Чтение 24–й страницы книги ~Стилист для снежного человека~

- А я знаю? Вроде Ольга хотела после ужина намазаться. Ну, сейчас скандал начнется.

- Но было очень вкусно, - растерянно сообщила я, - интересно, какие там еще составляющие, кроме малины?

- Я точно не знаю, - хмыкнула Ирка. - Но Светлана Михайловна всегда только натуральные ингредиенты использует!

- Ты ведь никому не расскажешь о моей ошибке? - заискивающе спросила я.

Ирка захихикала:

- Не-а! Засмеют ведь.

- И что делать, если Зайка начнет спрашивать про маску?

- А вы у Светланы Михайловны еще спросите, - посоветовала Ирина, - у нее с собой полным-полно всего. Тут без вас знаете чем занимались?

- Нет.

- Новые средства тестировали, - с умным видом затараторила Ирка, - мед и лимон, облепиха... Маня одно намазала. Женя другое, кстати, у него прыщи прошли.

- Знаю.

- Александру Михайловичу такую штучку приложили, - болтала Ирка, - типа шапочки.

- Дегтяреву?

- Ага!

- И как он только согласился, - изумилась я.

Ирка приложила палец к губам.

- Тес. Знаете чего расскажу? Впрочем, нет, это секрет!

- Давай продолжай, - приказала я.

- Александр Михайлович себе шампунь купил, дорогой, импортный, еще летом, - принялась самозабвенно "продавать" полковника Ирка, - для роста волос.

- Так он же лысый!

- Ну! Поэтому и приобрел, решил, кудри проклюнутся, а их все нет и нет! Там на упаковке хрен знает чего понаписали, дескать, мойте лысину и скоро расчески о пряди ломать будете.

Мне стало внезапно жаль наивного полковника.

- Только Светлана Михайловна ему объяснила, - не замечая моего настроения, неслась дальше Ирка, - что все обман. Да еще у Дегтярева от частого мытья головы какая-то ерунда началась, чешется он все время. Вот ему и сделали процедуру, называется - лечебное обертывание".

- Ира, - донесся из гостиной высокий голос Зайки, - Светка должна была мне маску приготовить. Ты не знаешь, куда она ее дела?

- Бегите скорей прочь, - заговорщицки шепнула Ирка и быстро поставила пустую кастрюльку около миски, из которой собаки пьют воду, - скажу, Банди слопал. Ему ничего не сделают, а вас точно убьют.

Я кивнула и понеслась к лестнице. Ольга еще не успела забыть про "сырой" торт и салаты со сгущенкой, а тут новая напасть.

Благополучно оказавшись в спальне, я расслабилась, потом через полуоткрытую дверь стали проникать вопли Зайки.

- Негодник! Бездонный питбуль! Жрет все, что не прикончено.

Следом посыпались сочные шлепки, очевидно, разозленная Заюшка, схватив газету, наказывала ни в чем не повинного пса! Затем послышался бодрый цокот когтей о дубовый паркет, и в мою комнату ворвались растерянные собаки во главе с Хучем. Мопс бодро вскочил на кровать и нырнул под одеяло, Снап шмыгнул в ванную, Банди, сопя от напряжения, пролез под кровать, Черри, тяжело вздыхая, легла посреди ковра, а Жюли мгновенно зарылась ей в живот.

Я быстро задвинула защелку, если Ольга захочет войти, скажу, что у меня мигрень. Но Зайка, очевидно, посчитав расправу законченной, не стала подниматься по лестнице.

- Эй, ребята, - шепнула я.

Снап высунул из ванной морду.

- Гав?

- Печенья хотите?

Хуч вылез из-под перинки, Бандюша выкарабкался наружу, Жюли стала повизгивать, а Черри тихо выть. Печенья желали все.

- Ладно уж, - вздохнула я, беря с подоконника вазочку, - считайте, извиняюсь перед вами.

Не умеющие обижаться на хозяев псы счастливо схомячили запрещенное лакомство, а я предприняла еще одну попытку дозвониться до Пищикова, вновь потерпела неудачу и набрала номер Нины Алексеевны.

- Алло, - ответила мать Милы, - кто там?

- Это Даша.

- Какая?

- Васильева.

Повисла напряженная тишина, потом Нина Алексеевна сердито поинтересовалась:

- Что надо?

- Можно к вам приехать?

- Ночь на дворе.

- Завтра, с утра.

- Зачем?

- Мне очень надо с вами поговорить.

- У нас нет общих тем, - отрезала Нина Алексеевна, - человек, позволивший в своем доме убить мою дочь...

- Я ни в чем не виновата...

- Может, и так, только болтать нам не о чем.

- Извините, но речь идет о вашем муже.

- О ком? - изумилась старуха.

- О Николае Шнеере. Вашего супруга так звали?

- Николай Израилевич давно умер.

- Конечно, но мне сейчас в одном издательстве дали рукопись для перевода на французский язык. Вы в курсе, что я хорошо владею иностранным языком?

- Подробности твоей биографии мне мало интересны, - схамила Нина Алексеевна. - Что тебе нужно? Говори побыстрей и покороче!

- Хорошо, - покорно согласилась я, - ситуация такова. Моя сестра Наталья, баронесса Макмайер, еще занимается и издательским бизнесом.

Вообще-то мы с Наташкой не кровные родственники. Сестрами являемся лишь по документам, но Нине Алексеевне детали моей биографии и впрямь ни к чему.

- Сейчас на Западе очень хорошо расходятся воспоминания бывших советских людей об их ужасной жизни при социализме, - спокойно вещала я. - Так вот, Наталья недавно получила очередную рукопись из Москвы, работа заинтересовала баронессу. Написано живо, интересно, много никому не известных деталей. Наташа велела мне сделать перевод, я прочитала книгу и поняла, что речь в ней идет о хорошо знакомых людях, в частности, об отце Людмилы, Николае Шнеере. На мой взгляд, это клеветническое произведение, оскорбляющее память Николая Израилевича, позорящее его. Автор, некий Владлен Богоявленский, воспользовался тем, что основные участники давних событий скончались и никто не сумеет уличить его во лжи, и вывалил такую грязь!

- Какую? - перебила меня Нина Алексеевна.

- Дикую, якобы Николай был в КГБ стукачом...

- Книга уже вышла? - взвизгнула старуха.

- Нет, у меня рукопись, вполне можно вообще не пустить ее в печать, но вы не хотите со мной встречаться...

- Немедленно приезжай!

- Уже поздно, - напомнила я.

- Ерунда, я бессонницей мучаюсь, до утра не сплю.

- Ну, если это удобно!

- Поторопись! - закричала вдова Николая.

- А Елена Марковна не рассердится?

- Это кто такая?

- Вы же вместе живете! Мать Кости.

- Не смей при мне упоминать эти имена, - прошипела Нина Алексеевна, - их тут давно нет.

Он за решеткой, а она ушла.

- Куда?

- И знать не желаю.

- Вы выгнали Елену Марковну! Господи, куда же она отправилась?

- К черту на рога, - взвыла Нина Алексеевна, - немедленно изволь прибыть ко мне! Нам следует поговорить! Только попробуйте издать книгу! Засужу! Разорю! Опозорю!

- Уже несусь, - пообещала я и, отсоединившись, стала натягивать джинсы.

Глава 25

Телефон затрезвонил снова. Ожидая услышать голос Нины Алексеевны, я крикнула:

- Из ворот выруливаю.

- Привет, - сказал мягкий баритон, - как дела?

Прижав аппарат щекой к плечу, я стала застегивать пояс.

- Добрый вечер. Все хорошо.

- Узнала?

- Нет.

- Паша Селиванов, - представился мужчина.

Я, по-прежнему удерживая сотовый щекой, схватила сумочку. Пашка Селиванов давно и безнадежно ухаживает за Светкой, знакомы они столько лет, что и вспомнить нельзя. Паша являет собой редкостный пример мужчины-однолюба, не теряющего надежды рано или поздно "окольцевать" даму сердца. Светка великолепно относится к Селиванову, жалуется тому на очередного мужа, рыдает в жилетку после развода и с удовольствием принимает от Пашки помощь.

Селиванов обеспеченный человек, он не только утешает Светлану, но и делает ей подарки. Паша надеется, что когда-нибудь Светка опомнится и обратит внимание на верного приятеля. Один раз, увидав, как у него изменилось лицо, когда он услышал о новом кавалере Светланы, я попыталась объяснить Селиванову, что старый друг - это клеймо. Шансов у Пашки жениться на Светке еще меньше, чем у полковника на мне, но он мгновенно заявил:

- Дегтярев сам не собирается обзаводиться супругой. А Светусик когда-нибудь придет ко мне Ничего, я подожду.

Верность Селиванова восхищает, а тупость и нежелание реально оценивать ситуацию злят.

- Что у Светки случилось? - спросил Пашка.

Я быстро рассказала про украденный ноутбук и угнанную машину.

- Во народ! - завозмущался Селиванов. - Ну, сволочи! Прут любую вещь.

Пашка обладает еще одним Доводящим меня до истерики качеством. Он никогда ни в чем не обвинит обожаемую Светоньку. Да любой нормальный, трезво мыслящий мужчина сразу бы воскликнул: "Ну и дура! Кто же дорогой компьютер в тачке на улице оставляет! Ясное дело, сперли, сама виновата, нечего рыдать!"

Но Селиванову подобная фраза даже не придет в голову, он моментально обвинит всех, кроме Светы.

- И ты ищешь вора? - вдруг спросил Паша.

- Честно говоря, нет, - призналась я, влезая в "Пежо".

- Почему?

- Во-первых, мне некогда, а во-вторых, считаю подобное занятие бессмысленным Компьютер давно продали, тарантайку разобрали на запчасти. Посоветуй Светке впредь дублировать нужную информацию и не оставлять ноутбук лежать в одиночестве на сиденье незатонированной машины. Впрочем, я могу поговорить кое с кем из приятелей Дегтярева, иногда...

- Не надо, - быстро сказал Пашка, - не ищи тачку.

- Да? - удивилась я.

Честно говоря, сейчас я ожидала услышать от Селиванова гневный вопль в свой адрес, нечто типа: "Бедная Светочка рыдает, а ты пальцем о палец ударить не хочешь".

- Сам найду мерзавца, - сообщил Пашка, - верну Светочке ноутбук, вот тогда она, наверное, поймет, оценит, сообразит! Этот компьютер ей необходим, усекла? Принесу потерю и сделаю предложение руки и сердца.

Мне стало смешно.

- Действуй, может, получится.

- Я уверен в успехе, - воскликнул Пашка, - стопроцентно, главное - ты не лезь!

Я хихикнула и поехала к Нине Алексеевне.

- Рукопись привезла? - воскликнула старуха, увидав меня на пороге.

- Нет.

- Отправляйся назад.

- Я не имею права давать вам на прочтение неопубликованную вещь.

- Зачем тогда явилась?

Я посмотрела на злое лицо Нины Алексеевны и приветливо улыбнулась.

- Ради вас я нарушила одно правило, но через все остальные переступить не смею. Я могу сообщить сестре: произведение плохое, сырое, более того, клеветническое, если выпустишь его, будет огромный скандал. Наташа послушается, и книга никогда не увидит свет. Я долгие годы дружила с Милой, хорошо знаю вас и ее и поэтому пришла просто поговорить, память у меня великолепная', факты изложу почти дословно. Может, впустите меня в комнату, или в коридоре общаться станем?

- Входи, - другим, более любезным голосом сказала Нина Алексеевна.

По хорошо знакомой дороге я дошла до кухни-столовой и села на стул. Мать Милы устроилась напротив и, даже ради приличия не предложив гостье ни чаю, ни кофе, велела:

- Говори.

- Владлена Богоявленского знали? Поэта советских лет?

- Тоже мне Пушкин, - фыркнула старуха.

- Так водили знакомство с Богоявленским?

Он пишет, что Николай его бывший одноклассник и что сам Владлен в детстве буквально жил у Шнееров.

- Ну верно, - нехотя подтвердила Нина Алексеевна. - Николай Израилевич был из очень интеллигентной семьи. Отец его, правда, погиб, когда сыну исполнилось то ли три, то ли четыре года, Израиля Шнеера уничтожили в немецком концлагере. Мать Николая, Сара Абрамовна Шнеер, была скрипачкой, ее сестра очень известным переводчиком, брат служил в каком-то НИИ, он имел докторское звание Жили мы все вместе в огромной квартире на Арбате. Потом старики умерли, мы с Колей и Милочкой остались втроем.

В былые годы в доме у Шнееров собирались творческие люди, играли на фортепьяно и скринке, поэты читали стихи, в общем, настоящий салон, душой которого была Сара Абрамовна. Она более никогда не вышла замуж, любовников не заводила, перечеркнула свою женскую жизнь жирной чертой и воспитывала Николая, постоянно говоря мальчику - Живи так, чтобы бедный папа гордился тобой.

И Коля очень старался, боясь разочаровать маму. С первого класса во всем был первый, получал одни пятерки, ходил в консерваторию на концерты, а в свободное время лазил по полкам библиотеки.

Дед Николая, Исаак Шнеер, собрал колоссальное количество томов, из-за любимых книг он, когда немцы подобрались к Москве, отказался уезжать в эвакуацию.

- Значит, судьба погибнуть тут, - отвечал Исаак своим знакомым, - в любимой квартире, на своем диване.

Но каким-то чудом дом, в котором жило не одно поколение семьи Шнеер, уцелел. В него не попали ни снаряды, ни бомбы, а сам Исаак пережил войну в столице СССР. Вскоре в родное гнездо вернулись и все его дети, кроме отца Николая.

Семья Шнееров была религиозной, о своих привычках они не распространялись, но обычаи соблюдали, правда, без фанатизма. Отмечали не только еврейские, но и советские праздники, Седьмого ноября и Первого мая в их квартире пахло пирожками точь-в-точь как и у соседей.

Сара была умна, она рассказывала сыну не только историю еврейского народа, но и русские сказки. А когда мальчику исполнилось семь лет, мать сказала:

- Знаешь, в школе тебе лучше зваться Николаем, а не своим родным именем.

- Почему, мамочка? - удивился малыш.

- Ну, оно труднопроизносимо, [ - спокойно пояснила Сара, - и потом, в СССР не все любят евреев. Ладно, ты уже взрослый и вполне можешь узнать о геноциде.

Так в семь лет Николай услышал о таких вещах, о которых многие в СССР даже и не задумывались. Но, повторюсь, Шнееры были очень умными людьми, поэтому Коля хорошо усвоил истину: антисемитизм интернационален, он присущ и русским, и немцам, и французам, и эфиопам. Но среди и русских, и немцев, и французов, и эфиопов больше нормальных людей, которые судят о человеке не по национальности. Сара Абрамовна имела много друзей с фамилиями Иванов, Петров, Сидоров и не стала спорить, когда единственный сын привел в дом невестку - Нину Никитину.

Для Сары была важна не принадлежность к иудейской вере, а искренность любви девушки и Николая. Естественно, Сара не имела ничего против одноклассников Коли, в частности, Владлена Богоявленского, который почти каждый день прибегал на огонек. Владлена влекли книги, собранные Исааком, и то, что Богоявленский стал поэтом, в конечном итоге заслуга старика Шнеера, который дал мальчику в руки не только Пушкина и Лермонтова, но и Блока, Брюсова, Бальмонта, любовную лирику Маяковского и Есенина.

- Значит, утверждение Владлена о близком общении с Николаем правда, - уточнила я.

- Да, - кивнула Нина Алексеевна.

- Тогда слушайте дальше, - воскликнула я и самозабвенно начала лгать.

Чем больше абсолютного вранья выдавала я, тем сильней раскрывались у старухи глаза.

- Какая наглая ложь, - заорала она в конце концов, - Николай никогда не был стукачом!

- А Богоявленский утверждает иное!

- Коля был не способен рассказать в КГБ про рукопись Владлена!

- Поэт пишет обратное.

- Он лжец!

- Вполне вероятно. Но доказательств нет.

- Николай Шнеер работал в НИИ!

- Помните название учреждения?