Чтение 16–й страницы книги ~Микстура от косоглазия~

- Говорил же, что близко, - прогудел Вован, - на, неси на кухню.

- Это что?

- Котик, - ответил он, - передай Марине Степановне.

С этими словами мужик развернулся и, покачивая ключами от "Лексуса", вскочил в лифт.

Я осталась в прихожей, держа сунутый мне таз.

Однако странный у них кот, сидит, молчит.

Наша кошка, когда мы вывозим ее на дачу, орет, словно оглашенная, царапается, плюется. Пришлось купить специальную сумку-перевозку для фурии. А этот Лаврик съежился в тазу... Я отнесла таз на кухню и крикнула:

- Марина Степановна!

- Чего тебе? - высунулась из комнаты свекровь Лоры.

- Лаврик прибыл.

- Мальчик мой! - взвыла она. - Славный сыночек, любимый!!! Где он, где?

- На кухне, в тазу.

Марина Степановна ринулась по коридору, я понеслась за ней. На кухне сохранился статускво. Эмалированная емкость по-прежнему была прикрыта пакетом. Я безмерно удивилась. Лаврик даже не сделал попытки выбраться. Или кот перепугался до потери пульса, или он болен.

- Господи, - запричитала Марина Степановна, - ну, Владимир Семенович, ну додумался! Посадил мальчика в таз!!! Да бедный ребенок небось задохнулся! Маленький мой, заинька...

Продолжая присюсюкивать, Марина Степановна быстро сдернула пакет, глянула в тазик, побледнела, закатила глаза и, издав странный, квакающий звук, обрушилась на пол, словно гнилая груша.

Я разинула рот и тоже посмотрела в таз. Лучше бы я этого никогда не делала! На дне, на отбитой эмали лежал.., окровавленный трупик ободранной кошки. Голова несчастного создания отсутствовала, худая спинка была изогнута, сквозь тонкую кожицу проступали трогательно-хрупкие позвонки. То, что недавно было пушистыми, когтистыми лапками, походило на... Сравнения закончились, мне стало плохо. Вован осуществил свое желание, он убил и освежевал Лаврика. Борясь с подступающей тошнотой, я присела возле лежащей на полу Марины Степановны и стала осторожно похлопывать ее по щекам.

- Что случилось? - раздался тревожный голос Томочки.

Я шлепнулась рядом с Мариной Степановной и неожиданно заплакала.

- Лаврик! Вован мерзавец! Конечно, мама его затравила, но разве можно так поступать! Это ужасно! Он убил кота...

Разобравшись, в чем дело, Томочка подошла и, быстро набросив на таз пакет, прошептала:

- Катастрофа! Вилка, унеси несчастное созданье, его надо похоронить по-человечески!

В другое бы время я не преминула заметить, что кота невозможно упокоить по-человечески, но сегодня разум отказал мне, поэтому я лишь прошептала:

- Почему я?

- Боюсь взять таз, - честно призналась Томочка.

Я уставилась на эмалированное последнее пристанище несчастного Лаврика. Как-то так сложилось по жизни, что я самая сильная и мне достается делать-то, чего не могут или не хотят другие. Но как Томочка представляет себе процесс погребения Лаврика? На дворе мороз, мне не расковырять землю, потом я совершенно не способна вынуть трупик из таза.

- Пусть Вован везет его назад, на дачу, - вырвалось у меня.

При этих словах Марина Степановна села и затрясла головой.

- Вилка, ты не заперла дверь, - заявил Вован, появляясь на пороге кухни с мешком в руке.

Увидав Марину Степановну, сын кинулся к ней.

- Мама, что случилось?

- Негодяй, - прошипела старуха, - я воспитала убийцу.

- Да что я сделал?

- Мерзавец, - налетела я на Вована, - как ты мог?!

- Но в чем дело???

- Бедный Лаврик!!! - причитала Марина Степановна. - Маленький ласковый мальчик.

Крохотное создание, не сделавшее никому вреда за всю свою крохотную жизнь! Имейте в виду, Владимир Семенович, теперь мы с Лорой уйдем от вас! Навсегда!

- Вы белены объелись, - пробормотал Вован, - нет чтобы меня пожалеть! Ваш Лаврик все руки мне изодрал! Во, глядите!

- Конечно, - всхлипнула Томочка, - я бы тоже за свою жизнь боролась до конца! Ну как ты мог! Извини, но, на мой взгляд, ты являешься настоящим чудовищем!

В последней фразе вся Тома, вместо того чтобы налететь на негодяя с кулаками, она принимается извиняться за то, что назвала мерзавца мерзавцем.

- Нет, вы точно тронулись, - с тяжким вздохом заявил Вован, - пример массового буйного помешательства. Эй, Лаврентий, вылезай, приехали.

С этими словами Вован развязал мешок, и оттуда, утробно воя, выкатился фыркающий ком, размером с нашу СВЧ-печку.

- Лаврик! - заорала старуха и, легко вскочив на ноги, кинулась к котяре.

Тот стукнул хозяйку когтистой лапой и, мигом взлетев вверх по занавеске, устроился на карнизе, свесив вниз круглую ушастую голову.

Марина Степановна взвизгнула, по ее руке пробежала кровь. Томочка схватила со стола салфетку и принялась промокать длинную, глубокую царапину.

- Это Лаврик? - глупо хихикая, спросила я, тыча пальцем в озлобленного до крайности кота.

- Ну да, - кивнул Вован, - Лаврентий собственной персоной, прошу любить и жаловать, чтоб ему пусто было.

- А там кто? - не успокаивалась я.

- Где?

- В тазу!

Вован подошел к столу и поднял пакет.

- Это подарок от Саныча.

- Освежеванный кот? - прошептала Томочка.

- От какого Саныча? - прохрипела я.

Вован сел на стул и устало произнес:

- Саныч - наш сторож, караулит дачные участки, он Лаврентия увидел и позвонил.

Я слушала рассказ Вована, постепенно у меня начался истерический смех.

Саныч, мужик неопределенных лет и бомжеватого вида, обожает выпить. Вот Вован и привез ему в подарок поллитровку. В благодарность за угощение Саныч приволок в тазу кролика и всучил его Вовану со словами:

- На, потушишь в сметане.

- Не надо, - стал сопротивляться тот.

- Бери-бери, - всовывал ему таз с тушкой Саныч, - от чистого сердца, кушай на здоровье, ты мне презент, я тебе - в ответ.

Пришлось Вовану прихватить кролика.

- За каким чертом ты сказал мне, что в тазу кот? - возмутилась я.

- С ума сошла! - удивился Вован. - И в уме такого не держал!

- Ага, сунул в руки и сообщил: "Котик, передай Марине Степановне".

- Чем ты слушаешь! - возмутился муж Лоры. - Я совсем другое сказал: "Кролик, велено передать Марине Степановне!"

Старуха, прижимая к руке окровавленную салфетку, глянула на меня злобным взглядом и прошипела:

- Только идиотке могло прийти в голову, что Владимир Семенович убьет кота! Владимир Семенович не способен и мухи обидеть, да и Лаврик очаровательное существо! Теперь снимайте его оттуда!

Я задрала голову вверх. "Очаровательное существо" сидело на карнизе. Изредка Лаврик испускал жуткий звук, нечто среднее между ревом и воем, уши его были плотно прижаты к голове, длинный, неожиданно тонкий хвост, ходил из стороны в сторону. Судя по всему, Лаврик был крайне зол, просто взбешен!

- Кик-кис, - тихо позвала Томочка, - иди сюда.

Лаврик гневно зашипел, открыв пасть с мелкими, но по-акульи острыми зубами. Он явно не собирался покидать карниз.

- Так, - принялась командовать Марина Степановна, - немедленно возьмите вон ту швабру и подцепите котика.

Вован покорно схватил щетку, поднес ее к злобно шипящему коту и попытался отодрать Лаврика от светло-розовой занавески из китайского шелка.

Котище, издав утробный звук, увернулся от швабры и ловко съехал по гардинам вниз, используя вместо коньков когти. На окне мигом заколыхалось нечто, больше всего похожее на лапшу.

Очутившись на подоконнике, Лаврик сжался в комок, покрутил задом и прыгнул на плиту.

Вмиг на пол свалилась сковородка, наполненная свежепожаренными котлетами. Лаврик замяукал, коротко, отрывисто. Мне сразу стало понятно, что кот матерится. Не успели мы прийти в себя и сообразить, что делать, как на пороге кухни появился Ленинид, прижимавший к груди четыре бутылки с пивом.

- О, Вован, ты дома! - радостно воскликнул папаша и, опасливо глядя на меня, поставил на стол "Клинское". - Хочешь кружечку? А это что? Кролик? Эх, очень уважаю его с морковочкой, в сметане. Когда готовить станете?

Он хотел дальше продолжить разговор, но тут Лаврик, словно баллистическая ракета, взлетел вверх и прицелился прямо на емкости с любимым напитком папеньки. Бутылки покатились в разные стороны.

- Ах ты дрянь, - возмутился Ленинид, - ваще всякий стыд потеряла!

С этими словами папашка, явно считавший, что безобразие натворила наша кошка, схватил посудное полотенце и попытался огреть беснующееся животное. Но Марина Степановна не дала событиям развернуться подобным образом. Она мигом ухватила висевшую над плитой поварешку и со всего размаха треснула Ленинида по макушке.

- Не смей бить Лаврика!

Папенька потряс головой.

- Ты че? Одурела, да? Больно ведь, - жалобно сказал он.

- Немедленно поймай мальчика, - заверещала Марина Степановна, закрывая дверь в коридор, - живей, пока он себя не поранил.

Непонятно почему, но мы все, даже обиженно сопящий Ленинид, принялись гоняться за котом, а тот, обезумев окончательно, метался по кухне, сшибая на пол все, что можно. Через несколько минут аккуратная кухонька, любовно украшенная Тамарочкой всяческими баночками, красивенькими штучками и керамическими фигурками, превратилась в кошмар. Повсюду валялись осколки, обрывки, черепки, кучками лежали сахарный песок, соль и специи.

Наконец Вован, изловчившись, швырнул на гадкого кота накидку, сорванную с кресла. Лаврентий замер. Вован схватил кота и тут же вскрикнув, выпустил его, Лаврентий шлепнулся на пол и, непонятно почему, остался лежать.

- Миленький! - рванулась к нему Марина Степановна. - Лаврик!

Мерзкий котяра преспокойно повис на руках у старухи, из его нутра неожиданно вырвалось довольное урчание.

- Бедненький мой, - принялась наглаживать его по голове хозяйка, - мальчик несчастный! Изнервничался совсем! Ну пойдем, мамочка тебя спать уложит.

С этими словами, прижав к своей груди Лаврика, старуха повернулась к Вовану, который трясущимися руками пытался остановить кровь, быстро текущую из длинных, тонких царапин, оставленных когтями кота.

- А вы, уважаемый Владимир Семенович, вы.., вы просто идиот! - заявила любящая маменька. - Вместо того чтобы спокойно снять котика с занавески, перепугали животное до полусмерти!

Вымолвив тираду, мамаша, сохраняя осанку английской королевы, удалилась. Я в растерянности посмотрела по сторонам: разгромленная кухня, окровавленный Вован, обиженный Ленинид, горестно заметающий веником то, что пару минут назад было бутылками "Клинского", Томочка, собирающая побитых керамических зайчиков и свинок...

- Пойду, залью йодом боевые раны, - сообщил Вован.

Я невольно улыбнулась. Да уж, повезло незнакомой Лоре, получила крайне незлобивого мужика.

- Кролика-то когда готовить будете? - прокряхтел Ленинид.

Мы с Томочкой переглянулись и хором ответили:

- Никогда.

- Почему? - насторожился папенька. - На Новый год оставите?

Я вздрогнула.

- Ну уж нет! Ни за что не стану это есть!

- Да отчего же? - - недоумевал Ленинид. - Кролик в сметане, с морковочкой! Объеденье.

- Хочешь, - тихо пробормотала Томочка, - возьми его себе, Наташка тебе сготовит!

- А не жалко? - спросил папашка.

- Нет, - снова в один голос заявили мы, - кушай на здоровье!

Глава 15

На следующее утро я приехала к Элизе и сразу попала в объятия к Майе.

- Кофейку хочешь? - заботливо спросила та.

- С удовольствием, - улыбнулась я, - что-то у вас клиентов в холле не видно.

- Так с полудня начинаем, - ответила Майя, - ща повалят. Значит, так! Сегодня ты для начала - дух папы.

- Кто? - Я чуть не уронила чашку с мерзопакостным "Нескафе".

Ну кому только пришло в голову обозвать напиток с резким запахом и "металлическим" вкусом кофе? Хотя справедливости ради следует признать, что во время работы его очень удобно употреблять, не надо варить, просто насыпай в чашку да лей туда кипяток. Но, на мой вкус, чай все же лучше.

- Дух папы, - абсолютно серьезно повторила Майя.

- Римского? - спросила я.

- Да нет, обычного, Исаева Павла Константиновича, умершего в двухтысячном году, - начала разъяснять Майя, - слушай внимательно.

Я отодвинула от себя кружку и попыталась Вникнуть в новые служебные обязанности.

- Сегодня у тебя два задания, - монотонно вещала Майя, - в полдень на прием явится Исаева Елена Павловна, жуткая дура, просто неандерталка, но богатая! Ходит к Эле раз в неделю, узнает прогноз на следующую семидневку. Причем рассказывает ей о будущем не гадалка, а дух ее покойного отца.

В общем, полный бред, но Елена Павловна искренне верит в то, что Павел Константинович не забыл дочурку, оказавшись на небесах, и свято выполняет его приказы.

Без пяти минут двенадцать я залезла в большой шкаф, стоявший в кабинете Эли, и притаилась в углу. На мне был мужской костюм, шляпа, большие очки, а к подбородку прилепилась довольно густая бородка. Никакой заготовленной речи мне не дали, ориентироваться следовало на месте.

В шкафу было душно, и у меня слегка закружилась голова. Искренне надеясь, что "привидение" не заставят долго сидеть в тесном, плотно закрытом шкафу, я навалилась на стенку и тут услышала высокое, нервное сопрано.

- Ах, Элиза, у меня сплошные проблемы!

- Садитесь, Еленочка Павловна, не волнуйтесь, - мягко отвечала Эля, - сейчас все решим.

- Ужасно! Просто не знаю, как поступить!

Надеюсь только на папу!

- Ну, он нас еще ни разу не подводил!

- Пожалуйста, поскорее позовите его.

- Расслабьтесь, - забубнила Эля, - посмотрите на шкаф, спокойно, спокойно, сейчас. А-ао-о-у-у.., приди к нам дух Исаева Павла Константиновича, а-а-о-о-у-у...

Я мирно сопела навалясь на стенку. Вдруг прямо над ухом раздался резкий удар и сердитый голос Эли.

- Эй, Исаев Павел Константинович, вы заснули? Ваша дочь нуждается в помощи!

Мигом стряхнув наплывающую дрему, я, надвинув шляпу поглубже на лоб, выпала из шкафа.

- Ну наконец-то, - не сдержалась Эля, - сколько можно!

- Уж простите, - прохрипела я, - скользко на улице, я шел осторожно, упасть боялся, вот и припозднился.

Эля издала короткий смешок, потом, показав мне исподтишка кулак, весело воскликнула:

- Павел Константинович сегодня в великолепном настроении! Рассказывайте свои проблемы!

- А это точно он? - вдруг с подозрением поинтересовалась Елена Павловна. - Что-то голос сегодня другой и фигура, того, мелкая, короткая...

- Дорогая, - терпеливо ответила Эля, - вы уже один раз задавали мне подобные вопросы, и я объяснила, в чем дело. Вы видите перед собой не физическое тело, а ментальную сущность, эфирную часть. Она подвержена колебаниям, зависит от атмосферного давления. Ну, скажите, у вас голова к перемене погоды не болит?

- Случается, - согласилась дурочка, - в особенности когда зимой внезапно теплеет.

- Вот-вот, - подхватила "гадалка", - а дух может измениться в росте, объеме, начать говорить другим голосом, это совершенно естественно. Да посмотрите внимательно: шляпа, борода, костюм. Павел Константинович пришел, кто же еще. Спрашивайте скорей, а то его назад в астрал утянет.

- Здравствуй, папа, - прошептала Елена Павловна, - как себя чувствуешь?

- Хорошо, - прокряхтела я, - душновато тут у вас, у нас лучше, свежий воздух, птички поют, ангелы летают.

- Вы о деле беседуйте, - встряла Эля, - я долго не могу дух держать, время ограничено!

- Папа, - торжественно спросила Елена Павловна, - какой лучше, белый или голубой?

Я чуть было не поинтересовалась, что она имеет в виду, но вовремя сообразила: ментальная сущность не имеет права на эти вопросы.

- Э-э-э.., надо подумать!

Знать бы, о чем идет речь! Наверное, очень важное дело, раз она явилась к гадалке, заплатив нехилую сумму за прием.

- Белый или голубой?

- Ну, с одной стороны, белый, с другой, голубой.

- Какой больше подойдет?

- Другого цвета нет?

- Увы! Только красный, это не то, согласись.