Чтение 32–й страницы книги ~Муха в самолете~

Рано или поздно до ушей Арианны Самуиловны дойдет правда, и она со скандалом выставит родную дочь вон. Любовь любовью, а бизнес святое дело.

Тогда у Фиры окажутся развязаны руки, и она спокойно посвятит себя эстраде.

- Вот почему она так со мной разговаривала!

- Угу, - кивнул Олег, - рассчитывала, что Арина Виолова обозлится, помчится жаловаться главному редактору, устроит скандал. Ведь Фира нахамила тебе отвратительно. Но она не знала о фобии писательницы, госпоже Таракановой-Виоловой постоянно кажется, что ее вот-вот выставят из "Марко", что она недостойна издаваться, ну и прочее в том же духе, поэтому никакой волны не пошло. Фира поняла, что просчиталась, но, обладая завидным упорством, применила разработанную тактику в отношении литераторши Краковой. А та мигом полетела к начальству и орала столь громко, что у нового здания "Марко" чуть крышу не снесло! Истерика с Краковой случилась вчера утром, не успела Арианна Самуиловна прийти в себя, как в районе пяти вечера явился я...

- Ты ездил в "Марко"!

- Разве нельзя?

- Это моя работа! Сама могу справиться с возникающими трудностями!

- Вилка, задави в себе комплекс подростка, - улыбнулся Куприн, - успокойся, все хорошо. Фира отправлена домой, Арианна Самуиловна поняла, что мучила дочь, и готова теперь оплатить ей клип, а тебя ждут с распростертыми объятиями с новой книгой!

- На белом коне, - вырвалось у меня.

- В общем, начинай работать, - подытожил Куприн, - а я помогу! Тоже сделал правильные выводы, как Арианна Самуиловна. Если уж тебе для вдохновения требуется влезать по уши в истории.., ты ведь не можешь бросить писать?

- Никогда!!!

- Но уж лучше пусть все будет под моим контролем, - сказал Олег, - извини, Вилка, я должен признать: ты раскопала кучу преинтереснейшей информации, нарыла невероятные факты, но.., сделала не правильные выводы. Линда никого не убивала.

- С ума сойти, - заорала я, - она дочь Ирины Маловой!..

- Нет.

- Верлинда...

- Нет.

- Не может быть!

Куприн обнял меня за плечи:

- Милая, нельзя подгонять факты под свою версию. Ну отчего ты решила, что Верлинда и Линда одно и то же лицо?

- Во-первых, возраст сходится.

- Ладно, принимаю.

- Обе не москвички.

- И это верно.

- Редкое имя Верлинда! "Вер" она отбросила, и потом, слова "пройда анафемская"!

- Насчет второго заявления ничего сказать не могу, - сказал Олег, - мне тоже не встречались люди, говорящие "пройда анафемская", а вот о первом, о редком имени! У Линды-то оно самое простое!

- Офигеть! Линда! В нашем городе каждая вторая такое носит, да? - обозлилась я. - Ну-ка, посчитай, сколько вокруг тебя Линд?

- Ее зовут Таня, - вдруг сказал Куприн.

- Кого? - разинула я рот.

- Линду.

- Ты о чем?

- Линда - это фамилия, - заявил Олег, - я проверил, она Татьяна Линда, жительница местечка Птицыно, приехала в столицу на заработки, дальнейшее известно. Таню со школы Линдой звали, у нее фамилия в имя превратилась. Ты ведь в паспорт к ней не заглядывала?

- Нет, - чуть не зарыдала я. - Но кто же тогда убийца! Я не сумею написать книгу! Ужасно!

- Успокойся, - велел Олег, - у меня есть кое-какие соображения, сказал же, теперь мы будем работать в тандеме, я тебе раньше не помогал и был не прав. Значит, так, поезжай к Линде, забирай вещи и ни в коем случае ни о чем с ней не беседуй, просто поблагодари за приют. Ясно? Если ее дома нет, оставь записку и уходи. А потом садись работать.

- Но я не знаю, кто виноват!

- И хорошо, просто описывай свои поиски, в эпилоге тайну откроешь!

- Ты самый лучший муж на свете! - закричала я.1 - Ни у кого такого нет!

Олег усмехнулся:

- Могу вернуть комплимент: такой жены, как ты, точно ни у кого нет! Мне достался эксклюзивный вариант, а с раритетом обычно хватает забот!

Решив не перечить мужу, я поехала к Линде.

Дверь открыл Ролик.

- Доброе утро, - вежливо кивнул он, - чуть , свет, а вы уж на ногах! Не помешаю? У вас в квартире никого, вот я и пришел со скрипкой, дома мать головной болью мается, шуметь нельзя.

- Разве музыка шум? - удивилась я, стаскивая сапоги.

- Для нее да, - грустно ответил Ролик.

- Мне нравится ваша игра.

- Правда? Хотите послушать? - обрадовался музыкант.

- С удовольствием, но я очень тороплюсь.

- Понимаю, - протянул Ролик, - вы просто вежливый человек. А остальные... Мать откровенно говорит: "Иди работать нормально, нечего пиликать", Линда меня полусумасшедшим считает. А Василий.., тот еще и издевается, знаете, как он меня обзывает: "Сопливый тапир".

- Почему тапир? - удивилась я. - Это милое животное, но к музыке отношения не имеет.

Ролик потупился.

- Василий не слишком образованный человек, он путает слова "тапер" и "тапир". Первое обозначает человека, который играет на рояле в ресторане, чтобы ублажать жующую публику.

- Но вы же не ходите со скрипкой по шалманам, - улыбнулась я, вынимая из сумки заранее приготовленную записку.

Ролик заправил прядь волос за ухо.

- Именно этим я и занимаюсь!

- Боже мой, зачем? С вашим талантом можно легко устроиться в оркестр или начать сольную карьеру.

Парень засмеялся:

- Вы очень далеки от мира профессиональной музыки. Огромные гонорары получают единицы, сумевшие выбиться из общей массы, остальные выкручиваются как могут.

- В принципе, такое положение существует в любом ремесле, - попыталась я приободрить Ролика.

- Верно, я обязательно добьюсь своего, но мать резко против скрипки, - тихо ответил собеседник, - она не понимает и не любит музыку, считает "пиликанье" идиотской забавой, впрочем, все знакомые, включая Василия и Линду, на ее стороне, вечно подсмеиваются, подшучивают надо мной, а Вася, тот откровенно говорит:

"Не стыдно сидеть у матери на шее, иди работать, болван!"

- Посторонний мужчина, да к тому же читающий кулинарную книгу, как увлекательный роман, ожидая счастливого конца, не имеет права делать тебе замечания! Не обращай внимания, иди своим путем, не сворачивая, к цели! - закричала я, отбрасывая церемонное "вы".

Ролик помял пальцы правой руки.

- Да уж, я пытался, но, когда тебе каждый день твердят: идиот, дурак, лентяй, балбес, объедала.., невольно начинаешь нервничать. Вот я и пристроился в трактир, играю по заказу "Мурку" и прочий подобный репертуар.

- Ужасно!

- Почему? Честная работа не оскорбление, деньги я матери отдаю. Я еще поднимусь, и все увидят, на что я способен. Педагоги считают меня талантливым, проталкивают в концерты. Жаль, дома не понимают. Так послушаете пьесу?

- Извини, - осторожно ответила я, - право слово, твоя игра завораживающе прекрасна, но я пришла за вещами.

- Уезжаете?

- Да, нашла работу в богатой семье, с проживанием, меня взяли нянькой к ребенку. Увидишь Линду?

- Конечно.

- Можешь ей от меня записку передать? Там слова благодарности за приют.

- Она вас бесплатно пригрела? - удивился Ролик.

- Не совсем.

- Тогда за что ее благодарить?

- Ну.., так принято, нельзя же просто схватить сумку и смыться.

- Василий с Линдой переживать не станут, - улыбнулся парень, - их только деньги волнуют, по остальным поводам они эмоций не испытывают.

- Все же передай записку.

- Не беспокойтесь, обязательно.

Я пошла в чуланчик, сложила сумку и позвала:

- Бакс, Бакс...

Но кот не появился, то ли не слышал, то ли решил не суетиться. Взяв саквояж, я дошла до кухни и заглянула внутрь, Ролик стоял у окна, слегка сгорбившись. Мне стало жаль парня, действительно, тяжело жить вегетарианцу среди людоедов, Ролик никогда не найдет общего языка с Василием и Линдой.

- Не грусти, - вырвалось у меня, - ты еще утрешь всем нос!

Скрипач обернулся:

- Спасибо, и вам удачи, очень жаль, что уезжаете, хоть вы и плохо разбираетесь в музыке, но.., знаете, мне кажется, вы тоже, как и я, из племени изгоев.

- Ты о чем? - отступила я в коридор.

- Думается, вы тоже отмечены поцелуем ангела, - продолжал Ролик, - имеете талант, попытайтесь обнаружить его, вдруг в вас таится художник или.., писатель. Мне отчего-то кажется, что вам дано сочинять романы.

Меня бросило в жар, да уж, интуиция у Ролика, как у тигра.

- Что ты, - делано засмеялась я, - меня при виде чистого листа бумаги плющит! Удачи тебе и счастья! Пусть исполнятся все твои мечты и заветные желания.

- И вам того же, - кивнул Ролик, - не зарывайте талант в землю, был такой поэт Данте, он написал книгу об аде. Знаете, кто там оказался среди всяких преступников?

- Нет, - ответила я, прижимая к себе сумку.

- Поэт, который никогда не писал стихов, - отчеканил Ролик, - человек, наделенный талантом, не сумевший реализовать свой потенциал, проведший жизнь, как все, а не так, как ждал от него господь. Кому много дано, с того много и спросится.

Глава 34

Отчего-то последняя встреча с Роликом очень сильно подействовала на меня, и я села за письменный стол, первый раз писала книгу, не зная, чем она завершится, просто излагала события в хронологическом порядке.

Кратовы уехали к себе домой, с Кипра вернулись Семен, Томочка и дети. Подруга, естественно, задала вопрос:

- Как вы тут жили?

Но я лишь отмахнулась, сказав:

- Подробности потом, сейчас надо рукопись добить.

Томочка кивнула и больше не приставала ко мне с расспросами. Олег пропадал целыми днями на работе, пару раз он даже не пришел ночевать. Случись это месяц назад, я бы мигом начала ревновать и злиться, но сейчас была совершенно спокойна. Более того, отчего-то я пребывала в уверенности, что муж непременно найдет разгадку этой истории, он же обещал мне помочь, а Олег всегда держит слово.

* * *

Если во что-то очень верить, то оно сбудется. Сегодня Олег пришел домой рано, в районе трех часов дня, и воскликнул:

- Как твоя книга?

- Готово все, кроме последней главы, - бодро отрапортовала я.

Куприн прищурился:

- Молодец! Это я про себя! Успел к сроку.

- Ты знаешь имя убийцы?

- Да, - кивнул муж.

- Это Луиза Иосифовна? - предположила я. - Больше просто некому.

Олег сел в кресло.

- Ну, в общем, ход твоих рассуждений был верен, и информация, собранная тобой, соответствует действительности. Мне пришлось задействовать кое-каких приятелей, не из нашей структуры, чтобы подобраться к архивам. Понимаешь, интересная штука выходит. Есть мнение, что Марка Матвеевича никто в застенки КГБ не сажал.

- Как? Это не правда! Просто история очень секретная, о ней небось знало только несколько человек!

- Верно, - согласился Олег, - я отыскал одного такого, давай назовем его Иваном Ивановичем, который и приоткрыл завесу тайны. Когда конструктор и шофер исчезли, то первое, о чем подумали соответствующие органы, - Марка Матвеевича похитили. Подозрения укрепились после того, как в его сейфе не нашли некоторых записей. О том, что ученый сам решил убежать на Запад, сначала не предполагали, мысль поисковиков работала в другом направлении, они разрабатывали такую версию: конструктор прихватил с собой секретные бумаги, чтобы поработать дома. Выносить документы с завода категорически запрещалось, но Марк Матвеевич частенько нарушал должностную инструкцию. И тут некто из его близкого окружения, ну, допустим, девочка из его лаборатории, сообщила об этом факте врагам. Те и похитили ученого вместе с расчетами.

Шаткая версия, но иной не имелось.

К истине пытались пробиться маленькими шажочками, осторожно - и вдруг бац! Нашлись трупы!

И это точно были Марк Матвеевич и Михаил! Стопроцентно они. Более того, при конструкторе имелся порфель, а в нем те самые документы, Марк Матвеевич перевозил их в специальном, железном "дипломате", ничего не истлело.

- Значит, и правда они стали жертвами бандитов!!!

Олег пожал плечами:

- Нет ответа. Иван Иванович предположил, что представители вражеских спецслужб уничтожили Марка, сняли копии с документов, а подлинники оставили.

- Но почему они так поступили?

- Не знаю, может, побоялись скандала? Рано или поздно правда о том, где находится конструктор, просочилась бы наружу, и тогда не избежать международного скандала. Опять нет у меня точного ответа. Лишь одно известно стопроцентно: Марк и шофер погибли. Некоторые коллеги конструктора поговаривали, что ученый выдохся, растратил весь потенциал, такое случается. Может, он перестал быть нужен своим заграничным боссам?

- Иван Иванович врет! А письмо, переданное парикмахершей?

Олег кивнул:

- Угу. Я проверил данные по этой женщине.

Ничем не примечательная особа, работала в разных салонах средней руки, мужа давно похоронила, жила скромно, вместе с двумя сыновьями. А теперь внимание! Ее старший мальчик, Юра, очень положительный молодой человек, в тот год, когда мама передала Луизе записку, служил в армии. Юре повезло - его оставили в Москве, он оказался в подразделении, которое охраняло внутреннюю тюрьму на Лубянке. Поняла?

- Да, - прошептала я, - значит, твой Иван Иванович лгал! Марка Матвеевича отловили свои, допросили с пристрастием, потом убили и представили дело как ограбление.

- Я нашел этого Юру, - спокойно сказал Олег, - он жив, здоров, работает, имеет семью, мать давно похоронил. Разговаривал он со мной охотно, только удивился: "Письмо из тюрьмы? Я? Принес маме?

Что за ерунда пришла вам в голову! Никогда ничего подобного не было!" А как узнать правду? Его мать давно умерла.

Олег умолк, потом вытащил сигареты и продолжил:

- В общем, истины не узнать, но, думаю, ты права. Скорее всего, Юра действительно передал через мать записку. Марка Матвеевича, как предателя, устранили свои, а он успел предупредить жену, хотел спасти ее и сына. Конечно, он очень рисковал, но добился своего: Луиза и Матвей "сгорели" в избе.

Вот по поводу их кончины ни у кого не возникло сомнений. Нашли чьи-то останки, и экспертиза дала заключение: эти фрагменты принадлежат женщине и мальчику. Наружная проводка в избе была якобы плохая, Ирина, плача, говорила, что у нее стояли "жучки" в щитке, а еще на кухне, вопреки всем правилам безопасности, имелось два баллона с газом, "рабочий" и запасной. Ничего криминального в ситуации не усмотрели и дело закрыли.

Олег стал разыскивать следы Люси Прохоровой, он легко установил, что Люсьенда Митрофановна Прохорова и ее сын Константин Сергеевич Прохоров материализовались в Москве. Люсьенда Митрофановна нанялась на работу санитаркой в психиатрическую клинику. Место совсем непрестижное, работа адская, за смену нужно обслужить более десятка полувменяемых больных. Сами понимаете, никто на такую службу не рвался, зарплата маленькая, и никаких денежных вознаграждений от недужных людей, в основном брошенных родственниками, не поступало. У главврача остался единственный способ заманить сотрудников - предоставить им жилье.

Вот Люсьенда Митрофановна с Костей и получили комнату в коммунальной квартире, в соседках у них оказались некие Трофимовы, тоже мать и сын.

Через некоторое время случилось несчастье.

Костик заболел дифтеритом и умер. Люсьенда Митрофановна, человек далекий от медицины, не знала, как опасна эта болезнь, и слишком поздно вызвала "Скорую". Увы, врачи прибыли тогда, когда мальчик уже задохнулся, его похоронили.

Потеряв горячо любимого сына, Люсьенда Митрофановна быстро сдала, она начала заговариваться, иногда останавливала кого-нибудь из сотрудников клиники и, нервно оглядываясь по сторонам, бормотала:

- Вы знаете, меня ищут, чтобы убить, да, преследуют, вот я и вынуждена мыть здесь полы. На самом деле я кандидат наук! Но тес! Это тайна! А Костя умер! Знаете, мой мальчик умер, его теперь не ищут!

И врачи, и медсестры очень хорошо понимали, что у Прохоровой беда с головой, но обострения у Люсьенды случались осенью, в остальное время она была тихой, очень исполнительной работницей, и медперсонал закрывал глаза на заморочки дамы. Ей просто прописывали лекарства, после приема которых она становилась адекватной.

Но потом болезнь взяла свое, Люсьенда Митрофановна окончательно свихнулась, провела несколько лет в палате на положении больной, а затем была переведена в социальный интернат, где находится до сих пор. Фазы обострения психического заболевания сменяет ремиссия, но жить одна Люсьенда Митрофановна не способна в силу возраста и психической нестабильности.

- Ну ничего не понимаю! - почти в отчаянии воскликнула я. - Сын Марка Матвеевича умер от дифтерита, вдова стала сумасшедшей, кто же убийца-то? И почему убили Асю? Кто лишил жизни Веру Ивановну?

Олег встал, открыл окно, выбросил на улицу окурок и сказал:

- В смерти старухи нет криминала, она свалилась сама, это установлено совершенно точно.

- Но почему у подоконника валялись банки из-под джин-тоника, - возмутилась я, - и вообще, по словам внучки Кати, Вера Ивановна терпеть не могла свежий воздух! С какой стати она окно открыла?

Куприн кивнул:

- Мне понятны твои сомнения. У старухи случился сердечный приступ, если реконструировать события, то они выглядели так. Вера Ивановна большая любительница выпить. Но в тот день у нее закончилось спиртное, очевидно, старухе не хотелось выходить на мороз. Сначала она позвонила соседке и попросила бутылку в долг, но у той не нашлось водки. Вера Ивановна поняла, что ей придется-таки идти в магазин, уж очень хотелось выпить, с другой стороны, перспектива высовываться на мороз не вдохновляла. Поэтому она решила сделать себе "коктейль". Для начала собрала на кухне пустые банки из-под джин-тоника и принесла их в свою комнату.

Вера Ивановна очень хорошо знала, что на донышке жестяной банки остается немножко содержимого. Бабуля сначала старательно слила миллилитры джин-тоника в чашку, потом вытащила из шкафа настойку пустырника, добавила в алкоголь и опрокинула в себя пойло. Уже немолодое сердце не выдержало варварской мешанины. Вере Ивановне стало душно, почти теряя сознание, она встала, уронила пустые банки, которые покатились в сторону подоконника, затем добрела до окна, распахнула его... Может, она хотела позвать на помощь, а может, подумала, что холодный воздух приведет ее в чувство, не знаю, что за мысль озарила плохо соображавшую голову, только старуха высунулась наружу. И, потеряв сознание, рухнула вниз. При вскрытии обнаружили инфаркт, в крови алкоголь и лекарство. В смерти Веры Ивановны ничего загадочного нет: возраст, помноженный на элементарное бытовое пьянство. К нашей истории ее кончина не имеет отношения, это простое совпадение.

- Ага, - растерянно кивнула я, - понятно, я опять сделала неверный вывод.

- Ну ты же не имела на руках результатов экспертизы, - деликатно ответил Олег, - я бы тоже попытался связать вместе две смерти: Аси и старухи.

Ладно, ты послушай дальше.

Люсьенда Митрофановна, она же Луиза, жива до сих пор, более того, в последний год женщина находится в относительном разуме. Конечно, от мании преследования она не избавилась, но способна на внятный разговор.