Чтение 21–й страницы книги ~Муха в самолете~

Обрадовавшись столь простому решению проблемы, я выскочила на лестничную клетку, поискала на стене звонок, обнаружила вместо него торчащие в разные стороны проводки и легонечко постучала в дверь. Простая, не железная створка, обитая дешевым кожзамом, тихонько приотворилась. Я всунула голову в темную прихожую.

- Зина, это Оля, соседка, можно войти?

Ни единого звука не донеслось из апартаментов.

Я, чувствуя себя не слишком комфортно, прошла несколько шагов по невероятно захламленному холлу и увидела комнату, довольно большую. Вернее, помещение могло выглядеть просторным, если бы из него выбросить кучу поломанного хлама. Ну зачем тут стоят сразу три полуразодранных дивана и четыре еле живых от ветхости кресла? У стены маячило несколько гробов, поставленных на попа. Вернее, это, конечно, были не домовины, а жуткие, срубленные, похоже, топором гардеробы, смахивающие на последний приют индейца. В детстве я читала книжки о краснокожих и в одной из них набралась сведений о том, что эти свободолюбивые люди хоронили своих усопших предков в дереве, внутри которого вырубалось отверстие.

Серые от грязи занавески обрамляли окна, на экране телевизора, вернее на пыли, покрывавшей его, спокойно можно было писать сообщения, некое подобие ковра покрывали пятна, и повсюду громоздились пирамиды из коробок и старых газет.

Удивившись степени неряшливости Зины, я пошла по коридору и из-за следующей двери услышала звуки музыки, Ролик снова упражнялся на скрипке.

Нежная мелодия проникла в душу, я прислонилась к стене, покрытой драными обоями, и почувствовала, как по щеке течет слеза, усталость широким одеялом окутала мое тело, а музыка, тонкая, нервная, лишала последних сил, отнимая надежду.

Глава 21

Вдруг скрипка замолчала, я поскреблась в дверь, не дожидаясь ответа, распахнула ее и увидела Ролика. Парень стоял спиной ко входу, правее от него находился пюпитр с нотами.

Спальня юноши отличалась от комнаты Зины, как бабочка от жабы. У Ролика царил совершенно армейский порядок. Узкая кровать была застелена тонким одеялом, на письменном столе высилась аккуратная стопка книг, еще тут имелся шкаф и два стула Никаких столь любимых молодыми ребятами вещей, типа СД-проигрывателя, телевизора, не было даже самого завалящего радио.

Очевидно, Ролик почувствовал присутствие в комнате еще одного человека, потому что он обернулся и посмотрел на меня.

- Извините, - пробормотала я, - дверь в квартиру была открыта.

- Наверное, я забыл запереть, - со вздохом ответил скрипач, - вечно меня мать ругает! Ужасно быть таким рассеянным.

- Многие люди, посвятившие себя искусству, не обращают внимания на бытовые мелочи, - вырвалось у меня.

Ролик мягко улыбнулся:

- Наверное, они не испытывают финансовых затруднений, имеют прислугу, которая следит за хозяйством. А я регулярно попадаю впросак. Вот сегодня мама велела купить сахар, а я, конечно, забыл.

Сейчас она вернется и отругает меня.

- Думается, Зина могла и сама за рафинадом сбегать, - почему-то обозлилась я.

- Мать устает, - серьезно ответил Ролик, - у нее тяжелая работа. Знаете, убирать за чужими людьми очень непросто. Вот, надеюсь, мне удастся выбиться из безвестности, и тогда у нас начнется иная жизнь. Но пока, увы, это плохо получается!

- Вы изумительно играете!

- Спасибо за комплимент, но, наверное, вы не являетесь знатоком классической музыки?

- Это еще слабо сказано, - засмеялась я, - просто сейчас впервые поняла значение выражения: звуки берут за душу.

Ролик приветливо показал рукой на кресло.

- Садитесь, хотите еще сыграю, специально для вас, небольшую пьеску?

- Спасибо, - кивнула я и умостилась на мягкой подушке.

На этот раз раздалась иная музыка, не печально-грустная, а бодро-воинственная, вселяющая уверенность. С меня разом слетели все остатки сонливости.

- Ну как? - поинтересовался Ролик.

- Такое хорошо слышать по утрам, вместо зарядки.

Юноша тихо рассмеялся:

- Да уж, верно подмечено, похоже, вы прекрасно чувствуете настроение произведения, это, вообще-то, редкость. Отчего вас в детстве не обучили нотной грамоте?

- Некому учить было, - вздохнула я, - мачеха пила, ей и в голову не могли прийти мысли о сольфеджио.

Ролик осторожно поставил скрипку в специальную подставку.

- А мне повезло, на старой квартире, там, где мы жили с матерью до переезда сюда, у нас имелась соседка, Мирра Соломоновна, преподаватель консерватории. Вот она во мне нечто увидела и отвела в музыкальную школу. Свою первую скрипку я получил от нее. Да, попадись вам на жизненном пути своя Мирра Соломоновна, может, сейчас бы концертировали. Хотя радуйтесь, что это не так, быть другой очень трудно.

- Вы о чем?

Ролик повернул голову к окну:

- Знаете, люди делятся на две категории: обычные и иные. Подчас в самой простой семье, ну такой, где папа пьет, лупит маму, а бабка только и думает, что о консервировании и огороде, появляется ребенок с творческими задатками. Такому малышу очень тяжело приходится среди так называемых нормальных людей, которые смеются над ним. Но еще хуже делается, когда вырастаешь и наконец-то понимаешь: ты иной, не такой, как все!

- Многие подобные малыши становятся кумирами миллионов, - решила я подбодрить Ролика, - если почитать биографии великих людей, то все они, или большинство, ощущали в детстве одиночество.

Юноша осторожно начал разминать пальцы.

- Знаете, - в конце концов сказал он, - это ужасно! Быть творческим человеком очень тяжело, живешь в постоянном страхе и ужасе. Отыграешь пьесу, уйдешь со сцены и мучаешься: боже, отвратительно исполнил, не сумел передать ни настроения, ни чувства, потом налетает депрессия, в голову лезут отчаянные мысли. Ну зачем взял в руки скрипку?

Это не для тебя, ты не Паганини, и даже не Ванесса Мэй, вообще никто, бездарь, непригодный к концертированию. Полночи промаешься, уснешь, ночью кошмар привидится. Лично меня такой мучает: я стою перед оркестром, гляжу на дирижера, ловлю нужный знак и.., рука не работает, просто не поднимается, висит плетью. Я пытаюсь ее сдвинуть, но конечность тяжелее бетонной плиты, вот и стою дурак дураком. Дирижер начинает наливаться краской, зрители шушукаются, а я, весь потный, совершенно безуспешно пытаюсь справиться с параличом. Потом наступает утро, я вскакиваю, о чудо, руки великолепно слушаются меня, скрипка звучит. Невероятное наслаждение наполняет душу, вот счастье, я талантлив, способен на любые подвиги, но приходит вечер, и снова отчаянье! Редко испытываешь удовлетворение после выступления. Может, я перфекционист? Не могу ответить на сей вопрос, но одно знаю точно: человеку, который отмечен божьим поцелуем, жить невероятно трудно. Я очень завидую тем, кто ничем не выделяется из толпы. Окончил школу, институт, получил профессию, женился, родил детей, поднял внуков, существовал тихо, размеренно, не колотился от осознания нереализованное(tm), а просто ел, пил, спал, наслаждаясь простыми радостями: хорошей погодой, повышением зарплаты. Но мне-то мирских благ мало! Хочется так исполнить концерт, выплеснуть все.., ан нет, не получается.

Это просто кошмар, и деться от него некуда! Один раз, измучившись до предела, я решил никогда не брать скрипку в руки вообще! Пять часов выдержал!

Утром встал, чаю попил, сходил на рынок, принес кусок мяса, решил кухарничать. Ну и что? Какая-то сила поволокла меня к пюпитру, руки сами потянулись к инструменту. Знаете, что такое "акуна-матата"?

- Нет, - слегка ошарашенно ответила я, - понятия не имею.

- Дословный перевод не дам, но приблизительно это означает: "Не борись с непреодолимыми обстоятельствами". Человек не должен переживать по поводу того, чего он не способен изменить. Никаких проблем. Акуна-матата. Доллар упал, взорвали бомбу, налетел ураган... Акуна-матата, ты ведь не можешь этому помешать. Вот так и с нами, иными людьми. Акуна-матата! Играй на скрипке, лезь на вершину мастерства, мучайся и никогда не задумывайся над тем, почему твоя жизнь такая! Акуна-матата! Так фишка легла. Это не буддизм, конечно, в его классическом понимании, но некая вариация на тему.

Закончив монолог, Ролик снова взял инструмент, занес над ним смычок, я тихо-тихо, словно катящийся по полу комок пыли, добралась до коридора и понеслась домой. Черт с ним, с сахаром и чаем, так спать лягу. Однако какой необыкновенный парень Ролик, очень талантливый, на редкость серьезный, думающий, размышляющий и, похоже, совершенно одинокий. Я в детстве тоже ощущала себя нежеланным и нелюбимым ребенком, но у меня потом появилась Томочка. Может, и Ролику повезет, найдется и у него хороший, верный друг, а вполне вероятно, что таковых будет несколько. Нет, все-таки странно, что у лентяйки и грязнули Зины получился такой сын!

Решив не ужинать, я осторожно пошла к чуланчику.

- Васька, - раздался крик Линды, - ты Бакса видел?

- Нет! - завопил в ответ супруг.

Я похолодела, ну вот, началось! Сейчас Линда поднимет шум, начнет носиться по квартире, повторяя на разные лады:

- Бакс, Бакс, Бакс...

Кот вылезет из сумки и предстанет перед хозяйкой во всей красе, лысый, в ползунках! Можно даже и не думать о том, что сделает Линда с гостьей, когда узнает правду про лекарство, сайру и шампунь, в лучшем случае меня вышвырнут вон.

Испугавшись, я на секунду замерла у стены и снова услышала сопрано Линды:

- Вот пакость!

В то же мгновение хозяйка вышла из комнаты.

- Бакса видела? - повернулась она ко мне.

- Н-нет, - малодушно соврала я.

- Стервец! Опять ускакал.

- Куда? - осторожно поинтересовалась я.

Линда наморщила нос:

- Вроде увалень, но, когда надо, прыткий! На последнем этаже кошка живет, Мася. Как только на нее период любви накатывает, Бакс тихонечко в дверь ушмыгивает и к даме сердца скачет. Та тоже, не будь дура, удирает из квартиры и в объятия Бакса попадает. Мы их с Лариской, кошкиной хозяйкой, пару раз растаскивали. Ни ей, ни мне котят неохота пристраивать, а топить рука не поднимается. Так они знаешь что придумали? На чердаке прячутся, там барахла море, не найти парочку. Ну, мерзавец!

Вернешься домой, получишь как следует! Пройда анафемская!

Я улыбнулась, никогда не слышала такого выражения про пройду! Продолжая сердито бубнить себе под нос, Линда пошла в сторону ванны, а я мгновенно юркнула в чулан, упала на раскладушку и перевела дух. Значит, Бакс гуляка! Слава богу, в ближайшие дни его искать не станут, а там посмотрим, не надо задумываться о проблемах в целом, будем решать их поэтапно.

* * *

Те из вас, кто хоть раз спал на раскладной конструкции из парусины и гнутых трубок, очень хорошо знают, сколь некомфортно сие ложе. До трех утра я провертелась под тряпкой, заменяющей одеяло, все пыталась найти удобную позу. Но если ложилась на спину, то моментально чувствовала боль в позвоночнике, коли пыталась устроиться на животе, ощущала кожей железные пружинки, при помощи которых держался "матрац". В конце концов сон сморил меня лишь под утро, естественно, проснулась я тогда, когда большинство рабочего люда приступило к обеду.

Тряся гудящей головой, я, забыв умыться, ринулась к телефону, по дороге с неимоверной радостью отметив: в квартире никого нет, даже лентяйки Зинаиды. Я быстро набрала полученный от Ильяса номер.

- Аллоу, - послышалось из мембраны.

- Будьте любезны Раису Ивановну.

- А кто ее спрашивает?

- Ольга из журнала "Рупор".

- Слушаю, Нестеренко у аппарата.

- Позвольте напомнить, я звонила вам...

- С памятью у меня полный порядок, - перебила пенсионерка, - дальше!

Я молча проглотила весьма невежливое замечание и попыталась продолжить разговор:

- Мы договаривались об интервью и...

- Верно, - перебила Раиса Ивановна, - дальше.

- ..вы пообещали встретиться после возвращения из санатория.

- Правильно.

- Если вы свободны сегодня, то...

- Ту.., ту.., ту, - понеслось из трубки. Я положила телефон на тумбочку. Что случилось? Отчего Раиса Ивановна решила прервать мирную беседу?

Или это неполадки на линии?

Не успела я сообразить, что делать, как трубка разразилась трелью.

- Алло, - машинально ответила я.

- Ольгу позовите, - донеслось с того конца провода, и я моментально узнала нервный, слегка капризный голос Раисы Ивановны.

- Нас разъединили! Но откуда вы узнали мой номер?

- Деточка, - снисходительно протянула старушка, - человечество придумало АОН! Расшифровать?

Автоматический определитель номера. В прошлый раз вы звонили с засекреченной линии, в окошке одни восьмерки выпали, а я не желаю общаться с человеком, который боится указать свои координаты.

Потом снова меня побеспокоили, и мы встретились. г Сегодня же опять не таитесь, поэтому я вам доверяю. Можете приехать через полтора часа.

Из трубки снова послышались длинные гудки, похоже, Нестеренко не страдает болезнью под названием "вежливость".

Собравшись в мгновение ока, я схватила сумку с Баксом, ринулась было в прихожую и тут же притормозила. Саквояж показался подозрительно легким.

Я открыла торбу, точно! Бакса нет! Минут пятнадцать я носилась по захламленной квартире и, отбросив всякое стеснение, открывала двери в чужие комнаты и распахивала шкафы. Тщетно, гадкий Бакс словно сквозь паркет провалился. Очевидно, коту надоело мое постоянное присутствие, да и поездки в метро никому особой радости не доставляют.

Поняв, что Бакса не найти, я громко воскликнула:

- Ладно, оставайся тут, в конце концов Линда решит, что шерсть ты потерял во время брачных игр на чердаке!

В ответ не донеслось ни звука. Выкрикнув в последний раз: "Бакс, Бакс, иди сюда", - я влезла в сапожки и ушла.

Путь предстоял не близкий, Раиса Ивановна, правда, жила не так далеко от центра, но я сейчас нахожусь на противоположном конце Москвы, еще опоздаю к сварливой старушке и не буду допущена в квартиру.

- Мы договаривались через полтора часа, вы припозднились на пятнадцать минут, - вместо "здравствуйте" заявила Раиса Ивановна. - И потом!

Это не вы приходили раньше.

Я смущенно улыбнулась:

- Действительно, к вам приезжал наш главный редактор, тоже Оля. Что касается опоздания, то простите, транспорт нерегулярно ходит, я автобуса долго ждала.

Хозяйка всплеснула руками:

- Ну и молодежь теперь пошла, да мой дом в паре шагов от метро!

- Да? Не знала! Ехала почти двадцать минут на автобусе, - стала отбиваться я.

- Ерунда, следовало парком пройти.

- Но он закрыт, ворота заперты.

- В заборе дырка есть.

- Но я не абориген, всех тонкостей не знаю, спросила у милиционера, как на вашу улицу добраться, он на автобус и указал.

- Ладно, - сменила гнев на милость Раиса Ивановна, - следуйте за мной.

Я покорно пошагала за хозяйкой мимо тщательно закрытых дверей, ведущих в комнаты. В конце концов меня привели на кухню и усадили за стол. Не предложив корреспондентке ни чаю, ни кофе, ни даже воды, Раиса Ивановна вытащила из громоздкого буфета альбом, положила его на скатерть и завела рассказ. Спустя пару минут мне стало понятно, что покойная Ася Локтева была права, бывшая кладовщица явно обделена вниманием и общением, поэтому сейчас и говорит без остановки.

- Не скрою, - плела тем временем нить разговора старуха, - я была удивлена звонком. С чего бы моя скромная персона заинтересовала прессу? И почему являетесь во второй раз? Вернее, почему теперь вас прислали.

- Главного редактора Ольгу уволили, - серьезно соврала я, - вот она и не стала писать материал.

Уж извините, глупо вышло, но мне придется с вами еще разок поговорить.

- Если опять побеспокоились, значит, я и впрямь необходима?

- Очень правильно мыслите, - решила я подольститься к хозяйке.

- Я не нуждаюсь в оценках своего поведения другими людьми, - гаркнула бабушка. - Вы зачем явились? Объяснять мне правила жизни?

- Ни в коем случае, - струхнула я, - просто интервью взять, помнится, вы обещали некий смешной случай рассказать из истории завода! Наверное, Ольге говорили о нем, но повторите и мне.

- Наше предприятие - настоящий цирк, - скривилась Раиса Ивановна, - вечно что-нибудь случалось. Ну вот вам, для затравки! Приходит к главному конструктору, Марку Матвеевичу, группа рабочих, профессиональные опытные кадры, и хором просят:

"Милый вы наш, сделайте божеское дело, измените чуток конструкцию, никак мастерам гайки в одном месте не закрутить, очень уж неудобно".

Марк Матвеевич искренне удивился.

- Послушайте, ребята, - воскликнул он, - разработка-то не новая, мы подобную модель уж лет пять выпускаем, верно?!

- Точно, - ответили пролетарии.

- Раньше как-то справлялись, ведь не отгружали же изделие с незакрученной гайкой, - решил окончательно усовестить рабочих конструктор, - работайте в прежнем режиме.

Работяги замялись, в конце концов самый бойкий сообщил:

- Конечно, пока Митрич жив был, дело шло, а как только помер, застопорилось. Один он мог ту гайку закрепить.

- Почему? - пришел в детское изумление конструктор.

- Так Митрич в юности руку сломал, - охотно пояснили пролетарии, - она у него не правильно срослась, крюком. Вот только наш мастер и мог до гайки дотянуться, у всех остальных ничего не получается...

- Правда, забавная история?

Я кивнула и постаралась выдавить из себя смешок, но Раиса Ивановна, похоже, обладала взором орла и интуицией лисы.

- Да-а уж, - протянула она, - вижу, не по вкусу вам мой рассказ пришелся. Ладно, давайте фото посмотрим.

Слегка согнутыми артритными пальцами старуха открыла бархатную обложку и сообщила:

- Это я.

- Какая вы были красавица! - воскликнула я и тут же схватила себя за язык. Сейчас норовистая бабушка вообще откажется болтать с плохо воспитанной корреспонденткой. Что значит "вы были красавица"? А сейчас, значит, Баба Яга?

Но Раиса Ивановна удовлетворенно кивнула.

- Тут недавно Гурченко по телевизору выступала, и давай хвастаться, дескать, талия у нее была пятьдесят восемь сантиметров, самая что ни на есть стройная женщина страны Советов. Послушала я ее да выключила дурацкий громкоговорильник, у меня-то объемы были восемьдесят восемь, пятьдесят два, восемьдесят восемь. Эх, не проводили в мою молодость конкурсы красоты, иначе стала бы я победительницей на всех. Да уж! Спасибо Луизке, вывезла меня из деревни. Хотя, если разобраться, что в кладовой чахнуть, что в коровнике топтаться, разницы особой нет. Не всем же так повезет, как Луизке.

- Простите, вы о ком сейчас говорите? - тихонько спросила я.

Раиса Ивановна выпрямилась:

- Сестра моя сводная, Луиза Иосифовна, у нас мать одна, а отцы разные. Вернее, у меня-то отец был плохенький, завалященький, но законный, Иван Петрович. А у Луизки никого в метрике, нагуляла ее маменька, неизвестно от кого родила. И ведь как жизнь повернулась. Где она? Ага, гляньте и скажите, кто из нас лучше был?

Я уставилась на фотографию молодой, тощей девчонки в ситцевом платье, туго обтягивающем то место, где у женщин бывает бюст. Мелкие кудряшки волос, ротик маленький, аккуратно нарисованный, выглядит кукольным. Да и фигура у девицы не особо замечательная, талии, несмотря на худобу, практически нет, из-под подола торчат не слишком прямые ноги.

- Это Луизка, - сообщила Раиса Ивановна. - Ну как, хороша была?

- Не хочу вас обидеть, но Луизу Иосифовну трудно назвать прекрасной, - осторожно ответила я.

Раиса Ивановна расцвела в самой счастливой улыбке.

- Да уж, слушай, чего расскажу. Ничем Луизка не вышла - ни умом, ни внешностью, зато уродилась счастливая.

Из уст пожилой женщины полился плавный рассказ, я подперла голову руками. Главное, найти у человека некий спусковой механизм, нащупать нужную точку, нажать на нее - и пожалуйста, узнаете массу нужных и ненужных деталей. Неприветливая Раиса Ивановна мигом оттаяла, услыхав, что в далекой молодости превосходила по внешности сестру.

По мне, так все равно, какова ты была в юности, девичество красит всех почти без исключения, но, видно, старухе приятно лишний раз вспомнить о своей красоте, скорей всего, больше ей просто нечем гордиться.

Глава 22

В небольшом подмосковном местечке Веревкино жили две девушки: Рая и Луиза. Первая была красавицей, певуньей и танцоркой. Местные парни сохли по Раечке, но она хорошо знала себе цену и всем женихам давала от ворот поворот. Замуж за конюха или тракториста Раечка не собиралась, она вообще не хотела жить в колхозе, мечтала вырваться в город и ходить там по асфальтированным улицам в чистеньких туфельках, а не месить грязь страхолюдскими сапогами.