Чтение 10–й страницы книги ~Но-шпа на троих~

- Ничего.

- На днях я была у Раи и, кажется, оставила у нее в ванной сумочку с тушью и помадой. Не глянете, а? Очень жалко новую косметику покупать.

- Зачем же зря тратиться, - согласилась незнакомка, - погодите минуточку.

Несколько мгновений я вслушивалась в тишину, потом раздалось:

- Такой мешочек, на завязочках?

- Точно!

- Он тут.

- Когда можно подъехать?

- Да хоть прямо сейчас.

- Удобно ли? - усомнилась я.

- Чего уж там, - вздохнула Лариса, - теперь все равно.

Быстренько умывшись, я отправилась по знакомому адресу. В конце концов, без туши и губной помады я похожа на кролика, подцепившего насморк. Раисе надоедать не стану, просто схвачу косметичку, и привет.

Дверь мне открыла страшно худая, если не сказать тощая, тетка.

- Я только что звонила вам.

Она кивнула и показала на столик у зеркала:

- Ваше?

Я увидела мешочек и радостно воскликнула:

- Спасибо!

- Не за что, берите.

Было неудобно просто повернуться и уйти, еще неприличней показалось мне проверить содержимое косметички. Поколебавшись секунду, я спросила:

- Как Рая себя чувствует? Отошла уже? Тетка отшатнулась:

- Вы не знаете? Я испугалась:

- Что случилось? Баба попятилась:

- Рая того, умерла!

Я машинально села на стул в прихожей:

- Боже, когда?

- Врач сказал в ночь с понедельника на вторник.

- Не может быть! Я привезла ее домой совершенно здоровой, в нормальном расположении духа... Вы ничего не путаете? Вы кто вообще?

- Лариса, - тихо представилась женщина, - подруга Раи, мы вместе работаем в одной бригаде. У нее муж погиб, в автокатастрофе, знаете?

- Да.

- Вот она и покончила с собой. Я вскочила со стула.

- Что? Как?

- Отравилась, - мрачно пояснила Лариса, - таблетками снотворными, развела их чаем и выпила, совсем немного, штук десять. Лучше бы сотню слопала!

- Почему? - от неожиданности спросила я.

- Так врач сказал, - пробормотала Лариса, - оказывается, если человек не весь пузырек опустошил, шансов нет, а коли штук пятьдесят капсул в себя запихал, его тошнить начинает. Многие так живы остались.

Я растерянно теребила край куртки, висевшей на вешалке.

- Но Раиса вовсе не собиралась умирать! Лариса развела руками:

- Анька тоже так посчитала, поэтому ее оставила, теперь убивается, ревмя ревет. Не позавидуешь ей, бросила Райку одну, а та вон чего учудила!

- Кто такая Аня?

- Соседка ее, выше живет, в такой же квартире.

Прижимая к себе косметичку, я побежала вверх по лестнице, совсем забыв про лифт, и сразу узнала женщину, распахнувшую дверь. Толстая блондинка, которая пришла мне на смену в квартиру Раи. Аня тоже вспомнила меня.

- Добрый день, - мрачно сказала она, - если пришла орать, то лучше не начинай! Я ни в чем не виновата!

- У меня и в мыслях нет вас обвинять, просто объясните, что случилось.

Аня вытащила сигареты, вышла на лестницу, села на ступеньку и с чувством произнесла:

- Ну, дела! Не знаю, с чего и начать!

- Ты по порядку.

- Ну мы дружили много лет, по-соседски! Знаешь, чай одолжить, сахар, рублишек до получки перехватить, иногда по вечерам на мужиков друг другу жаловались, они у нас квасят в темную голову.

Я терпеливо ждала, пока она доберется до сути дела. Услыхав просьбу Раи прийти, Аня поспешила на зов не сразу. Она не предполагала, что у соседки случилось нечто экстраординарное, подумала, что Раисе охота чаю попить в компании, поэтому сначала дожарила котлеты, днем-то времени нет готовить, на работу ходить надо.

Известие о смерти Виктора Аню не обрадовало, но и не удивило. Чего-то подобного она ожидала, видела не раз, как Каретников, покачиваясь, лезет за руль. Аня принялась было утешать Раису, но уже через короткое время поняла: соседка не слишком печалится. Рая откровенно заявила Ане:

- Конечно, Витьку жалко, только у меня камень с шеи свалился. Они мне с Павлом хуже горькой редьки надоели. Все, теперь стану жить спокойно, может, даже ремонт затею. Витька-то, ирод, все пропивал!

Поняв, что соседка не собирается биться в истерике, Аня решила идти домой. Она пообещала ей помочь готовить на поминках и убежала.

Утром Аня, решив уточнить день похорон Виктора, принялась звонить Раисе, но трубку никто не снимал. Ничего странного в этом не было, Раиса вполне могла отправиться на работу или в магазин, но в душе Ани отчего-то появилось неприятное чувство тревоги, и она спустилась вниз.

Дверь квартиры Раисы украшал лист бумаги с косо нацарапанными словами "Входите, открыто". Разволновавшись еще больше, Аня влетела внутрь и нашла Раису в спальне. Сначала ей показалось, что соседка мирно спит, но потом она увидела открытые глаза, заострившийся нос, отвисшую челюсть и завизжала так, что мигом сбежались все обитатели этой лестничной площадки.

Раиса тщательно подготовилась к отходу на тот свет, на тумбочке у кровати она положила документы и записку.

- И что в ней было? - воскликнула я.

- Ну... типа, в моей смерти прошу никого не винить, не могу жить без Виктора, как-то так...

- Как странно, - пробормотала я, - Раиса-то не слишком переживала, узнав о смерти супруга.

- Мне тоже так показалось, - подтвердила Аня, - поэтому я и ушла спокойно, неужто бы кинула ее одну?

- Вы сказали милиционерам о своих мыслях?

Аня кивнула.

- А они как отреагировали? Женщина пожала плечами:

- Врач при них был, правда, без халата, такой, с чемоданчиком и в резиновых перчатках, он тело осматривал, сначала про таблетки сказал, а потом заявил: "Человеческая психика дело тонкое, с виду женщина казалась спокойной, а внутри все кипело. Дождалась, пока рядом никого не стало, и решилась на суицид. Что ж вы ее одну бросили, а еще подруга!" Выходит, я самая виноватая получаюсь!

И Анечка тихо зашмыгала носом.

- Глупости, - попыталась я утешить ее, - коли человек всерьез задумал покончить с собой, его ничто не остановит, стереги его денно и ночно, глаз не спускай, только он обязательно изыщет возможность. Отойдете в туалет или заснете, а он к окну. Отговорить от суицида очень тяжело, просто, к счастью, большинство из тех, кто кричит: "Все, лезу в петлю", на самом деле и не собираются этого делать. Это либо шантаж, либо просто одноразовый всплеск чувств. Вы ни в чем не виноваты, Рая сама приняла такое решение. Аня кивнула:

- Да, только все равно странно!

- Чужая душа потемки, - старательно утешала я женщину.

Аня глубоко вздохнула:

- Ну кто бы мог подумать, что она так переживает! Неужели столь искусно притворялась, когда Витьку и Павлика костерила?

Услыхав второй раз незнакомое имя, я насторожилась:

- Кто такой Павел? Аня отмахнулась:

- Горе-злосчастье! Витькин двоюродный брат. Не поверите, он писатель!

- Да? - удивилась я. - Здорово!

- Ужасно, - возразила Аня, - спился совершенно, а ведь был приличным человеком, книгу написал, не помню как называется, сильно умную, читать тяжело, я не осилила, мне Витька подарил, еще давно, хотите покажу?

- С удовольствием посмотрю, - кивнула я из чистой вежливости.

- Что же мы на лестнице стоим? - спохватилась Аня. - Идите на кухню.

Очевидно, книг у Ани в семье имелось не много, потому что она сразу притащила светлосерый томик, украшенный изображениями геометрических фигур.

- Вот!

Я повертела книжонку в руках. "Путь к себе. Каретников", издательство "Марко", тираж две тысячи экземпляров.

- За что Раиса не любила своего родственника?

Аня всплеснула руками:

- Вы бы его видели! Жуть! Хочешь про ихнюю семью расскажу? Чаек будешь?

Я глянула в окно, за стеклом висела мелкая, противная сетка нудного дождя. В такую погоду только чаи гонять. Оно, конечно, детальные сведения о жизни совершенно незнакомого Павла мне не нужны, но на улице поднялась настоящая буря, ветер гнет деревья, сильно потемнело, сейчас моросящий дождик сменится стеной ливня. А на кухне у Ани очень уютно.

- С удовольствием выпью, - кивнула я. Аня засуетилась вокруг стола. Несмотря на полное, рыхлое тело, двигалась она ловко и бесшумно, походя ведя рассказ.

Жили-были два брата Каретниковых. Один, интеллигентный человек, профессор, всю жизнь преподававший в вузе историю, другой, пьянь неприкаянная, работал куда возьмут, дольше трех месяцев нигде не задерживаясь. У первого брата родился сын Павлик, у второго Витя. Мальчиков разделяла всего неделя, и в школе их часто принимали за близнецов, до того похожими были дети. Павлик отлично учился, его сочинения регулярно занимали первые места на конкурсах, Витька ехал на слабых тройках, больше интересовался футболом и автоделом, чем литературой, химией, физикой, географией...

После восьмого класса пути братьев разошлись кардинально. Павлик окончил десятилетку и поступил на филфак, Витька ушел в автомеханический техникум, с грехом пополам получил аттестат и стал работать шофером, он уже тогда начал прикладываться к бутылке.

Павлик завершил образование, пошел служить редактором в крупное издательство, Витька возил хозяина и таскал за ним сумки. Женились парни тоже почти одновременно. Естественно, Павлик нашел себе ровню, юную поэтессу Ксюшу, а Вите досталась полуграмотная Раиса, за всю жизнь не прочитавшая ни одной книги.

Во время семейных праздников все нахваливали Павлика с Ксюшей, на Витю и Раю бросали косые взгляды. Да еще Витька, потерявший всякий стоп-сигнал, сразу оживлялся при виде водки, вливал в себя дозу и, слегка поскандалив, укладывался спать прямо на полу.

- Наказал господь родственничками, - шипела мать Павлика, - перед людьми стыдно. Вы, Раиса, сделайте одолжение, закатите своего супруга в кладовку, у нас все-таки праздник, гости вокруг. Вот беда-то! Алкоголики в роду! Мой Павлик, слава богу, ни капли в рот не берет!

Сами понимаете, как Раиса любила двоюродного брата мужа, ненависть, перемешанная с завистью и бессилием, дает почву для удивительных цветов.

Но потом положение вещей внезапно переменилось. После смерти родителей Павлик принялся пить и в короткий период превратился в грязное, опустившееся существо. Он вынес из дома мало-мальски приличные вещи, спустил колечки Ксюши и просто не просыхал. На его фоне Витька теперь выглядел почти образцом, он хоть и выпивоха, да трудится на заводе, а Павлик почти бомж.

Самой большой радостью для Раисы был теперь звонок Ксюши.

- Прости, пожалуйста, - робко спрашивала та, - Павлик не у вас? Пятый день не ночует!

Душу Раисы заполняло неизъяснимое блаженство.

- К нам не заходил, - фальшиво-сочувственно отвечала она, - да и некогда нам гостей принимать, на службе пластаемся, копеечку зарабатываем. Сама знаешь, нам с Витьком никто наследства не оставил, пахать нужно. Муж вот шубу мне купить собрался.

Последняя фраза была откровенной ложью. На доху Рая собирала самостоятельно, откладывая крохи из копеечной зарплаты, но Ксюша, наивно верившая всему услышанному, тихо всхлипывала и вешала трубку. Собственно говоря, против Ксении Рая ничего не имела, она просто ненавидела Павла и от души желала тому всего плохого.

Одновременно с алкоголизмом Павлик приобрел привычку приходить к Виктору и клянчить деньги на горячительное. Каретников всегда поступал одинаково: покупал бутылку и распивал ее вместе с братом. Боясь Раису, Витя, словно шпион, соблюдал конспирацию, но грозная супруга, вернувшись с ночной смены, окидывала взглядом старательно вымытую кухню и закатывала скандал с постоянным припевом:

- Опять эта пьянь рваная тут гуляла! Сколько раз говорить! Он нам не пара.

Витька никак не мог понять, каким образом Раиса чуяла дух Павлика, и пытался оправдать брата:

- Он переживает, мучается, хочет еще одну книгу написать, а не может!

- Пусть работать идет, мешки таскать, - злилась Рая, - нечего за чужой счет ханку жрать! Писатель, блин!

Аня замолчала, я вздохнула. Увы, случается, что члены одной семьи не переваривают друг Друга!

- Она радовалась, когда он умер, - тихо добавила Аня, - я даже замечание ей сделала: ну нельзя же быть настолько злой!

- Павлик скончался? - для порядка поинтересовалась я.

Аня кивнула:

- Да. Они же с Витькой вместе в одной машине разбились!

Я уронила на пол чайную ложечку. Вот это новость!

Глава 11

Аня нагнулась, чтобы поднять ложку.

- Ты ничего не перепутала? - ошарашенно поинтересовалась я.

- Нет.

- Понимаешь, я ездила с Раисой в морг, ей там сначала показали фото Вити, а потом снимок другого мужчины, погибшего в аварии, так она его не опознала. На вопрос служащего она твердо заявила: "Нет, в первый раз вижу".

Аня горько охнула:

- Признала она его великолепно, сама мне об этом сообщила.

Я удивилась еще больше:

- Но отчего же там промолчала? Согласись, это странно!

Аня принялась вертеть поднятую с пола ложечку.

- Конечно, о мертвых плохо не говорят, но... жадная Раиса была до крайности, снега у нее зимой не выпросишь. Хотя и осуждать ее за такое поведение никак нельзя, она одна деньги в дом приносила, Витька свои пропивал. Все дело в монете.

- Ты о чем?

Аня наклонилась ко мне:

- Кошелек ей показали, в нем пять сотен лежало, "зеленью". Вот Раиса и рассудила: откуда у Витьки такие огромадные деньги?

- Может, заработал, - предположила я.

- Где бы это? - скорчилась Аня. - Как ни крути, неоткуда их ему взять! На заводе копейки платят. Витька, правда, на дороге бомбил, но подумай: кто ж столько отвалит? Нет, не его это бабки.

- А чьи?

- Павлухины.

- Ну ты и сказала, - засмеялась я, - только что объяснила, в какое отребье превратился парень! У такого точно в кармане полтыщи долларов на мелкие расходы не могло быть.

- Павлик воровал, - нехотя выдавила из себя Аня, - Витька хоть пил, да чужого никогда не брал. А Павел машины на стоянке у метро вскрывал и тырил все, что плохо лежит, ну, магнитолу или зонтик, перчатки... Мало ли кто чего на сиденье оставит. Потом прямо на улице за копейки отдавал и за пузырем летел. Один раз его поймали и в милицию отволокли. Только не посадили, Ксюша в ногах у всех валялась, у ментов и потерпевшего, последние сережки из ушей вытащила. Вот ее они и пожалели, отпустили Павла, только, думается, он своего занятия не бросил, отсюда и пять сотен.

- Но они лежали в кошельке у Вити.

- Нет, Павлика портмоне было.

- Но Рая сказала...

- Обманула. Витька свои бабки по карманам рассовывал, а Павлуха по старой привычке кошелек имел, он его, наверное, брату отдал, или, когда в аварию попали, ихние вещи перемешались. Вот Раиса и не сказала, кто второй потерпевший. Я ее укорила, а она обозлилась: "Мне бабки нужны на похороны, а еще Павлик нам задолжал. Приходил сюда каждый день, ел, пил, ничего не приносил. Мои баксы!" Я покачала головой:

- Недостойное поведение.

- Угу, - кивнула Аня, - правда, она потом сама сообразила, что так уж нельзя, больно некрасиво. Я ее уговорила Ксюше позвонить, еле уломала. Ну не хочешь деньги отдавать, ладно, смолчи, хоть и гадко, но разве ж можно допустить, чтоб Павлика как собаку зарыли? Не помянуть, не отпеть...

- И она признала твою правоту?

Аня кивнула:

- Да, звякнула Ксюше и нелюбезно так буркнула: "Твой урод подбил моего мужа пьяным за руль сесть, теперь оба в морге, а все из-за Павла". Во как она его терпеть не могла! Страшное дело!

- У тебя есть телефон Ксюши?

- Откуда? А зачем он тебе?

- Ну... надо.

- Тогда ступай к Райке в квартиру, там Лариска на поминки готовит, надо же Каретниковых проводить. На столике у телефона книжка лежит, черная такая, растрепанная.

Я побежала назад и, не встретив никакого сопротивления со стороны Ларисы, обнаружила распадающийся блокнот. На первой странице неустоявшимся почерком человека, редко берущего в руки стило, было написано: "Павлуха". Рядом виднелись кособокие цифры.

Слава богу, к моменту, когда я оказалась на улице, дождь внезапно прекратился. Сев в "Жигули", я вытащила телефон, и тут мобильник внезапно зазвенел. Я глянула на определитель. Ни у кого из моих знакомых нет такого номера, но ответить все равно надо, хотя это явная ошибка.

- Евлампия Андреевна? - спросил безукоризненно вежливый голос.

- Да, слушаю.

- У вас есть родственник по имени Юрий Волков?

- Нет.

- Спасибо, - ответил мужчина и отсоединился.

Я покрутила в руках телефон. Совершенно непонятный звонок! Есть ли у меня близкий человек Юра Волков! Кто и почему интересовался этим вопросом?

Отжав сцепление, я тихонько тронулась с места и тут же нажала на тормоз. Господи, Юра Волков! Это ведь наш гость с сухой елкой! Неужели с ним что-то случилось?