Чтение 8–й страницы книги ~Но-шпа на троих~

Мы спустились в подвал, отыскали свободный столик и завели беседу. Сначала я соврала про приятельницу, которой интересно, сколько стоят услуги дизайнера, потом спросила:

- Жень, а можно из фотографии панно сделать?

- В каком смысле?

- Ну увеличить ее до огромного размера, допустим, метр на два.

- Зачем? - удивился Женька. - Странные тебе, однако, идеи в голову приходят.

- Это не мне, а Леньке Сорокину, - ухмыльнулась я. - Хочет таким образом гостиную на даче украсить.

- Бред!

- Ну мечта у парня такая. Женька проглотил кофе.

- Если мечта, тогда конечно. Существует определенная технология, позволяющая сделать из фотоснимка гигантский плакат.

- Ой, как здорово! - фальшиво обрадовалась я. - Послушай, ты только дай мне на время снимок.

Женя уставился на меня недоумевающим взглядом.

- Какой?

- Ну помнишь, в прошлом году мы все ходили к Леньке на день рождения.

- Неа.

- Неважно. Нас там снял фотограф, у входа в ресторан, и потом каждой семье дал по снимку. Теперь у тебя в памяти просветлело?

- Нет, - сообщил Женька. - Никак не пойму, о чем речь!

- Я хочу сделать подарок Лене на именины, - зачастила я. - Он давно мечтает о гигантской фотке, такой, чтобы всю стену в гостиной закрыла. Хочу заказать ему такую, соображаешь?

- Жуткая глупость, - поморщился Женя. - А я тут при чем?

- Ты брал из альбома снимок, тот самый, где мы все вместе у ресторана. У меня был такой же, да я его испортила.

- Ну и что?

- Дай на некоторое время свой.

- Какой?

Я глубоко вздохнула. Господи, вот непонятливый, придется объяснять сначала:

- Ты взял снимок.

- Кого?

- Лени!

- Откуда?

- Из альбома!!!

- Которого?

- Тинкиного!

- Я?

- Нет, я!!!

- Ты?

Было отчего обозлиться.

- Нет, ты!

- А говоришь - ты!

- Хватит дурака валять, - зашипела я, - отдай фотку.

- Так я не брал ничего.

- Но ее нет на месте.

- А я тут при чем?

- Тина сказала, будто ты последним лазил в альбом.

- Ну да, - спокойно согласился Женя, - карточки вставлял, мы на Гоа много нащелкали. Но мы же с Тинкой разбежались.

- Значит, ты только засовывал снимки?

- Ну да.

- И ничего не брал?

- Да зачем бы мне фото вынимать? - совершенно индифферентно спросил Женька. - Я вспомнил сейчас, лежат там карточки с Лениной попойки. Только они совершенно идиотские. Фотограф попался натуральный кретин, кто же...

И Женя завел нудную лекцию о фото деле. Я старательно попыталась скрыть разочарование. Похоже, Женька и впрямь не трогал фотографию. Мои расспросы его совершенно не смутили и не испугали.

- Слушай! - выпалил Женька. - Я вспомнил! Погибла фотка.

- Где?

- Ну мы с Тинкой-то разошлись...

- Знаю!

- И мне понадобились кое-какие снимки с Гоа.

- Зачем?

- Ну там были интересные интерьеры.

- И что?

- Я позвонил Тинке...

- Короче!

- И она мне отдала снимок, один! Остальные, ну те, что с интерьерами, а не с пляжа, погибли. Тинка на альбом чашку с кофе пролила. И та фотка накрылась. Мне жаль было, помнится, там интересное дерево имелось.

Я вздохнула, да уж! Я сама перепортила кучу снимков, на один, как сейчас помню, выплеснула кетчуп, когда смотрела альбом, потом уронила пакет с другими в лужу. Все ясно! Надо идти дальше.

- Коли у тебя обе руки левые, - бухтел Женя, прихлебывая кофе, - то, учитывая...

Я встала:

- Извини, мне пора. Женька кивнул:

- Покеда. Стой!

- Что случилось?

- Твоя клиентка когда придет?

- Она позвонит.

- Ладно, - согласился Женя и, схватив со стола забытый кем-то журнал, вперился в него взглядом.

Я пошла на выход и около двери машинально посмотрела на себя в зеркало. Да уж, видок не из лучших: чересчур бледная кожа, серые губы и глаза почти без ресниц. Надо срочно покупать себе косметику. Хотя, если признаться честно, жаба душит отдавать большие денежки зря. Ведь все мазилки у меня есть, надо просто заехать к Раисе и взять забытую у нее косметичку.

Резкий звонок мобильного заставил вздрогнуть. Я поднесла трубку к уху и услышала недовольный голос Борьки Крюкова.

- Романова, ты где?

- Ну... в районе Таганки.

- Молодец, - уже более веселым тоном сказал Боря, - я испугался, что ты забыла!

- О чем? - осторожно поинтересовалась я.

- Шутница ты, Романова, - захихикал Крюков, - катишь себе на передачу, а сейчас надо мной издеваешься. Впрочем, молодец, от Таганки три минуты езды до нас, а эфир только через час.

Я едва не шагнула мимо ступеньки. Радио! Господи, совершенно вылетело из головы! Какое счастье, что "Стройкварт" расположен в двух шагах от станции, носящей мелодично-интеллигентное название "Бум".

Глава 9

Борька встретил меня у охранника.

- Эй, Романова, двигай сюда.

Я не успела опомниться, как он втянул меня в лифт, довез до второго этажа, протащил по длинному коридору и втолкнул в небольшую комнату, заставленную кожаными диванами, произведенными в тридцатых годах прошлого столетия. Если вы когда-либо смотрели кинофильмы о застенках НКВД, то сразу представите, о чем речь. Отчего-то наши кинематографисты любят запечатлевать чекистов, сидящих на таких черных, мрачных, чуть проваленных диванах.

- Устраивайся, - велел Борька.

Я плюхнулась на скользкие подушки.

- Значит, так, - зачастил Крюков, - у тебя сегодня гость, певец Луис.

- Кто?

- Дед Пихто, - мигом обозлился Борька. - Слушай внимательно!

- Извини, я не поняла, какой певец? Он тенор, баритон или бас?

Крюков замер с раскрытым ртом.

- Луис? Фанерщик.

Я растерялась:

- Столяр?

Борька заморгал, потом спросил:

- Ты издеваешься?

- Нет, конечно, ты же сам только что заявил: Луис - фанерщик.

- Романова! - взвыл Борька. - Умереть не встать! Луис поет под фанеру, усекла?

Я с трудом пыталась сориентироваться.

- Под фанеру? В каком смысле? На ней играют? А как?

Крюков закатил глаза:

- Романова, ты что, пролежала всю жизнь в нафталине? Не знать про фанеру! С ума сойти. Фанера - это запись. Луис только бегает по сцене, приплясывает и разевает рот. Честно говоря, он полный ноль. Все его хиты сделаны звукорежиссером в студии. Неужто ты не слыхала про такое?

Я кивнула:

- Уж не настолько я отстала от жизни, просто не знала, что данное явление называется "фанера". Откровенно говоря, я не слежу за популярной музыкой.

- Ладно, - успокоился Борис, - едем дальше. Луис завалит к тебе на полчаса, задашь ему пару "оригинальных" вопросов, типа: ваши творческие планы или: о чем вы думали, когда сочиняли песню "Очи синие", и дело с концом. Луис треплив, любого диджея переговорит. На всякий случай возьми.

- Это что? - спросила я, беря листок.

- Информация о Луисе, - скривился Борька, - ну там, родился, женился, развелся, женился, развелся, в общем, всякая лабуда.

- Зачем она мне?

- Вдруг пригодится. Потом Луис уйдет, затем будет перерыв на новости и викторина. Плевое дело! Задаешь вопросы, режиссер выведет в эфир ответы зрителей, давай пошли.

Борька вскочил и резво впихнул меня в крохотную комнатенку, все свободное пространство которой занимал стол, над ним висело два микрофона, рядом стояли стулья. Я села слева, увидела большое окно и женщину, сидевшую по ту сторону стекла перед большим пультом. Она помахала мне рукой и сделала такое движение, словно надевала шапку. Я поняла ее правильно и натянула на голову лежащие на столе наушники.

- Влетаем в четыре двенадцать, - раздался в моих ушах мелодичный голос, - сначала колокольчики, затем блямки, и понеслось. Вылететь тебе надо в двадцать сорок, позже никак, унесет.

- Извините, я первый раз в студии, - робко сказала я.

- Ничего, - успокоила меня режиссер, - все когда-то случается впервые. Видишь красную кнопку?

- Да.

- Скажу "начинай", смело ткни в нее и говори, все понесется в эфир. Закончишь, выключишь. Ничего хитрого. За минуту до конца я дам музыку в "ушки", и все. Не боись. Ну, ни пуха тебе.

Я затряслась мелкой дрожью. Господи, ну зачем я согласилась на эту авантюру? Ведь сейчас опозорюсь на всю страну. И потом, где гость?

- Начинай!

Я беспомощно посмотрела по сторонам. Делать-то чего? Сижу одна!

- Начинай!

В состоянии грогги, я нажала на выступающую из стола кнопочку. Вмиг над окном вспыхнула красная лампочка.

- Давайте же, - потребовала режиссер, - эфир не терпит пустоты.

Я проглотила слюну и пролепетала:

- Добрый вечер...

- Громче!

- Здравствуйте, товарищи, то есть, господа, дамы и кавалеры...

- С ума сойти! - восхитилась режиссер.

Я покрылась потом. Дальше-то что делать?

- Добрый вечер...

- Хорош здороваться! - рявкнула режиссер. Я растерялась окончательно, но тут по моим ногам пробежал легкий сквозняк, и в соседнее кресло опустился молодой парень в сильно потертом джинсовом костюме. Поверьте, никогда в жизни я так не радовалась гостю, как в этот момент.

В моем голосе появились твердые нотки.

- Добрый вечер всем, кто с той стороны радиоприемника.

- Я офигеваю, - ожила режиссер, - ты, между прочим, не у "Спидолы" сидишь, чукча!

Но я решила не обращать внимания на вечно недовольную тетку.

- У нас в студии гость, певец Луис. Здравствуйте!

- Приветик, - прогундосил паренек, распространяя запах мятной жвачки.

- Расскажите о ваших творческих планах, - бодро оттарабанила я.

Луис поерзал на стуле, кашлянул и сказал:

- Ну... типа... того... этого, ясно?

- Нет, - совершенно честно ответила я и, решив, что он плохо расслышал вопрос, задала его снова.

- Уважаемый Луис, расскажите, пожалуйста, нашим слушателям о своих творческих планах.

Внезапно певец повернулся ко мне и с выражением неземного удивления в голосе восклик-, нул:

- Втыкалово не работает.

- Вы о чем? - не поняла я.

- Ну я не втыкаюсь!

- Во что? - изумилась я, судорожно ища глазами розетку.

Бог их разберет, этих певцов новой эстрады. Вдруг ему нужно, чтобы почетче выражаться, подключиться к электросети.

- Мы на какой говорильне сидим? - не успокаивался Луис.

- Э...Э...

- На "Буме"? - продолжал Луис. - Может, я попутал чего и на "Маяк" пришкандыбал? К Дубовцевой явился, а? Ну, ежкин пень, Дубовцева шибко умная, я прямо взопрел от Люды, когда у ей сидел!

- Это "Бум"? - спросила я у режиссера.

Та повертела указательным пальцем у виска и кивнула.

- Это "Бум", - подтвердила я.

- Ваще я в непонятках.