эраст Петрович предостерегающе щелкнул предохранителем. - Стоять смирно! А этих всех - вон!

Но тут случилось непонятное. Даже невероятное.

Верный соратник титулярного советника, письмоводитель Сирота с гортанным криком повис на руке у Фандорина. Грянул выстрел, пуля отсекла длинную щепку от дубового паркета.

- Вы что?! - крикнул Эраст Петрович, пытаясь стряхнуть свихнувшегося японца, но к вице-консулу в два длинных прыжка уже подлетел Камата, завернул руку за спину, а следом кинулись остальные.

Секунду спустя обезоруженный и беспомощный Фандорин стоял, распластанный у стены: его держали за руки, за ноги, за шею.

Но Эраст Петрович не смотрел на черных слуг - только на предателя. Тот подобрал с пола револьвер, с поклоном передал Дону.

- Иуда! - прохрипел титулярный советник. - Трус! Подлец!

Сирота спросил хозяина о чем-то по-японски - кажется, попросил разрешения ответить. Цурумаки кивнул.

Тогда изменник повернул к Фандорину бледное, похожее на окоченевшую маску лицо. Но голос был твердый, без дрожи:

- Я не трус, не подлец и тем более не предатель Иуда. Совсем наоборот, я верен своей стране. Раньше я думал, что можно служить двум странам, не теряя чести. Но господин капитан Бухарцев открыл мне глаза. Теперь я знаю, как Россия относится к Японии и чего нам ждать от русских.

Фандорин не выдержал - отвел глаза. Вспомнил, как Бухарцев разглагольствовал о "желтой опасности", и даже не считал нужным понизить голос, а ведь в коридоре стоял Сирота...

- Это политика, - перебил Эраст Петрович. - Она может меняться. Но предавать тех, кто тебе доверяет, нельзя! Вы - сотрудник российского консульства!

- Уже нет. Как вам известно, я подал прошение об отставке и даже написал, почему именно не желаю больше служить России.

И это тоже была правда!

- Неужто почетнее служить этому убийце? - кивнул Фандорин на Дона, используя последний свой аргумент.

- Господин Цурумаки - искренний человек. Он действует на благо моей Родины. И еще он сильный человек. Если верховная власть и закон вредят интересам отчизны, он меняет власть и исправляет законы. Я решил, что буду помогать ему. Я не сидел ни на каком холме, я пошел прямо к господину Цурумаки и рассказал ему о вашем плане. Вы могли причинить ущерб Японии, и я вас остановил.

Чем дальше говорил Сирота, тем уверенней становился его голос, тем ярче блестели глаза. Тишайший письмоводитель обвел многоумного Фандорина вокруг пальца и, кажется, еще смел этим гордиться. Эраста Петровича, разгромленного по всем статьям, включая даже и нравственную, охватило злое желание хоть чем-то испортить триумф поборника "искренности".

- Я думал, что вы любите Софью Диогеновну. А вы и ее предали. Больше вам ее не увидеть.

Сказал - и тут же раскаялся. Это, пожалуй, было недостойно.

Но Сирота не смутился.

- Совсем напротив. Сегодня я сделал Соне предложение, и оно принято. Я предупредил, что, если она за меня выйдет, ей придется стать японкой. Она ответила: "С тобой хоть папуаской". - Лицо новоприобретенного врага Российской империи расплылось в счастливой улыбке. - Мне горько, что мы с вами так расстаемся. Я глубоко уважаю вас. Но ничего плохого с вами не случится, господин Цурумаки обещал мне это. В сейф нарочно положили золото вместо документов, представляющих государственную тайну. Благодаря этому, вам не будет предъявлено обвинение в шпионаже. А подавать в суд за попытку грабежа господин Цурумаки на вас не станет. Вы останетесь живы, не попадете в тюрьму. Вас просто вышлют из Японии. Здесь вас оставлять нельзя, вы слишком активный человек, и к тому же озлоблены из-за ваших погибших друзей.

Он обернулся к Дону и поклонился в знак того, что разговор на русском окончен.

Цурумаки прибавил по-английски:

- Сирота-сан - настоящий японец. Человек чести, который знает, что долг перед Родиной превыше всего. Идите, друг мой. Вам незачем тут находиться, когда придет полиция.

Низко поклонившись своему новому господину и слегка кивнув Фандорину, Сирота вышел.

Титулярного советника держали все так же крепко, и означать это могло только одно.

- Полиция, конечно, явится слишком п-поздно, - сказал Эраст Петрович хозяину. - Вор погибнет при попытке убежать или оказать сопротивление. Для того вы и услали прекраснодушного Сироту. Я такой активный человек, что меня не просто нельзя оставить в Японии. Меня нельзя оставить в живых, верно?

Улыбка, с которой Цурумаки выслушал эти слова, была полна веселого удивления, словно миллионер не ожидал услышать от пленника столь тонкое и остроумное замечание.

Повертев в руке "герсталь", Дон спросил:

- Самовзводящийся? И без курка?

- Без. Просто жмите на спусковой крючок, и вылетят подряд все семь пуль. То есть шесть, один заряд уже потрачен, - ответил Фандорин, внутренне гордясь собственным хладнокровием.

Цурумаки взвесил револьверчик на руке, и титулярный советник приготовился: сейчас будет очень больно, потом боль станет тупее, потом совсем пройдет...

Но "герсталь" полетел на пол. Эраст Петрович удивился лишь в первое мгновение. Потом он заметил, что карман халата у Дона оттопыривается. Ну разумеется: было бы странно, если бы грабителя застрелили из его же собственного револьвера.

Словно в подтверждение догадки рука хозяина опустилась в тот самый карман. Дело явно шло к развязке.

Вдруг Камата, не сводивший глаз с титулярного советника, встрепенулся, повернул свою костистую, в грубых морщинах физиономию к двери.

Откуда-то извне доносились крики, грохот.

Прибыла полиция? Но отчего шум?

В комнату вбежал еще один чернокурточник. Поклонился господину и Камате, что-то залопотал.

- Цурэтэ кои <Приведите (япон.)>, - приказал Цурумаки, не вынимая руки из кармана.

Слуга выбежал, и полминуты спустя в библиотеку ввели под руки растерзанного Масу.

Увидев Фандорина, тот закричал что-то отчаянным голосом.

Можно было понять лишь одно слово: "О-Юми-сан".

- Что он говорит? Что он говорит? - дернулся в руках своих стражников вице-консул.

Судя по лицу хозяина, известие ошеломило его. Он что-то спросил у Масы, получил ответ и вдруг сделался очень сосредоточен. На повторные вопросы Фандорина не обращал внимания, лишь яростно тер черную бороду. Маса же всё пытался поклониться Эрасту Петровичу (что было непросто исполнить с завернутыми за спину руками) и повторял:

- Моосивакэаримасэн! Моосивакэаримасэн!

- Да что он всё бормочет? - в бессильной ярости вскричал титулярный советник. - Что это значит?

- Это значит: "Мне нет прощения!" - вдруг взглянул на него Цурумаки. - Ваш слуга рассказывает очень интересные вещи. Говорит, что сидел у окна и курил сигару. Что ему стало душно, и он приоткрыл створку. Что раздался свист, его что-то кольнуло в шею, и больше он ничего не помнит. Очнулся на полу. Из шеи у него торчал какой-то шип. Бросился в соседнюю комнату и увидел, что О-Юми-сан исчезла. Кровать была пуста.

Эраст Петрович застонал, хозяин же спросил Масу еще о чем-то. Получив ответ, дернул подбородком, и фандоринского вассала немедленно выпустили. Он полез за пазуху и достал оттуда что-то вроде деревянной иголки.

- Что это? - спросил Фандорин. Дон мрачно разглядывал шип.

- Фукибари. Эту дрянь смазывают ядом или каким-нибудь другим зельем - например, временно парализующим или усыпляющим - и выстреливают из духовой трубки. Любимое оружие ниндзя. Увы, Фандорин-сан, вашу подругу похитили "крадущиеся".

Именно в эту минуту Эрасту Петровичу, совсем уже было приготовившемуся к смерти, ужасно не захотелось умирать. Казалось бы, что ему за дело до всего на свете? Если жизни осталось на несколько секунд, имеют ли какое-нибудь значение неразгаданные головоломки и даже похищение любимой женщины? Но жить хотелось так, что, когда рука Дона зашевелилась в зловещем кармане, Фандорин крепко стиснул зубы - чтоб не взмолиться об отсрочке. Отсрочки все равно не дадут, да если б и дали, убийцу просить ни о чем нельзя.

Вице-консул заставил себя смотреть на руку, что медленно тянула из кармана черный, поблескивающий предмет и, наконец, вытянула.

Это была вересковая курительная трубка.

Когда прочитал,

Как пo-латыни "вереск",

Стал курить трубку.

Сцепление двух рук

- Мне нравится ваш Сирота, - задумчиво сказал Дон, чиркнув спичкой и выпустив облачко дыма. - Настоящий японец. Цельный, умный, надежный. Мне давно хотелось иметь такого помощника. Все эти <он обвел трубкой свое черное воинство> хороши для драки и прочих простых дел, не требующих дальновидности. Сирота из другой, куда более ценной породы. К тому же он отлично изучил иностранцев, особенно русских. Это для моих планов очень важно.

Чего Фандорин ожидал менее всего - так это внезапного панегирика в адрес бывшего консульского письмоводителя, и потому слушал настороженно, не понимая, к чему клонит Цурумаки.

А тот попыхтел трубкой и в той же неторопливой манере, словно рассуждая вслух, продолжил:

- Сирота дал вам очень точное определение: храбр, непредсказуем и очень везуч. Это крайне опасное сочетание, потому и понадобился весь этот театр. - Он кивнул в сторону сейфа, откуда струилось волшебное сияние. - Но теперь всё меняется. Вы мне нужны. И нужны здесь, в Японии. Никакой полиции не будет.

Дон отдал по-японски какое-то приказание, и Эраста Петровича никто больше не держал. Чернокурточные выпустили его, поклонились хозяину и один за другим вышли из комнаты.

- Потолкуем? - жестом показал Цурумаки на два кресла у окна. - Скажите вашему человеку, чтоб не тревожился. Ничего плохого с вами не случится.

Фандорин махнул Масе - мол, всё в порядке, и тот, с подозрением покосившись на хозяина, неохотно вышел.

- Я вам нужен? Зачем? - спросил Фандорин, не торопясь садиться.

- Затем, что вы храбры, непредсказуемы и очень везучи. Но еще больше я нужен вам. Вы ведь хотите спасти свою женщину? Так сядьте и слушайте.

Вот теперь вице-консул сел, второй раз приглашать не пришлось.

- Как это сделать? - быстро проговорил он. - Что вам известно?

Дон почесал бороду, вздохнул.

- Рассказ будет долгим. Я не собирался перед вами оправдываться, опровергать всю ту чушь, которую вы про меня навоображали. Но раз нам предстоит общее дело, придется. Попытаемся восстановить прежнюю Дружбу.

- Это будет непросто, - не удержался Фандорин.

- Знаю. Но вы умный человек и поймете, что я говорю правду... Для начала давайте внесем ясность в историю с Окубо, ибо началось всё именно с нее. - Цурумаки смотрел собеседнику в глаза спокойно и серьезно, будто решив снять свою всегдашнюю маску веселого бонвивана. - Да, министра устранил я, но это наши внутрияпонские дела, до которых вам не должно быть никакого дела. Я не знаю, Фандорин, как воспринимаете жизнь вы, а для меня она - вечная схватка Порядка и Хаоса. Порядок норовит разложить всё по полочкам, прибить гвоздиками, обезопасить и выхолостить. Хаос разрушает всю эту аккуратную симметрию, переворачивает общество вверх дном, не признает никаких законов и правил. В этой извечной борьбе я на стороне Хаоса, потому что Хаос - это и есть Жизнь, а Порядок - это Смерть. Я отлично знаю, что, как все живущие, обречен: рано или поздно Порядок возьмет надо мной верх, я перестану барахтаться, превращусь в кусок неподвижной материи. Но пока я жив, я хочу жить во всю силу, чтоб вокруг меня дрожала земля и рушилась симметрия. Прошу прощения за философию, но я хочу, чтобы вы правильно понимали, как я устроен и чего добиваюсь. Окубо был само олицетворение Порядка. Одна голая арифметика и бухгалтерский расчет. Если бы я не остановил его, он превратил бы Японию во второсортную псевдоевропейскую страну, обреченную вечно плестись в хвосте у великих держав. Арифметика - наука мертвая, потому что она берет в учет лишь вещи материальные. Но главная сила моей Родины в ее духе, который не поддается исчислению. Он нематериален, он всецело принадлежит Хаосу. Диктатура и абсолютная монархия симметричны и мертвы. Парламентаризм анархичен и полон жизни. Падение Окубо - это маленькая победа Хаоса, победа Жизни над Смертью. Вы понимаете, что я хочу сказать?

- Нет, - ответил напряженно слушавший Фандорин. - Но продолжайте. Только, пожалуйста, п-перейдите от философии к фактам.

- Что ж, к фактам так к фактам. Думаю, мне можно не вдаваться в подробности операции - вы неплохо в них разобрались. Я воспользовался помощью сацумских фанатиков и некоторых высокопоставленных чиновников, которые смотрят на будущее Японии так же, как я. Жаль Сугу. Яркий был человек, далеко бы пошел. Но я на вас не в претензии - взамен вы дали мне Сироту. Для русских он был мелким туземным клерком, я же из этого семечка выращу замечательный подсолнух, вот увидите. И, может быть, вы с ним еще помиритесь. Трое таких друзей, как вы, я и он - это большая сила.

- Трое друзей? - повторил Эраст Петрович, сжимая пальцами подлокотники. - У меня было трое друзей. Вы всех их убили.

Физиономия Дона расстроенно вытянулась.

- Да, это получилось очень неудачно... Я не приказывал их убивать, лишь забрать то, что не должно было попасть в чужие руки. Я, конечно, виноват. Но лишь в том, что не запретил их убивать, а "крадущимся" чем меньше возни, тем лучше. Вот вас трогать я запретил, потому что вы мой друг. Поэтому князька умертвили, а вас нет.

Титулярный советник вздрогнул. Это было похоже на правду! Цурумаки не желал его смерти? Но если так, то вся выстроенная схема летит к черту!

Эраст Петрович наморщил лоб и тут же восстановил логическую цепочку:

- Ну да. Избавиться от меня вы решили позднее, когда я рассказал вам о предсмертных словах Онокодзи.

- Да ничего подобного! - обиженно воскликнул Цурумаки. - Я все устроил самым лучшим образом. Взял с Булкокса слово, и он обещание выполнил, потому что он джентльмен. Потешил свое самолюбие, покрасовался, поунижал вас перед публикой, но не изувечил и не убил.

- Неужели... неужели припадок был инсценировкой?

- А вы думали его что, гром небесный поразил? Булкокс - человек честолюбивый. Зачем ему скандал с убийством? А так и честь спас, и карьере не повредил.

Схема все-таки рухнула. Никто не собирался убивать Эраста Петровича, да и счастливая звезда, оказывается, ни при чем!

Новость произвела на титулярного советника изрядное впечатление, и всё же сбить себя с толку он не дал.

- А откуда вы узнали, что у меня и моих друзей имеются опасные для вас улики?

- Тамба сообщил.

- К-кто?

- Тамба, - как ни в чем не бывало пояснил Цурумаки. - Глава клана Момоти.

Фандорин окончательно перестал что-либо понимать.

- Вы говорите о ниндзя? Но постойте, ведь, насколько я помню, Момоти Тамба жил триста лет назад!

- Нынешний - его потомок. Тамба Одиннадцатый. Только не спрашивайте, откуда он узнал про вашу затею - понятия не имею, Тамба никогда не раскрывает своих секретов.

- Как выглядит этот человек? - не в силах сдержать нервную дрожь, спросил Эраст Петрович.

- Трудно описать, он меняет облик. Вообще-то Тамба - коротышка, меньше пяти футов, но умеет прибавлять себе рост, у них есть для этого какие-то хитрые приспособления. Старый, щуплый... Ну что еще? Ах да, глаза. У него совершенно особенные глаза, их не спрячешь: смотрит, будто насквозь прожигает. Лучше в них не глядеть - заколдует.

- Он! Это он! - вскричал Фандорин. - Я так и знал! Рассказывайте дальше! Вы давно имеете дело с ниндзя?

Дон помолчал, озадаченно всматриваясь в собеседника.

- Не очень. Связал меня с ним один старый самурай, ныне покойный. Он служил князьям Онокодзи... Клан Момоти - очень ценный союзник, они способны совершать настоящие чудеса. Но иметь с ними дело опасно. Никогда не знаешь, что у них на уме и чего от них ждать. Тамба - единственный человек на свете, которого я боюсь. Видели, сколько в доме охраны? А раньше, сами помните, я преспокойно ночевал здесь один.

- Что между вами произошло? Не хватило денег расплатиться? - недоверчиво усмехнулся Фандорин, оглянувшись на сейф, набитый слитками.

- Смешно, - мрачно признал Цурумаки. - Нет, я всегда платил аккуратно. Я не понимаю, что произошло, и это меня тревожит больше всего. Тамба повел какую-то собственную игру, с неясными мне целями. И эта игра странным образом связана с вами.

- Что? В каком смысле?

- Да не знаю я, в каком смысле! - раздраженно крикнул Дон. - Им что-то от вас нужно! Иначе зачем бы они стали похищать вашу любовницу? Вот почему я не передаю вас полиции. Вы - ключ к этой интриге. Как вас повернуть, чтоб шкатулка открылась, я пока не знаю. Да и вы тоже не знаете. Так?

Выражение лица титулярного советника было красноречивей любого ответа, и сторонник Хаоса кивнул:

- Вижу, что так. Вот вам моя рука, Фандорин. Ведь у вас, европейцев, принято скреплять договор рукопожатием?

Короткопалая лапа миллионщика повисла в воздухе.

- Что за д-договор?

- Союзный. Мы с вами против Тамбы. Ниндзя украли О-Юми и убили ваших друзей. Они убили - не я. Мы нанесем по ним упреждающий удар. Лучшая оборона - нападение. Ну же, давайте руку! Мы должны доверять друг другу!

Но вице-консул так и не сделал встречного движения.

- Какое может быть доверие, если вы вооружены, а я нет?

- О Господи! Да возьмите вашу игрушку, она мне не нужна.

Лишь подобрав с пола свой "герсталь", Эраст Петрович окончательно поверил, что всё это не изощренная уловка с целью что-то у него выпытать.

- Что за упреждающий удар? - осторожно спросил он.

- Тамба думает, что я не знаю, где его искать. Но он ошибается. Мои люди, конечно, не синоби, но тоже кое-что умеют. Мне удалось выяснить, где логово клана Момоти.

Фандорин рванулся из кресла:

- Так что ж мы теряем время? Скорее туда!

- Не так это просто. Логово спрятано в горах. Мои лазутчики знают, где именно, но проникнуть туда трудно...

- Далеко от Йокогамы?

- Не очень. На границе провинций Сагами и Каи, близ горы Ояма. Отсюда два дневных перехода - если двигаться с багажом.

- Зачем нам б-багаж? Мы отправимся налегке и будем там завтра!

Но Цурумаки покачал головой:

- Нет, багаж необходим, и довольно тяжелый. Вы сами увидите. Это настоящая крепость.

Титулярный советник удивился:

- К-крепость? Ниндзя выстроили себе крепость вблизи столицы, и никто про это не знает?

- Такая уж у нас страна. Вдоль моря густонаселенные долины, а чуть отойдешь от побережья - начинаются глухие, безлюдные горы. Да и крепость у Тамбы такая, что случайный путник ее не увидит...

Все эти загадки Эрасту Петровичу до смерти надоели.

- У вас много верных людей, этих ваших "черных курток". Прикажете - пойдут на штурм и даже на с-смерть, я в этом не сомневаюсь. Так зачем вам понадобился я? Говорите правду, иначе никакого союза не будет!

- Да, я отправлю туда Камату с отрядом своих лучших бойцов. Всё это мои соратники еще по гражданской войне, на каждого можно положиться. Но сам с ними пойти не смогу - у меня выборы в трех префектурах, это сейчас самое главное. Камата опытный командир, отличный боец, но он умеет действовать только по правилам. В неординарной ситуации от него мало проку. А, повторяю еще раз, в тайную деревню Тамбы проникнуть очень трудно. Даже невозможно. Туда нет входа.

- Как это нет входа?

- Нету и всё. Так доложили мои лазутчики, а они не склонны к фантазированию. Мне нужны ваши мозги, Фандорин. И ваша везучесть. Можете не сомневаться: О-Юми увезли туда, в горную крепость. Один, без меня, вы ничего не сделаете. Я вам необходим. Но и вы мне пригодитесь. Ну так что, долго я еще буду держать руку на весу?

После секундного колебания титулярный советник наконец ответил на рукопожатие. Две сильных руки встретились и сжали одна другую так, что побелели пальцы.

Глупый ритуал,

Что никак не отомрет:

Сцепленье двух рук.

Мертвое дерево

Европа закончилась через полчаса после того, как выступили в путь. Шпили и башенки энглизированного Блаффа сменились сначала фабричными трубами и грузовыми кранами речного порта, потом железными крышами, потом сплошной черепицей, потом соломенными кровлями крестьянских хибар, а через какую-нибудь милю постройки вообще закончились - осталась лишь дорога, тянущаяся меж рисовых полей, да бамбуковые рощицы, да стена невысоких гор, что замыкали долину с обеих сторон.

Экспедиция вышла еще до рассвета, чтобы не привлекать лишнего внимания. Собственно, ничего подозрительного в караване не было. По виду - обычная строительная артель, из тех, что возводили мосты и прокладывали дороги по всей империи микадо, рвущейся поскорее попасть из средневековья в девятнадцатое столетие.

Возглавлял караван крепкий мужчина с грубым, морщинистым лицом. Он зорко поглядывал по сторонам цепким взглядом разбойника, который, впрочем, мало чем отличается от взгляда строительного мастера или подрядчика. Его наряд - соломенная шляпа, черная куртка, узкие штаны - был точь-в-точь таким же, как у рабочих, просто начальник ехал верхом, а тридцать два его подчиненных шли пешком. Многие вели под уздцы мулов, нагруженных тяжелыми ящиками с оборудованием. Даже то, что артель сопровождал иностранец со своим японским слугой, вряд ли кому-то показалось бы странным - на огромной стройке, в которую превратилась Страна Восходящего Солнца, работало множество европейских и американских инженеров. Если встречные путники и копошащиеся в жидкой грязи крестьяне провожали иностранца взглядами, так исключительно из-за диковинной самоходной курумы, на которой он восседал.

Фандорин уже раскаивался, что не послушался консула, который советовал нанять мула - эти животные медлительны и неказисты, но гораздо надежнее японских лошадей. Однако выглядеть неказисто, когда отправляешься спасать любимую женщину, Эрасту Петровичу не захотелось. Мула он все же взял, но не для верховой езды, а для багажа, и вверил попечению Масы.

Слуга топал сзади, таща непарнокопытное на поводке и время от времени покрикивая на него "посёр-посёр!". Мул шел и сам по себе, но Маса специально выспросил у господина русское слово для понукания животных и теперь красовался перед чернокурточными.

Во всем кроме выбора средства передвижения титулярный советник послушался рекомендаций многоопытного Всеволода Витальевича. Багаж состоял из москитной сетки (комары в японских горах - сущие вурдалаки); складной койки (упаси Боже спать на татами - зажрут блохи); каучуковой ванны (у местных жителей распространены кожные болезни, поэтому мыться в гостиничных банях ни-ни); надувной подушки (у японцев приняты деревянные); корзины с провизией и массы прочих необходимых в дороге вещей.