Чтение 3–й страницы книги ~Надувная женщина для Казановы~

Очередь загудела:

- Это безобразие.

- Мы тут уже два часа сидим.

- Сплошные блатные прутся.

Но баба мигом погасила начинающийся бунт.

- Не орите-ка! - гаркнула она. - Человек полтыщи отвалил, а вы за так хотите! У нас рыночная экономика!

Провожаемый недовольными возгласами, я вошел в кабинет и увидел чудовищно толстого дядьку.

- Садитесь, - бормотнул доктор, не отрывая взора от тоненькой тетрадочки. - Когда были месячные?

- У меня их нет, - слегка растерянно ответил я.

Эскулап, продолжая бодро водить ручкой по бумаге, немедленно заявил:

- Понятно, климакс. Приливы, бессонница... что беспокоит?

- Ничего.

- Отлично, - вел свою партию Никита Федорович, старательно заполняя чью-то историю болезни. - А ко мне вы с какой печалью?

- Справка нужна для поездки на курорт.

- Прекрасно, пройдите за ширмочку и разденьтесь.

- Зачем?

- Ну не могу же я выдать вам документ без осмотра, - рассердился гинеколог и поднял голову.

Я улыбнулся ему.

- Постойте, - оторопел Никита Федорович, - вы же мужчина!!!

- Конечно.

- А ко мне зачем?

- За справкой.

- Какой?

Разговор, похоже, пошел по кругу.

- Для курортной карты.

- Но... - начал заикаться Никита Федорович, - зачем вы явились в этот кабинет?

- Документ нужен моей матери.

- Так бы сразу и сказали! - разозлился гинеколог. - А то сидите, идиота из себя корчите.

Триста рублей.

- Что? - не понял я.

- Выдача справки о состоянии здоровья в отсутствие осматриваемого лица стоит три сотни, - сообщила медсестра, все время до этого тихо сидевшая за другим столом. - Деньги можете отдать мне.

Однако как далеко зашла платная медицина!

Только что Никита Федорович наотрез отказывался выдавать справку без осмотра. И потом, при чем тут лицо...

Три розовые бумажки из моего портмоне перекочевали в широкую ладонь представительницы среднего медицинского персонала, взамен я получил необходимую справку, украшенную всеми печатями. Оставалось лишь восхищаться предприимчивостью некоторых врачей. Впрочем, служи в этой поликлинике ответственные, не идущие ни на какие компромиссы медики, мне пришлось бы плохо, а так проблема замечательно разрешилась.

* * *

Спустя десять дней я получал от Норы последние ценные указания.

- Значит, так, типа, которого следует разыскать в Ковальске, зовут Стриженов Михаил Юрьевич.

- Как Лермонтова, - вырвалось у меня.

- При чем тут он? - изумилась Нора.

- Поэта тоже звали Михаилом Юрьевичем, - пояснил я.

Нора хмыкнула:

- Ладно. Это все.

- Как? - поразился я.

- Так, - ответила Нора, - единственное, что нам известно про объект, это его имя, фамилия и отчество.

- Но.., хоть год рождения.

Элеонора развела руками.

- Ни о внешности, ни о возрасте, ни о привычках - более ничего не сообщили. Таково условие пари. Объект не имеет права уезжать из Ковальска, он обязан проводить время лишь в городе. А мы должны его вычислить и найти.

- Ничего себе, - покачал я головой. - Конечно, по сравнению с Москвой Ковальск - просто деревушка, но и там проживает полно народа.

Вот у меня путеводитель, слушайте. "Ковальск - старинный курорт с минеральными водами. По легенде, его открыл король..."

- Ваня, - перебила меня Нора, - описание Ковальска изучишь без меня, в поезде почитаешь, времени тебе хватит, ехать ночь, день, еще ночь...

Успеешь заучить книжонку наизусть.

- Просто я хочу сказать, что отыскать человека в месте, где гостиницы буквально понатыканы друг на друга, дело практически невозможное.

Нора сморщилась:

- А за просто так никто столько денег не отвалит! И потом, я сильно сомневаюсь, что Михаил Юрьевич поселится в отеле.

- Почему?

- Ваня, включи соображалку. На ресепшн нужно обязательно предъявить паспорт. Это было бы слишком просто - методично обойти все пристанища и найти Стриженова.

- Куда же он денется?

Нора вытащила из пачки очередную папиросу.

- Вот это и надо выяснить. Думаю, мест там полно: частный сектор, к примеру.

- Но ведь и в квартире тоже просто так жить не разрешат, без регистрации.

Нора пожала плечами:

- Нам искать, ему прятаться, ясно?

Я кивнул.

- Вот и замечательно, - благодушно хихикнула Нора, - телефон не выключай, связь держим постоянно.

Я вновь кивнул. Естественно, я не стал вытаскивать из унитаза сотовый, приобрел себе новый и почти целый вечер провел за восхитительным занятием: заносил в крохотный аппарат номера своих знакомых. Хорошо еще, что, являясь человеком аккуратным и слегка старомодным, я имею в придачу к мобильному самую обычную записную книжку весьма почтенного возраста, разваливающуюся по страничкам, но пока еще живую.

- Счастливой тебе дороги, Ваняша, - абсолютно серьезно пожелала мне Нора.

- Спасибо, - улыбнулся я и поехал за Николеттой.

Мы с маменькой прибыли на перрон за сорок минут до отхода экспресса и разместились в купе.

Спустя четверть часа появился шофер Коки с двумя огромными кожаными баулами, потом ее зять, а уж затем она сама, замотанная, несмотря на осень, в горностаевое манто.

- Кисонька! - взвизгнула Николетта и кинулась обнимать подружку.

- Лапонька! - завопила Кока.

Чмок, чмок, ах, ах, чмок, чмок... Меня всегда удивляет дамская привычка встречаться так, словно не виделись целое десятилетие. Вот и сейчас Кока и Николетта, стараясь не смазать тщательно нанесенный макияж, радостно восклицают:

- Ах, как я соскучилась!

- Милая, у нас никогда нет времени поговорить вдосталь!

Водитель, красный от натуги, пытался разместить в узком пространстве купе необъятные чемоданы. Подруги от радостных восклицаний перешли к раздраженным замечаниям.

- Ох, какая духота!

- Почему не работает кондиционер?

- Боже, жуткая жара.

- Как тут тесно.

- О.., о.., здесь всего три вешалки.

- Отвратительная салфетка на столике!

- Ваня, вели проводнику включить вентиляцию.

- Иван Павлович, сделайте милость, попросите воды.

- Вава! Сходи и потребуй еще одну подушку.

- Иван Павлович, прихватите для меня лишнее одеяло.

- Ваня! Ты достал мои домашние туфли?

Я выскочил в коридор и наткнулся на зятя Коки, привалившегося к стене.

- Ваш должник по гроб жизни, - тихо сказал мужик.

- Ерунда, - тоже шепотом ответил я. - Мне все равно в командировку в Ковальск надо ехать.

- Вы просто святой человек - один, с двумя этими жабами, спаси вас господь, - покачал головой зять Коки. - Наверное, нехорошо вам это говорить, когда впереди утомительная дорога, но как подумаю, сколько времени не увижу родную тещеньку, так просто ликование охватывает. Ума не приложу, каким образом вы этих болтливых обезьян на протяжении тридцати часов выдержите, да еще в крохотном замкнутом пространстве.

- Не волнуйтесь, - усмехнулся я, - не услышу их.

- Разве такое возможно! - вздохнул он. - Голоса-то какие, прямо в печенки въедаются.

- Я научился за долгие годы общения с Николеттой абстрагироваться.

- Ваня! - взвыла маменька. - Где же моя подушка?!

- Проводники сейчас заняты, - мирно ответил я, - попросили со всеми вопросами обращаться после отправления.

Последняя моя фраза вызвала бурю негодования.

- Безобразие!

- Отвратительно!

- Никакого комфорта.

- Совок, он и есть совок.

Зять Коки выдернул шофера из купе. Красный, потный парень имел совершенно безумный вид.

- Эй, Саша, - тряхнул его хозяин, - ты что?

- Простите, Николай Леонидович, - забубнил тот, - укачало меня малость, в ушах звенит.

- Иди на улицу, - коротко велел Николай, - на свежий воздух.

- Ага, - Саша ринулся по коридору, - ща полегчает. Там у одной из женщин духи такие убойные, просто ум помрачается, как понюхаешь! Дико вонючие!

Я отвернулся к окну. Да нет, парфюм очень даже хороший, французский, называется "Пуазон", что в переводе означает яд. Да, духи становятся настоящей отравой, если их вылить на себя целый флакон, как это проделывает Николетта.

Неудивительно, что у водителя закружилась голова, бедный парень не привык к газовой атаке.

- Провожающих просят выйти на перрон, до отхода поезда осталось пять минут, - равнодушно объявило радио.

Николай протянул мне руку:

- Ну, с богом.

- Счастливо оставаться.

- Если утопишь мою жабу в бассейне с минеральной водой, претензий не будет, - сказал зять Коки.

Я покачал головой:

- Специально я ничего предпринимать не стану, но, если вдруг она сама тонуть начнет, просто не услышу криков о помощи.

- Как же, - вздохнул Николай, - Кока орет хуже сирены. Ну, удачи вам.

Я втиснулся в крохотное купе с тремя полками и посмотрел на маменьку и Коку, которые с горящими глазами поносили все вокруг. Да уж, мне скорее понадобится не удача, а библейское терпение вкупе с ангельской незлобивостью.

Поезд несся сквозь тьму. Кока с Николеттой, получив одеяла, подушки, салфетки, лишние полотенца, чай, сахар и велев включить, а потом отключить кондиционер, в конце концов улеглись на свои полки. Мне, естественно, досталась самая верхняя, практически под потолком.

Едва я умостился на отвратительно жесткой постели, как Николетта взвизгнула:

- Вава!

Я свесился вниз:

- Что такое?

- Не смей шевелиться, я боюсь.

- Чего?

- Полка обвалится.

- Это невозможно.

- Да? Всякое случается.

- Ложись на мое место, под твоим весом полка точно не дрогнет!

- Наверху очень душно.

- Ну тогда не знаю, чем тебе помочь.

- Дай мне воды.

Я слез, налил стакан и протянул Николетте.

- Фу! - воскликнула маменька. - Ну и гадость! Похоже, эту минералку добыли из лужи!

Принеси "Перье"!

- Его тут нет.

- Тогда "Эвиан".

- Нет...

- "Виттель", в конце концов! Сходи в ресторан.

Я пошлепал через мирно спящие вагоны, добрался до последнего и спросил у зевающего проводника:

- Простите, а ресторан где?

- Его тут нет, - меланхолично ответил дядька.

Пришлось возвратиться назад несолоно хлебавши. По дороге я прикидывал, как получше сообщить Николетте, что всю дорогу ей придется пить ту же воду, что и остальным пассажирам. Но, к счастью, когда я вернулся, Николетта уже заснула. Я залез на свою полку и тоже отбыл в страну Морфея.

Ближе к утру раздался невероятный грохот.

- Откройте, таможня, паспортный контроль.

Я вскочил и отпер дверь. В купе всунулся огромный краснорожий мужик:

- Паспорта!

Николетта села и потрясла головой.

- Как, уже Чехия?

- Нет, - буркнул служивый, - граница с Белоруссией. Ваши документы.