Чтение 14–й страницы книги ~Глаз ночи~

- Интересно! - Миша откинулся на спинку сиденья и перевел дыхание. - Я этого Дупеля выслеживаю, как зверюгу хищную, а ты так вот просто мне говоришь - "поговорите с ним". Ты знаешь, где его найти?

- Нет. - Олег пожал плечами и полез за пазуху, при этом его движении Константин выхватил пистолет и направил Олегу прямо в лицо, но Молоток, хорошо разбиравшийся в людях, махнул рукой своему подручному, понимая, что Олег совершенно не опасен и вряд ли вытащит из-за пазухи пистолет.

Действительно, парень достал мобильный телефон и протянул его Молотку со словами:

- Где его найти, я не знаю, он меня каждый раз сам находит, когда я ему нужен.

Но он мне сегодня передал этот телефон и сказал - когда вы придете, отдать его вам, а он по нему позвонит.

- Это как же понимать? - изумленно уставился Миша на миниатюрную "сименсовскую" трубку. - Ты хочешь сказать, он знал, что мы сегодня к тебе придем?

Олег ничего не ответил, только пожал плечами.

И в эту самую секунду телефон зазвонил.

Молоток поднес трубку к уху и коротко отозвался:

- Слушаю.

- Правильно делаешь, что слушаешь, - произнес мужской голос в трубке, - слушай, и как можно внимательнее. Тебе, наверное, интересно, откуда я знал, что вы появитесь у Олега? Да вы же, дуболомы, так шумно идете - только кусты трещат! А я шел по вашим следам - к Скелету, потом к Стасику, и знал, что они вам рассказали, так что следующий ваш шаг был совершенно для меня очевиден.

- Ну и что с того? - усмехнулся в трубку Молоток. - Будь ты хоть семи пядей во лбу, хоть ты все наши шаги просчитал - мы твоего парня, ювелира этого, привезем в тихое местечко, немножко с ним поработаем - как канарейка запоет, все нам расскажет, что знает и чего не знает! И где тебя найти расскажет, и про камень...

- Где меня найти - этого Олег не знает, так что можете его хоть через мясорубку пропустить и котлет нажарить. Только у вас это не очень-то получится. Я ведь не зря сказал, что просчитал ваши ходы. Я их не только просчитал, я к ним приготовился. Послушай-ка, не слышишь ничего интересного?

Молоток отнял трубку от уха и удивленно прислушался. В машине раздавалось прерывистое гудение зуммера. Повертев головой, Миша понял, что этот звук доносится из-за пазухи Олега. Снова прижав трубку к уху, он растерянно спросил:

- Что это за дрянь?

- Значит, услышал, - удовлетворенно констатировал его собеседник, - я очень рад. Со слухом у тебя все хорошо. А что это такое - ты, если не совсем дурак, наверное, сам догадаешься. Правильно, это бомба. Я ее Олегу передал вместе с тем мобильником, по которому мы сейчас с тобой разговариваем.

Правда, я парню не сказал, что это бомба, а то он стал бы нервничать. Я ему сказал, что это микрофон и еще кое-какое оборудование, чтобы вас зацепить на крючок. А теперь слушай меня внимательно, если не хочешь взлететь на воздух.

Предупреждение было излишним: Молоток и так был весь внимание. Его руки вспотели: ровное гудение, раздававшееся рядом с ним, до такой степени испугало его, что он сам не ожидал.

- Если ты попытаешься снять бомбу с Олега - она тут же взорвется, - спокойно произнес голос в трубке, - если ты попытаешься уехать вместе с Олегом - она взорвется, если ты выкинешь его из машины - она тоже взорвется. Короче, тебе остается только тихо сидеть, слушать мои инструкции и тихонько молиться, если есть настроение.

- С-скотина! - прошипел Молоток.

- Просто осторожный и предусмотрительный человек, - насмешливо парировал голос в трубке.

- И чего же ты, осторожный человек, от нас хочешь?

- Видишь, как славно! - Голос в трубке просто излучал жизнерадостность. - Уже не я тебя, а ты меня спрашиваешь, чего я хочу. Мы с тобой поменялись местами, а это уже неплохо. Для начала я хочу, чтобы ты сказал, откуда вам стало известно про камень.

- Птичка напела! - усмехнулся Молоток.

- Птичка? - повторил за ним собеседник. - Подозреваю, что птичка эта была голубая... Синяя птица счастья, так сказать.

Ну да ладно, это больше не играет роли.

Проехали. В общем, можешь передать своему хозяину, что на халяву ему камень не достанется. Другое дело - я могу ему этот камень продать. Когда проверну дельце и заполучу изумруд. Больше того, я продам ему этот камень совсем недорого, всего за полмиллиона баксов. Это очень выгодное предложение, поверь мне. Камень стоит дороже, гораздо дороже, просто мне его трудно продать за настоящую цену, я рожей не вышел и костюмчик ношу неподходящий.

А боссу твоему это раз плюнуть. Так что, я думаю, он уцепится за мое предложение руками и ногами.

- Не больно-то на это рассчитывай! - зло прошипел Молоток.

- А ты не зарекайся! Ты просто передай шефу мое предложение, а дальше мы поглядим, как дело повернется!

- А как ему с тобой связаться?"

- Возьми с собой этот телефончик - как сувенир, на память о нашей незабываемой встрече. Передашь телефон шефу, когда возникнет необходимость - я ему позвоню. А сейчас парнишку-то отпустите, он там небось от страха позеленел.

- Ладно. - Молоток распахнул дверцу машины и легонько подтолкнул Олега.

Парень неловко выбрался на тротуар, поежился и испуганно огляделся по сторонам.

- И без фокусов! - предупредил голос в трубке.

Вслед за этим послышался сигнал отбоя.

* * *

Миша Молоток явился перед светлые очи Зарудного и вкратце рассказал о том, как развивались события. Зарудный дослушал его до конца, медленно багровея, и как только Миша замолчал, шарахнул кулаком по столу так, что все телефоны, факсы и прочая дорогостоящая оргтехника подпрыгнули с жалобным звоном.

- Ты, козел, блин, недоделок паршивый, да за что я тебя держу? Гастролеру какому-то, которого никто не знает, слил игру в одни ворота? Тебе не в охране работать, а бабок-пенсионерок на рынке разводить!

Я тебя на улице подобрал, я тебя обратно и вышвырну! Будешь по электричкам гундосить: "Мы люди не ме-е-естные!" Или в наперсток с лохами играть! На большее ты не способен!

- Шеф, - попытался Миша вклиниться в поток брани, - вот его мобильник, может, как-то с ним можно договориться...

- А почему я должен договариваться со всякой шантрапой, со всяким псом подзаборным? Да я об него ноги вытирать должен, а не договариваться с ним, как с человеком!

Тем не менее он взял мобильник и уставился на него, как на мину замедленного действия. И, как будто почувствовав сконцентрированную в его взгляде злость, телефон зазвонил.

- Да! - рявкнул Зарудный, поднося трубку к уху.

- У меня предложение, - раздался в трубке гнусавый голос, явно измененный специальной аппаратурой. - Мне передали, что вам нужен изумруд. Камень я возьму сам. Где я его возьму и как - это мое дело.

А вы можете его у меня купить. Это будет для вас проще и удобнее, чем пытаться найти камень самому и взять его, уверяю.

- Сколько ты хочешь? - проговорил Зарудный, выдержав длительную паузу.

- Пятьсот.

- Что значит - пятьсот? Пятьсот - чего?

- Пятьсот тысяч баксов.

- Да ты что, кабан деревенский, с дуба, что ли, рухнул? Да ты таких денег никогда и в глаза не видел! Да откуда ты такой вылез?

Дупель дал Зарудному покричать, дождался, когда тот выдохнется и замолчит, и негромко проговорил:

- Все! Поорал? Так вот, чтобы больше такого не было, я другого покупателя найду!

Этот камень стоит больше, гораздо больше.

Пятьсот штук - это за него смешная цена.

А без меня ты даже не знаешь, где его искать. Я уж не говорю о том, что его очень хорошо охраняют, а у меня есть все нужные ходы. Мне кажется, ты уже убедился, что я парень ловкий. Короче. Завтра камень уже будет у меня. Согласен его купить?

- Но я должен убедиться, что камень настоящий.

- Это законное требование. Можешь пригласить любого ювелира, которому доверяешь. Где будет встреча?

- У Левы, - поспешно проговорил Зарудный, - знаешь это место?

- Знаю, - несколько кисло ответил Дупель, - опять кинуть меня хочешь? Ну ладно, у Левы, так у Левы. - И в трубке раздался сигнал отбоя.

* * *

Иван Францевич Мюллер происходил из настоящих петербургских немцев. Когда-то в северной столице немцы составляли одну из самых многочисленных национальных прослоек, в Петербурге издавались немецкие газеты, лютеранских церквей, немецких школ, гимназий и училищ было множество. На Васильевском острове немецкая речь звучала едва ли не чаще, чем русская.

Во время Первой мировой войны значительная часть немецкой колонии покинула новый фатерлянд, но изрядное количество немцев в городе осталось. И только перед началом Великой Отечественной, а точнее - в тысяча девятьсот тридцать девятом году практически всех немцев из Ленинграда выслали - кого в Казахстан, а кого и подалее.

Иван Францевич, тогда еще совсем ребенок, оказался вместе со своей матушкой Эльзой Карловной в соленых степях Каракалпакии. Отца увели из дома глухой ночью незадолго до их высылки, и больше о нем не было никаких известий.

Матушка со свойственными немецким женщинам решительностью и упорством обжилась на новом месте, научилась топить печь резаным камышом и сухим овечьим навозом, торговаться на рынке с худыми старыми узбечками за пару ячменных лепешек или стакан козьего молока для ребенка, доить задумчивых терпеливых верблюдиц и на казахский манер заматывать лицо черным платком, чтобы мелкий соленый песок не попадал в глаза и не скрипел на зубах.

Они жили в грязной саманной хижине с низким прокопченным потолком. Хозяйка хижины Зухра постепенно смирилась с их существованием и с их непохожестью и даже нашла в этом свои плюсы, поскольку Эльза Карловна хорошо шила, могла перешить или залатать любую старую кофту и даже соорудила для Зухры из чудом сохранившихся от прежней жизни батистовых лоскутков такую бесполезную в Каракалпакии вещь, как лифчик.

Зухра смотрела на лифчик с загадочной восточной улыбкой, никогда его не надевала, но вешала с гордостью на видном месте возле ярко начищенных медных кастрюль для плова.

У Зухры был еще один жилец из ссыльных - старый ювелир Моисей Аронович Фридман. Маленький Ваня Мюллер просиживал многие часы за занавеской у дяди Мони. У него не было никаких детских книг, и поэтому вместо "Всадника без головы" и "Острова сокровищ" мальчик читал старинные, переплетенные в телячью кожу и шагрень книги по огранке и распознаванию драгоценных камней.

Ювелир был очень одинок в соленых Аральских степях, он привязался к тихому внимательному светловолосому мальчику и вечер за вечером рассказывал ему увлекательные секреты своего древнего мастерства.

Оказалось, что у старика припрятано несколько неограненных камней из недорогих - аметисты, гранаты, раух-топазы, - и он дал Ване первые уроки шлифовки и огранки камней.

Эльза Карловна, несмотря на свою немецкую твердость, не перенесла страшного климата соленых степей, она заболела тяжелой лихорадкой и умерла в несколько дней.

Умирая, она сжимала своей сухой горячей рукой руку сына. В глазах ее была тревога за него, а старый ювелир сидел рядом на колченогой табуретке и повторял:

- Не волнуйтесь, не волнуйтесь, Эльзочка, будьте себе спокойны, я не дам мальчику пропасть.

И Эльза Карловна успокоилась навсегда.

Трое молчаливых казаков закопали ее в соленую землю Каракалпакии, а Моисей Аронович Фридман положил свою морщинистую руку на светловолосую голову немецкого мальчика и пообещал научить его всем секретам своего древнего ремесла.

С тех пор прошло шестьдесят лет, светловолосый немецкий мальчик состарился и поседел, но он очень хорошо помнил уроки своего старого учителя. И в Петербурге не было ювелира более умелого и авторитетного, чем Иван Францевич Мюллер.

К этому-то человеку и обратился Артем Зарудный, чтобы удостоверить надежность изумруда. Безусловно, это мог сделать и не такой классный специалист, но Зарудный хотел стопроцентных гарантий и поэтому обратился к самому авторитетному ювелиру.

Услуги Мюллера стоили дорого, в особенности потому, что Иван Францевич почти не покидал своего дома, а в этом случае он должен был приехать в ресторан "Золотой барашек", где была назначена встреча Зарудного с продавцом камня.

Миша Молоток приехал за стариком ювелиром к часу дня. По сравнению с отделанными по евростандарту квартирами и особняками новых русских жилище Мюллера показалось ему темноватым и запущенным - тяжелая старомодная мебель, пыльные бархатные портьеры.., но массивная стальная дверь с первоклассными швейцарскими замками произвела на Мишу впечатление. В коридоре его встретил бессменный телохранитель ювелира Парфеныч, сам уже старик, но сильный и быстрый, как молодой борец, а также огромный кавказский пес Шторм. Парфеныч попросил Мишу сдать оружие, а кавказец при этом так выразительно обнажил клыки, что Молоток не стал спорить.

Иван Францевич ждал Мишу в своем кабинете. Как было уговорено, Миша передал ему аванс, подумав при этом, что пять тысяч долларов за получасовую поездку - это чересчур, но, в конце концов, это не его забота. Ювелир спрятал деньги в стол и последовал за гостем. Парфеныч присоединился к ним, оставив квартиру на Шторма и швейцарские замки.

* * *

Небольшой ресторанчик "Золотой барашек" знающие люди обычно называли "У Левы", по имени хозяина, жизнерадостного толстяка Левы Ашкенази. Левин ресторан славился замечательной кухней, за которую отвечал повар - армянин Хачик Айвазян, и тем, что "У Левы" можно было "забивать стрелки" и обсуждать любые серьезные дела, не боясь огласки, - все знали, что веселый еврей в деловых вопросах надежен и неразговорчив, как морской окунь.

Правда, год назад в его ресторане погибло несколько участников серьезной "стрелки", и среди них два крупных уголовных авторитета, но Лева в два счета доказал городской криминальной общественности свою непричастность к этому инциденту и вернул своему ресторану репутацию "идеального места встречи".

В этот день на дверях Левиного заведения висела аккуратная табличка "Закрытое мероприятие". Когда перед дверью остановилась машина Миши Молотка, дверь приоткрылась, на улицу выглянул один из Мишиных головорезов и, увидев своего шефа, открыл дверь пошире.

Иван Францевич Мюллер неторопливо, со старческим кряхтением выбрался из машины и в сопровождении верного Парфеныча проследовал в ресторан.

В уютном полутемном зале его ждали несколько человек. По уверенному, хозяйскому виду, по тому подобострастию, с которым к нему обращались окружающие, сразу можно было узнать Артема Зарудного. Остальные были его помощниками, его охранниками, его подручными, его шестерками.

Зарудный поднялся навстречу Ивану Францевичу и любезно протянул ему руку:

- Спасибо, что пришли!

Старик сделал вид, что не заметил протянутой руки, и недовольно скривился:

- Разве с вами поспоришь... Ну где же этот камень?

Иван Францевич кривил душой: на самом деле он удивительно легко согласился на предложение Зарудного, потому что ему хотелось посмотреть на изумительный камень, подержать его в своих руках. Как всякий настоящий ювелир, он испытывал к драгоценным камням сложные и глубокие чувства, сравнимые с любовью. Мюллер никогда не был женат и нисколько не жалел об этом. Ему трудно было представить себе, что рядом с ним ежедневно будет находиться женщина - капризная, болтливая, непостоянная, вечно чем-то недовольная, неприбранная по утрам... Другое дело - бриллианты, изумруды, сапфиры. Они молчаливы и прекрасны, верны своему хозяину, красота их неподвластна неумолимому бегу времени.

Однако перед клиентом ювелир не хотел показывать заинтересованность в работе, он хотел внушить тому, как дорого его время и в особенности его стариковский покой.

- Камень должны привезти с минуты на минуту. - Зарудный опустил повисшую в воздухе руку и сделал вид, что это был всего лишь небрежный жест. - Но я должен напомнить вам, что вы никогда и никому не должны говорить, что видели его. Никто не должен узнать об этом камне.

- Вы меня удивляете, - ювелир взглянул на Зарудного, как на ребенка, опрокинувшего на себя в гостях тарелку супа, - мне уже семьдесят лет. Неужели вы думаете, что я дожил бы до такого возраста, если бы не понимал таких элементарных вещей? Неужели вы думаете, что при моей профессии я ,не умею хранить чужие секреты?

- Извините, - Зарудный чуть заметно скривился, - я не хотел вас обидеть. Я только хотел напомнить вам о важности этого момента.

Иван Францевич опустился на придвинутый ему стул, сложил на коленях тяжелые руки, покрытые мелкими стариковскими пигментными пятнами, и приготовился ждать.

- Может быть, кофе? - вежливо спросил Зарудный.

Он решил забыть отвергнутое рукопожатие и до конца оставаться вежливым со стариком. Ювелир помотал головой.

- Если только стакан боржоми.

Ровно через секунду высокий запотевший стакан с минеральной водой как бы сам собой возник перед ним на столике. Иван Францевич кивнул с высокомерной благодарностью и поднес стакан к губам. Он пил долго и с видимым удовольствием, но когда поставил стакан на стол, воды в нем почти не убавилось.

В полутемном зале наступила тишина.

Все ждали, не решаясь нарушить напряженное молчание.

Иван Францевич достал из жилетного кармана большие серебряные часы, отщелкнул крышку с монограммой, демонстративно посмотрел на циферблат.

И в то же мгновение в дверь ресторана постучали. Охранник ввел в зал пожилого сутулого мужчину в мятой шляпе с низко опущенными полями и с густой седоватой бородой.

- Это еще что за чучело? - удивленно спросил Зарудный.

- Дупель меня прислал, - хриплым голосом сообщил незнакомец, - по известному вам делу. Деньги приготовили?

- Деньги? - Зарудный окинул пришельца презрительным взглядом. - Камень-то у тебя при себе?

- Будут деньги - будет и камень!

Зарудный сделал своим людям едва уловимый жест, и те, заломив руки бородача за спину, начали его тщательно обыскивать.

При этом сам он держался совершенно спокойно, не сопротивляясь обыску и только тихо посмеиваясь в бороду.

Через несколько минут обыск закончили, и руководивший им Миша Молоток повернулся к Зарудному:

- Шеф, ничего нет. Ни камня, ни оружия.

- Я же сказал, - бородач насмешливо уставился на своих гостеприимных хозяев, - будут деньги - будет и камень!

- Господа! - подал голос Иван Францевич. - Я просил бы избавить меня от всех этих подробностей. Осмотреть камень - пожалуйста, но присутствовать при ваших разборках - увольте.

- Где камень? - прошипел Зарудный, угрожающе придвинувшись к незнакомцу.

- Ну что за люди! - простонал тот в ответ. - Я же ясно сказал: будут деньги - будет и камень!

- Ладно. - Зарудный мгновенно успокоился и махнул Мише:

- Принеси ему деньги.

Молоток на минуту вышел из зала и вернулся с объемистым кожаным чемоданом. Он поставил чемодан перед седобородым, расстегнул замки. Тот, слегка крякнув, опустился на колени и начал перебирать толстые пачки стодолларовых купюр.

- Ты что - все будешь пересчитывать? - зло осведомился Зарудный.

- Нужно будет - и посчитаю. - Бородач бросил на него недовольный взгляд и снова углубился в содержимое чемодана, пробурчав под нос:

- С чего бы мне вам на слово верить? Я и себе-то самому не слишком доверяю.

Через несколько минут он с кряхтением разогнулся и встал на ноги:

- Да, здесь все в порядке.

Зарудный махнул Мише, тот снова закрыл чемодан и оттащил его в сторону.

- Ну? - с нетерпением проговорил Зарудный. - Где же камень?

- Терпение! - отмахнулся от него бородач.

Он пересек зал, подошел к одному из столиков возле сцены и поднял настольную лампу. Засунув руку под ее основание, он достал оттуда крупный овальный предмет, подклеенный к лампе пластырем. Вернувшись к Зарудному, он протянул тому ладонь, на которой мягко переливался глубокий зеленый свет.

Зарудный, привычный ко всему, чуть слышно ахнул. Он взял камень и, прежде чем передать его Ивану Францевичу, подержал на ладони. Его чуть теплая тяжесть, глубокое свечение заворожили Артема.

Ювелир нетерпеливо кашлянул: ему тоже хотелось прикоснуться к этому светящемуся зеленому чуду. Зарудный сбросил с себя чары и протянул камень Мюллеру. Ювелир придвинул к себе настольную лампу, достал из небольшого кожаного саквояжа переносные весы, вставил в глаз черную трубочку ювелирного монокуляра и замер, поворачивая под ярким светом лампы огромный зеленый камень.

В зале снова стало удивительно тихо.

Все присутствующие не отрываясь смотрели на руки ювелира. Только один из охранников чуть слышно проговорил, обращаясь к Мише:

- Надо же, хитер мужик! Оказывается, камешек так тут и лежал, он его вчера, наверное, припрятал...

Молоток шикнул на парня и снова повернулся к священнодействующему ювелиру.

В полной тишине прошло еще около получаса. В позе и движениях ювелира исчезла напряженность. Он уже не изучал камень, не проводил экспертизу - он просто наслаждался им, любовался игрой света в его зеленой глубине.

- Ну что вы скажете, Иван Францевич? - не выдержал наконец Зарудный столь долгого ожидания.

Мюллер с сожалением положил камень на белую бумажную салфетку и поднял затуманенный взгляд. Прокашлявшись, он спросил:

- Вам нужно письменное заключение?

- Нет, пока достаточно устного. Каково ваше мнение?

- Это безусловно подлинный изумруд, весом около девяноста карат. Судя по цвету камня и некоторым характерным особенностям, очевидным для специалиста, место происхождения камня - Южная Америка.

Камень изумительной красоты и прозрачности, но в глубине его имеется необычный дефект, напоминающий постороннее вкрапление или пузырек воздуха. Впрочем, этот дефект не портит камня, а даже, на мой взгляд, придает ему дополнительную привлекательность - простите мне несвойственные специалисту излишне красивые выражения, но благодаря этому дефекту в глубине камня появляется как бы загадочное свечение...

- Это все, что вы можете сказать? - едва сдерживая волнение, перебил ювелира Зарудный.

- А что еще вас интересует? - Иван Францевич выглядел немного смущенным, как будто хотел сказать еще что-то, но не решался.

- Знаком ли вам этот камень? Я имею в виду, приходилось ли вам где-то встречать его описание?