Чтение 20–й страницы книги ~Квазимодо на шпильках~

- Его последней жене, - сохраняя спокойствие, ответила Лена.

- Она мертва, я же только что сказала - Ирину тоже убили.

- Ее детям.

- Их нет, Ира сирота, у нее никого не было.

- Ну тогда не знаю, - растерялась Лена, - наверное, отойдет государству...

- Вы можете потребовать свою долю.

- Я?!

- Ну да, ваша дочка им внучкой приходится, вот она-то имеет все права.

- Жанна, - начала было Лена, но я удивленно воскликнула:

- Жанна? Разве ее не Женя зовут?

- По паспорту она Евгения, - пояснила Лена, - но девочке имя не нравилось, вот она и велела звать ее Жанной. Очень она на меня сердилась в подростковом возрасте, все кричала: "Додумалась! В честь подлеца обозвала! Не смей даже произносить: "Женя"! Жанна я!"

Только никаких ценностей мы не получим.

- Почему?

Лена сердито переложила бумаги.

- Брак наш с Евгением никогда не регистрировался, девочку он не признал, по закону никаких прав на имущество Баратянских мы не имеем!

- Но есть еще один человек, - медленно сказала я, - он-то без проблем получит все.

- И кто же?

- Евгений.

Лена с шумом вздохнула:

- Он.., умер. Давно. Жанночка еще совсем маленькой была. Мне Розалия Львовна сказала.

- Думается, она соврала.

- Господи, - отшатнулась Лена, - с чего вы взяли?

- Простая психология, - объяснила я, - вспомнила кое-какие рассказы. После кончины Жени и мать, и отец больше не упоминали его имени, быстро сделали ремонт в комнате и словно забыли о горячо любимом сыне. Странно, правда? Думается, он жив, просто родители отказались от него по непонятной пока причине.

Лена нахмурилась, стала зачем-то открывать и закрывать ящики стола, затем сказала:

- Розалия Львовна давно умерла, тайну хранить незачем. Вы располагаете временем?

Расскажу вам одну историю.

- Я никуда не тороплюсь, - заверила я и уселась поудобней.

- Розалия Львовна очень любила драгоценности, - начала Лена, - постоянно носила серьги, броши, кольца, цепочки. Наверное, не слишком уместно являться на работу, обвесившись, словно новогодняя елка, но Баратянскую подобный вопрос не смущал. Ее "бижу" 2 были экстра-класса, никаких стекляшек она не признавала, только бриллианты, изумруды, сапфиры, рубины - все настоящее, чистой воды, подлинный антиквариат.

Сотрудники библиотеки откровенно любовались украшениями заведующей. Особенно привлекали внимание серьги в виде виноградной лозы из мелких черных жемчужин. Необыкновенная работа, теперешние мастера даже под страхом смертной казни ничего подобного не сделают. А еще к этим серьгам прилагалась цепочка с кулоном, тоже в виде виноградной кисти.

Розалия Львовна частенько щеголяла в этом комплекте, привлекая всеобщее внимание, иногда посетители библиотеки, проводив заведующую взглядом, тихо спрашивали у выдававшей книги Лены:

- Откуда у нее такое? Дорогая вещица, наверное.

- У Розалии Львовны муж - профессор, - поясняла девушка, - может себе позволить купить жене, что ей нравится.

Как-то раз у Лены возник конфликт с посетительницей, недавно записавшейся в библиотеку, Радой Мастеровой. По правилам читателям на руки выдавали только три книги, а Рада набрала аж семь и принялась нагло настаивать:

- Мне все нужны!

Лена позвала Розалию Львовну. Покачивая своими уникальными серьгами, заведующая явилась в читальный зал. Уяснив суть конфликта, она твердо произнесла:

- Нет! Правила для всех одинаковы! Даже члены общественного совета при библиотеке получают те же три книги. Исключений мы не делаем.

Это была не правда. И сотрудники хранилища, и их общественные помощники никак не ограничивались в количестве томов, забираемых временно домой. Более того, некоторым постоянным читателям спокойно давали любой набор литературы. Но новенькой, совсем недавно записавшейся бабе рассчитывать было не на что. Поэтому позиция Розалии Львовны отнюдь не удивила Лену, более того, она целиком и полностью ее разделяла. Действительно, наберет Мастерова книжек и исчезнет! Озадачило ее другое. Обычно посетители, узнав о том, что не могут получить все, что хотят, начинали скандалить, грозились пойти в местную администрацию, а один дядечка даже полез драться.

Мастерова же, сильно побледнев, вдруг воскликнула:

- Боже! Это ваши серьги?

Розалия Львовна попятилась.

- Вы предполагаете, что я ношу чужие драгоценности? - изумленно спросила она.

- Может, кто поносить дал, - пробормотала Мастерова, наваливаясь на конторку.

Розалия Львовна пожала плечами и ушла.

Рада продолжала висеть на стойке. Бледность на ее лице сменилась ярким румянцем.

- Так вы берете книги? - поторопила ее Лена. - Решайте скорей.

- Как зовут вашу заведующую? - прохрипела Рада.

- Розалия Львовна, - ответила Лена.

- Она москвичка?

Удивившись столь непонятному любопытству, Лена ответила:

- Розалия Львовна родилась в Ленинграде, пережила там блокаду, но уже очень давно живет в Москве.

Мастерова, оставив книги, пошла к выходу.

Лена, подумав, что читательница решила поскандалить непосредственно в кабинете у Розалии, занялась каталогом. Ничего особенного в происшествии не было, пару раз в месяц в библиотеке случалось нечто подобное, и Лена бы преспокойно забыла о Мастеровой, но история имела продолжение.

На следующий день, после обеда из кабинета начальницы послышался сначала шум, потом слабые крики. Лена, проходившая в это время мимо комнаты Розалии Львовны, насторожилась и рванула дверь. Перед ее глазами предстала невероятная картина. Заведующая лежала головой на столешнице, ее за плечи держала Рада Мастерова и, методично стуча лбом несчастной Розалии по зеленому сукну, тихо, но с невероятной злобой повторяла:

- Отдавай ворованное, сука!

По шее Розалии Львовны Стекала тонкая струйка крови. Лена на секунду испугалась, но потом заорала:

- Что вы делаете?

- Не твое дело, - заявила Рада и еще раз стукнула Розалию.

- Я сейчас вызову милицию! - воскликнула Лена, кидаясь к телефону.

- Да? - скривилась Рада. - А твоей начальнице хочется вмешивать в это органы?

Задав вопрос, Мастерова отпустила Розалию и отступила к окну.

Заведующая подняла голову и прошептала:

- Лена, не надо, пусть уходит отсюда.

Девушка замерла с трубкой в руке.

- Правильно, - ухмыльнулась Рада, - кому позор нужен!

С этими словами она, напевая себе под нос, удалилась.

Лена кинулась к Розалии Львовне и закричала:

- Боже мой! У вас мочки ушей разорваны!

- Пожалуйста, не кричи, - прошептала начальница, - оставь меня одну. Надеюсь, не надо просить, чтобы ты не болтала об увиденном?

Лена ушла в глубоком недоумении. Через два часа Розалия пригласила ее к себе в кабинет и сказала:

- Елена, сделай одолжение, никогда никому не рассказывай об этой сцене. В каждой семье есть свои скелеты в шкафу. Рада - моя очень дальняя родственница, седьмая вода на киселе. Она сумасшедшая, невесть что приходит несчастной в голову. Родство наше эфемерное, но все-таки оно есть, и мне не хочется заявлять в милицию.

- Конечно, - кивнула Лена, - я понимаю.

Потом она воскликнула:

- Господи! Где же ваши серьги? И кулон?

- Иди, Лена, - вздохнула Розалия, - они на пол упали.

- Давайте поищу...

- Ступай, - ледяным тоном приказала Розалия. Лене пришлось удалиться.

Но, честно говоря, она не поверила заведующей. Родственница, как бы не так! Отчего же Розалия, увидав посетительницу, стала беседовать с ней как с посторонней? Нет, тут что-то не вяжется.

Шли дни. Розалия Львовна целый месяц не носила никаких драгоценностей, но потом вновь стала щеголять в украшениях. Вот только замечательный комплект из серег и кулона в виде кистей винограда никто на ней больше никогда не видел.

После странного происшествия прошло примерно полгода. Лена дежурила на выдаче, когда позвонил председатель общественного совета книголюбов при библиотеке Вадим Иванович Котов и прохрипел в трубку:

- Детка, я совсем разболелся, не в службу, а в дружбу, пойдешь домой, занеси мне детективчиков почитать. Извелся от тоски, по телевизору одну дрянь показывают!

Сотрудники библиотеки никогда не разносили читателям литературу по квартирам. Но Вадим Иванович особый случай, поэтому Леночка воскликнула:

- Конечно, обязательно!

Вечером она, набив пакет книгами, двинулась к Котову. Жил старик в двух шагах от библиотеки, буквально в соседнем доме.

Леночка вошла в подъезд и обнаружила, что лифт не работает. Делать нечего, пришлось топать пешком на пятый этаж. Когда она, тяжело дыша, влезла наверх, на двери квартиры Вадима Ивановича она увидела записку: "Лена, мне укололи снотворное, звонок не услышу, будь добра, оставь книги в семьдесят второй квартире, можешь не волноваться, мне их обязательно передадут!" Начиная злиться на старика, Лена стала звонить в соседнюю дверь. Та незамедлительно распахнулась.

- Вот, - начала было Лена, - Вадиму Ивановичу...

Но тут у нее пропал голос, потому что на пороге стояла Рада Мастерова, та самая женщина, бившая головой о стол Розалию Львовну.

Глава 22

Лена попятилась, Рада ухмыльнулась:

- Не бойся, входи! Небось эта дрянь сказала тебе, что я сумасшедшая!

Лена машинально кивнула.

- Я совершенно нормальная, - продолжала Рада, - просто с катушек слетела, когда серьги увидела. Да иди сюда, расскажу, в чем дело.

Как все женщины, Лена любопытна, поэтому вошла в квартиру. Рада провела ее в большую комнату и вытащила альбом.

- Смотри сюда, - сказала она.

Перед Леной оказалась древняя фотография, сделанная на картоне: снимок был, естественно, черно-белым, вернее, желто-серым, но лицо запечатленной на нем женщины было великолепно видно: большие глаза, тонкий нос, высокий лоб и вьющиеся, поднятые вверх волосы.

- Это моя бабушка, - пояснила Рада.

Лена с недоумением глянула на Мастерову:

- И что?

- На уши обрати внимание, а заодно и на шею.

Лена ахнула. В мочках женщины висели серьги Розалии Львовны, те самые, в виде виноградной лозы, а на груди виднелся кулон.

- А это мать, - грустно сказала Рада, передавая Лене новый снимок.

Это был уже более современный снимок женщины, одетой по моде тридцатых годов. И ее уши украшали серьги Розалии Львовны.

Рада грустно улыбнулась:

- Поняла теперь?

- Нет, - ответила Лена.

- Серьги и кулон принадлежат нашей семье. Мой прадед в свое время заказал их у известного ювелира, очень давно, еще в девятнадцатом веке. Драгоценности считались нашим талисманом и передавались по женской линии: от прабабушки к бабке, от нее к моей матери, следующей владелицей должна была стать я, но мне ничего не досталось.

- Почему? - удивилась Лена. - И как комплект оказался у Розалии?

Рада грустно вздохнула:

- Моя мать и бабушка жили в Ленинграде, там и попали в блокаду. Не дай бог пережить все, что выпало на их долю. Бабушка умерла от голода, а вот маме очень повезло, ее свели с девушкой, очень молоденькой, почти ребенком, которая торговала продуктами в обмен на ценности. Звали умную девушку Роза, и она брала только золото с настоящими камнями. Несмотря на юный возраст, негодяйка великолепно разбиралась в украшениях. Мама отдала ей все, что имела, последними ушли серьги и кулон с черным жемчугом за пару банок сгущенки.

Рада замолчала, Лена пыталась переварить полученную информацию. Так вот откуда у Баратянской эксклюзивные бриллианты! Впервые Лена подумала, что на зарплату профессора никогда не купить подобных вещей.

- Все детство, - грустно улыбаясь, продолжала Рада, - мама рассказывала мне об этом комплекте. О других вещах, может, даже более ценных, она не вспоминала. Я очень хорошо помню, как она говорила: "Ходить мне приходилось через весь город, транспорт не работал.

Утром, замотавшись во все найденные тряпки, я выползала из дома. Всегда думала, что не дойду, но шла, еле-еле, очень боялась упасть и замерзнуть. А эта Роза с каждым разом давала мне за вещи все меньше и меньше продуктов".

Рада слушала маму, и сердце у девочки обливалось кровью. Встречаются же такие негодяйки на свете.

- А откуда у нее были продукты, мамуля? - спросила она один раз.

- Так украла, - пояснила та, - перетаскала муку, крупу, консервы, масло к себе в квартиру из магазина, а потом подожгла его. Об этом знали люди, кто к ней ходил. Да только Роза отнюдь не со всеми дело имела, кое-кого даже на порог не пускала. А мне повезло, я понравилась ей.

- Ничего себе повезло! - возмутилась Рада. - Она у тебя последнее отняла.

- Зато я жива осталась, - вздыхала мать, - вот бабушка твоя умерла от голода, меня с Розой только после ее кончины свели.

- И ты, когда закончилась война, ни разу к ней не пошла? - недоумевала Рада.

- Меня вывезли, как тогда говорили, на Большую землю, - пояснила мать, - по Дороге жизни, проложенной по льду. Как мы ехали на грузовиках - отдельная история. Машина, идущая перед нами, провалилась в полынью, все погибли, а вот мне опять повезло! Потом, через пару лет, я вернулась в Ленинград и сразу отправилась в Розе.

- Чтобы все отобрать? Правильно! - воскликнула Рада.

Мать тяжело вздохнула:

- Понимаешь, детка, по большому счету, Розу нельзя считать виноватой.

- Как это? - возмутилась Рада, которую просто взбесила неконфликтность матери. - Она скупала ценности за копейки, обманывала умирающих, голодных людей!

- Люди шли на обмен добровольно, - пояснила мама.

- Все равно гадина!

- Ну конечно, - согласилась мать, - Розу нельзя назвать светлой личностью, но, с другой стороны, она же ничего ни у кого не отнимала силой, я лично была ей в те дни очень благодарна. Обида пришла позднее, вот я и поехала к ней, хотела просто сказать, глядя ей в глаза:

"Роза! Вы мерзавка". Но в ее квартире проживали другие люди, она исчезла. Ну а потом я перебралась в Москву, очень уж тяжелые воспоминания обуревали меня в Питере.

Рада замолчала. У Лены тоже не нашлось слов. Она знала: Розалия Львовна детство и часть юности провела в городе на Неве, более того, ей было известно и о том, что блокаду начальница перенесла в родном городе. Но Розалия никогда не рассказывала о тех временах. А Лена и не расспрашивала, понимая, как тяжело человеку вспоминать о таком!

- Теперь понимаешь, отчего я съехала с катушек, когда увидела серьги в ушах этой стервы? - прошептала Рада. - Сначала ушла домой, всю ночь не спала, а под утро забылась.

И тут мне приснилась мама, которая велела:

"Радочка, отними наш семейный талисман, верни его назад!"

- Вдруг это не она меняла продукты! - воскликнула Лена. - Ну сама посуди, сколько времени прошло! Роза могла продать драгоценности!

- Она это, - с невероятной злобой протянула Рада, - она! Я просто свое назад забрала!

Об одном жалею: не придушила гадину! А следовало ее жизни лишить!

Я ушла от Лены в страшном возбуждении.

Ну отчего мне пришло в голову, что убийца рассчитывал на наследство? Месть - вот спусковой крючок преступления. Рада Мастерова имела достаточно мотивов для того, чтобы убить Баратянских. Наверное, она полагала, что Семен Кузьмич знает о происхождении драгоценностей жены.

К сожалению, иногда я бываю излишне суетлива. В данном случае следовало поехать домой, запереться в своей комнате, пораскинуть спокойно мозгами, наметить план действий...

Но меня понесло назад в соседний дом. Не успела я сообразить, что к чему, как пальцы сами собой нажали на кнопку звонка. Вот в этот момент, честно говоря, я слегка испугалась и подумала: "Авось этой Рады нет дома".

Но я никогда не выигрываю в лотерею, дверь моментально распахнулась, на пороге возникла дама.

- Вы ко мне? - удивленно воскликнула она.

Можно было ответить: "Ой, простите, ошиблась дверью", но я брякнула:

- Это квартира Мастеровой?

- Да, - кивнула женщина.

- Вы Рада?

- Абсолютно верно.

- Я из журнала... "Караван историй", редактор отдела очерка.

- Правда? - удивилась Рада. - Очень люблю ваше издание, да вы входите. Скажите, а эти фотографии с переодеванием, проект Екатерины Рождественской, их трудно делать?

- Не слишком, - осторожно ответила я и, понимая, что Рада, к сожалению, хорошо знающая журнал, запросто может уличить меня в самозванстве, быстро добавила:

- Но основными материалами у нас являются всякие жизненные истории. Вот поэтому я и пришла к вам.