Чтение 10–й страницы книги ~Ассирийское наследство~

За дверью находилась не электрощитовая, как можно было подумать, а маленькая комнатушка вроде кладовки или чуланчика. Посредине этой клетушки стоял трехногий табурет, на котором, должно быть, сидел охранник, а в углу на свернутом одеяле, поджав ноги, скорчилась Лола, или Ольга - неизвестно, кем она сейчас себя чувствовала.

Вид у нее был неважный: театральный костюм, в котором ее похитили, кое-где порвался и был изрядно помят, кружевной воротничок сбился на сторону, волосы совершенно растрепались, грим размазан, но в глазах горел несгибаемый боевой дух...

Значит, это была Лола, не сломленная и непобедимая. Подняв глаза на Маркиза, она облегченно вздохнула и прошептала:

- Наконец-то! Я уж думала, что ты решил плюнуть на меня и смыться!

- Стоило бы, из воспитательных соображений, - буркнул Маркиз, помогая ей подняться на ноги. - Ну теперь-то ты поняла, что оставаться в городе никак нельзя?

- Ты что, собираешься здесь дискуссию устраивать? Может, телевидение пригласим?

Смываться нужно скорее, пока эти гады не вернулись.

В этом вопросе Маркиз был с ней полностью согласен. Он выскользнул в коридор, снова перешагнув через блондина, который застонал и пошевелился, побежал по сводчатому проходу к двери кафе. Но уже почти у самого входа услышал звук подъезжающих машин. Резко развернувшись и прижав палец к губам, он бросился назад и схватил Лолу за руку. Столкновение с основными силами противника сейчас никак не входило в его планы. Первый раз заглядывая на кухню, он обратил внимание на второй выход из кафе - тот, откуда вносили продукты и заходил кухонный персонал. Открыть изнутри эту дверь не составляло труда, и через полминуты Маркиз и Лола выбежали на набережную канала Грибоедова, где их сиротливо дожидалась брошенная Леней машина.

Маркиз рванул с места, и через двадцать минут, когда "Собачья будка" и ее хозяева остались далеко позади, Лола сдавленным голосом проговорила:

- Останови машину!

- Тебе плохо? - недовольно заговорил Маркиз. - Уж потерпи как-нибудь... - Но все же приткнул машину к обочине.

- Совершенно не знаю, что в таких случаях говорить, - тихо пожаловалась Лола, - ты ведь спас мне жизнь.

- Ничего не говори! - улыбнулся Маркиз в темноте. - Я и так все знаю.

Мягкие губы ткнулись ему в уголок рта, было очень приятно. И вот, когда Маркиз повернулся к девушке, стремясь продолжить поцелуй, она отстранилась неуловимым движением.

- О мой герой! - томно прошептала Ольга и закатила глаза, она снова играла.

- На этом лирическую часть считаю законченной! - буркнул Маркиз и так резко тронул машину с места, что Ольга ткнулась головой в переднюю панель. Она поднесла руку к ушибленной брови, но, взглянув на сердитое лицо Маркиза, ничего не стала говорить.

* * *

- Здесь Гагенау! - раздался в трубке каркающий голос барона.

- Здравствуйте, господин барон! - произнес Макс нарочито медленно.

Ему мучительно не хотелось переходить к делу, сообщать нанимателю о своем непростительном промахе.

- А, это вы, дорогой мой! - Любезное обращение не обмануло Макса - голос барона звучал сухо и неприязненно. - Я давно уже жду вашего звонка. Что там у вас стряслось? Вы не уследили за коллекцией?

"Вот черт, - подумал Макс с отвращением, - уже знает! Какая-то сволочь успела стукнуть раньше, чем я позвонил. Теперь это мне тоже будет поставлено в вину".

Вслух же он сказал:

- Да, господин барон. Часть коллекции похищена. Это моя вина, я недостаточно тщательно проверил бронированную машину, предоставленную для перевозки...

- Меня не интересуют детали! - ледяным тоном прервал его барон. - Но отчего вы не сразу поставили меня в известность?

- Я проводил первичный осмотр, хотел по горячим следам выйти на похитителей.

Разговаривал со свидетелями и здешней милицией.

- И каковы результаты? - В голосе барона звучала насмешка. - Вам удалось кого-нибудь поймать?

- Нет еще. - Макс старался сохранять спокойствие. - Ясно, что действовали профессионалы, была подготовлена крупная операция...

- Мне казалось, что вы тоже профессионал! И это ваша страна, вы знаете ее достаточно хорошо, так что вам и карты в руки! Ищите, и да поможет вам Бог! Кстати, к вам уже вылетел следователь страховой компании. Ведь, как я вам говорил, коллекция застрахована на очень солидную сумму, а эти господа зря денег на ветер не бросают.

Так что будьте готовы к тому, что придется ответить на тысячи вопросов. А то, что это ваша вина, - вот в этом, дорогой мой, вы абсолютно правы.

На этой мажорной ноте барон закончил разговор, и в трубке запищал сигнал отбоя.

- Черт! - выкрикнул Макс, ударив ребром ладони по стене, чтобы хоть немного выпустить пар. - Черт, черт! Теперь меня сделают крайним, повесят на меня всех собак! И какой гад, интересно, поспешил рапортовать барону о похищении? Герр профессор Шульц, главный научный консультант, или мои доблестные помощнички?

Макс так и не пришел к какому-нибудь выводу, когда его мобильный телефон зазвонил.

- Здесь Белофф, - ответил он по немецкой традиции, которую успел усвоить за пятнадцать лет.

- Здесь Лангман, - ответил ему бесцветный, как ноябрьские сумерки, голос. - Я направлен страховой компанией АСЕ для проведения предварительного следствия по делу о хищении части коллекции барона Гагенау. Надеюсь на ваше всемерное сотрудничество.

- Яволь! - воскликнул Макс, с трудом подавив в себе желание вытянуться в струнку.

Справившись с этим неуместным приступом, он заговорил нормальным человеческим голосом:

- Где вы разместились, герр Лангман?

- В отеле "Невский Палас", как и вы.

- Тогда, может быть, мы встретимся внизу, в кафе "Вена"?

- Нет, - бесцветным ледяным голосом ответил Лангман, - я предпочел бы подняться в ваш номер.

- Хорошо, - ответил Макс после мгновенной заминки, - заходите, я жду вас..

"В конце концов, - подумал он, - скрывать мне нечего. Пусть приходит и вынюхивает".

Однако какой-то неприятный холодок все же пробежал по его коже.

Через три минуты в дверь его номера сухо и отчетливо постучали.

- Войдите! - Макс повернулся к дверям.

На пороге появился человек, аккуратный и сухой, как будто его только что вынули из гербария. Ровно, волосок к волоску, уложенные пепельные волосы, серовато-бледное лицо с узкими губами и серыми маленькими близко посаженными глазками, серый, идеально отглаженный костюм.

"Только что с самолета, - подумал Макс, - а нигде ни складочки. Как ему это удалось?"

- Герр Белофф? - осведомился серый человек.

- Герр Лангман? - ответил Макс ему в тон. - Прошу вас, проходите. Может быть, заказать кофе или чай?

- Нет, благодарю вас.

Лангман сел в низкое кресло, положил на журнальный столик кейс, расстегнул его замки, но медлил открывать крышку.

- Герр Белофф, - начал он, подняв на Макса холодные дула своих глаз, - ведь вы - уроженец этого города? , - Да, - ответил Макс, сразу почувствовав себя неуютно под этим взглядом, - я уехал отсюда в восемьдесят шестом году и попросил политического убежища...

- Вы не уехали, - поправил его Лангман, - вы ушли пешком. Через Финляндию.

Казалось бы, он не сказал ничего особенного - Макс ни от кого не скрывал того, каким способом покинул пределы СССР, это было зафиксировано во всех его анкетах и интервью, однако в устах Лангмана прозвучало как обвинение.

- Да, я ушел на лыжах, - подтвердил Макс. - Что еще вы хотели бы узнать?

- У вас сохранились знакомства и связи" в Петербурге?

- Честно говоря, нет, - ответил Макс, поежившись под пристальным взглядом Лангмана.

Он чувствовал себя неуютно и неуверенно, ему мешали большие руки в редких рыжеватых волосках, и он то клал их перед собой на стол, то прятал в карманы, понимая, что со стороны его поведение кажется суетливым и подозрительным.

- Хорошо, - кивнул Лангман, - скажите мне, кому вы звонили в течение последних двух недель? Я имею в виду - кому в Петербурге и вообще в России?

- Я звонил ответственному работнику Эрмитажа господину Крылатову - это заместитель директора по безопасности...

- Я знаю, - кивнул Лангман. - Кому еще?

- Еще я разговаривал с секретарем директора, - припоминал Макс, - с менеджером этого отеля.., кажется, это все.

- Вы уверены? - уточнил Лангман своим бесцветным голосом, по которому совершенно невозможно было понять, как он относится к услышанному.

- Да, я уверен. - Макс постарался ответить твердо, хотя под взглядом Лангмана это ему плохо удавалось.

"Если бы этот Лангман родился на пятьдесят лет раньше, он наверняка служил бы в гестапо", - подумал Макс с неприязнью.

Лангман наконец открыл свой кейс и вынул оттуда компьютерную распечатку.

- Телефонная компания, услугами которой вы пользуетесь, - проговорил он голосом, от которого наверняка скисало молоко, - любезно предоставила мне распечатку ваших разговоров за последний месяц.

Вы имели беседы с пятью абонентами в России. Это... - Лангман пошуршал листками, - господин Крылатов, с которым вы имели четыре разговора, секретарь директора Эрмитажа - один разговор, о котором вы упомянули, далее, менеджер отеля "Невский Палас", об этом разговоре вы тоже сказали... - Лангман сделал паузу и продолжил:

- Но есть еще два абонента, о которых вы забыли мне сказать. Вот этот разговор, - Лангман ткнул кончиком карандаша в строчку на распечатке, - с представителем компании "Люфтганза"...

- Ах да, - спохватился Макс, - действительно, я звонил в здешнюю "Люфтганзу", уточнял особенности таможенного терминала, чтобы продумать порядок обеспечения безопасности при выгрузке коллекции...

- Да, - кивнул Лангман, - я проверил.

Такой разговор действительно имел место.

Но вы забыли мне об этом сказать.

"Вот гнида, - подумал Макс, - ко всякой ерунде привязывается! Но как быстро работает - уже и в Люфтганзе" успел проверить, о чем я с ними говорил".

- С этим ясно, - продолжил Лангман, - но вот этот разговор вы тоже не упомянули.

Он снова показал на строчку в распечатке. Макс нагнулся над бумагой и прочел семизначный телефонный номер, который ему совершенно ни о чем не говорил. Пожав плечами, он повернулся лицом к своему собеседнику.

- Я не помню такого номера. Может быть, это тоже телефон каких-нибудь служб отеля или аэропорта?

- У вас очень плохая память, - Лангман произнес это без осуждения, просто констатировал факт, - при такой памяти я на вашем месте записывал бы свои телефонные звонки, хотя бы в записную книжку.

- У меня пока еще нет склероза! - взорвался Макс. - Я прекрасно помню, что больше никаких существенных разговоров не вел! Если я не помню этот номер - значит, это был какой-нибудь незначительный разговор, справка или мелкий вопрос по поводу самолета или гостиницы. Вы ведь уже наверняка выяснили, что это за номер?

- Для мелкого вопроса или справки это был слишком долгий разговор, - прежним бесцветным голосом возразил Лангман, - он продолжался целых девять минут. Вот взгляните в эту графу. А относительно того, что это за абонент - я надеюсь, вы поможете мне это выяснить. Дело в том, что это пользователь Северо-Западного GSM.

Я, конечно, связался с руководством этой компании...

"Ни на минуту в этом не сомневался", - подумал Макс.

- И в компании мне сообщили, что этот номер зарегистрирован на человека по имени Иван Иванович Иванов. Вы - уроженец этой страны и явно не хуже меня знаете, что здесь таким именем подписываются, когда хотят сохранить анонимность. В компании GSM мне с прискорбием сообщили, что, хотя по закону при подключении к их сети полагается предъявлять документы, многие менеджеры, чтобы получить свой заработок, по просьбе покупателей записывают имя и паспортные данные с их слов, поэтому нередки случаи подключения к сети под вымышленным именем. Так что я рассчитываю, господин Белофф, что вы поможете мне установить настоящее имя человека, с которым вы разговаривали.

- Я ни с кем не разговаривал! - закричал Макс, потеряв контроль над собой. - Это ошибка!

- Маловероятно, - Лангман был все так же спокоен, - телефонная компания ручалась за точность предоставленной информации.

- Но я действительно не знаю этот номер телефона, - проговорил Макс гораздо тише, взяв себя в руки, - и не звонил в Петербурге никому, кроме тех лиц, о которых вы уже знаете.

- Очень жаль, - Лангман пожал плечами, - я надеюсь, что это недоразумение как-то разъяснится. Но есть еще один вопрос...

- Простите, - перебил его Макс, - если вы не возражаете, я все же закажу себе кофе.

Я устал и очень расстроен... - Он взялся за воротничок рубашки и расстегнул верхнюю пуговицу: ему внезапно стало трудно дышать.

- Хорошо, - кивнул Лангман, - тогда для меня тоже закажите, будьте любезны.

Макс снял трубку и сделал заказ.

- Вполне понятно, - продолжал Лангман, - что вы расстроены. Утеряны большие ценности, принадлежавшие вашему нанимателю, а так как вы отвечали за безопасность их хранения и перевозки, то это бросает тень на вашу профессиональную репутацию...

"Ох, зануда, - с ненавистью подумал Макс, - нудит и нудит... Шарахнуть бы его по башке чем-нибудь тяжелым, да нельзя..."

- Но кроме профессиональной репутации, мне кажется, здесь затронуто нечто большее. По поводу загадочного звонка господину Иванову вы не смогли дать мне удовлетворительных объяснений. А теперь я попрошу вас: откройте свои чемоданы и предъявите мне их содержимое. - Макс побледнел и уставился на своего собеседника, как будто у того на голове вместо волос выросли колючки, как у кактуса. Это просто переходило уже всякие границы.

- Я понимаю необычность своей просьбы, - продолжал Лангман все тем же бесцветным и сухим, как бумага, голосом, - понимаю также, что не могу заставить вас ее выполнить, так как у меня нет соответствующих полномочий, но прошу вас все-таки сделать это, чтобы продемонстрировать свою добрую волю и желание сотрудничать.

Макс перевел взгляд с Лангмана на свои чемоданы, которые так и стояли посреди комнаты - в нервотрепке и хлопотах после похищения коллекции он так и не успел их разобрать, даже не прикоснулся к ним после того, как получил в аэропорту.

И теперь, посмотрев на свой багаж, он похолодел. Один из чемоданов, небольшой кожаный на двух "молниях", застегнутый замочком, кто-то явно открывал. Макс отлично помнил, что, когда он упаковывал вещи в Мюнхене, этот чемодан застегнул несимметрично: одну "молнию" застегнул на две трети, а вторую - всего на треть, поэтому замочек оказался сбоку, почти на углу чемодана. А сейчас он красовался ровно посредине, в самом центре.

Таможенники ни в Мюнхене, ни в Петербурге не рылись в его вещах, не просили открывать чемоданы - он слишком респектабелен, чтобы его могли принять за террориста или наркокурьера. Значит, тот, кто открывал его чемодан, либо украл что-то, либо что-то подложил. И второе вероятнее, учитывая интерес Лангмана к багажу. Это явная подстава: ему что-то подбросили в чемодан и потом позвонили в страховую компанию, дали наводку. Он - русский, что сразу делает его более подозрительным в глазах немцев, особенно учитывая то, что кража совершена в России. Каким-то непонятным образом подстроили звонок несуществующему Иванову.., короче, из него хотят сделать козла отпущения.

В дверь номера постучали. Макс крикнул:

- Войдите, - и на пороге появилась симпатичная краснощекая горничная в униформе и с подносом.

Поставив этот поднос на столик, она начала разливать кофе из кофейника в две коричневые чашки с позолотой. Макс чуть заметным движением толкнул ее под локоть, и кофе пролился на колени Лангману.

Страховщик вскочил с криком:

- Швайне хунд!

"Ага! - злорадно подумал Макс. - Оказывается, ты тоже можешь выйти из себя!"

Горничная перепугалась, что испачкала костюм важному иностранцу, стала, путая слова из разных языков, многословно извиняться и потащила его в ванную комнату, чтобы отмыть пятно на брюках. Лангман, ужасно злой, пытался отделаться от нее и отправить вон из номера, но девушка плохо его понимала и настойчиво тащила в ванную. Он сдался наконец, отчаявшись прогнать навязчивую девицу.

Как только Лангман и девушка скрылись и в ванной зашумела вода, Макс бросился к злополучному чемодану, расстегнул "молнию" и вывалил содержимое на ковер. К счастью, там были сложены рубашки и свитера, так что перебрать их не составило большого труда. Прощупав вещи и не найдя ничего подозрительного, Макс расстегнул кожаный несессер с бритвенными принадлежностями.

На первый взгляд все было как обычно - бритва, зеркальце, щеточки, пилочки и прочие мелочи, но кожаная стенка несессера показалась ему слишком толстой и тяжелой.

Вытащив зеркальце, Макс увидел засунутую за него медную пластинку с чеканным изображением крылатого быка. Тихо выругавшись, он положил печать в карман - ассирийское происхождение пластинки не вызывало у него сомнений.

Макс хотел уже сложить вещи обратно, поскольку Лангман в любую секунду мог появиться на пороге комнаты, но обострившаяся в последнее время интуиция его остановила. Похлопав по дну чемодана, он заметил отчетливое твердое утолщение сбоку.

Проверил подкладку и увидел, что в одном месте она подпорота, причем сделано это так явно, что не заметить было невозможно.

Засунув руку в шов, Макс нащупал твердый предмет и вытащил его наружу. В его руке оказалась глиняная табличка с клинописными значками и рельефным изображением воинов, шагающих попарно навстречу неизвестному врагу. Быстро засунув табличку в карман, Макс запихал вещи на место и застегнул "молнию", стараясь, чтобы все выглядело как раньше.

Из ванной по-прежнему были слышны шум воды, недовольный голос Лангмана и многословные извинения горничной. Пользуясь тем, что было еще несколько секунд, Макс огляделся - он хотел немедленно избавиться от ассирийских табличек, потому что через карман они буквально жгли ему кожу. Идея, как всегда в стрессовой ситуации, возникла мгновенно: он завернул обе таблички в носовой платок, открыл окно и положил опасный сверток снаружи на подоконник. Быстро затворив окно, Макс плюхнулся на прежнее место, всеми силами изображая полное спокойствие и молясь в глубине души о том, чтобы в других чемоданах не было таких же сюрпризов.

Наконец из ванной вышли вконец разозленный Лангман и заплаканная горничная.

- До чего у вас, в России, навязчивый сервис! - возмущенно прошипел Лангман.

- Увы, за теперешнюю Россию я не несу ответственности, - Макс пожал плечами, - в мое время сервис здесь был крайне ненавязчив.

Горничная, всхлипнув напоследок, вышла из номера. Лангман посмотрел на Макса и сказал:

- Ну что ж. Вы обещали мне предъявить содержимое своего багажа.

Макс неторопливо встал, открыл твердый "самсонайтовский" чемодан и со страдальческой миной на лице разворотил его содержимое. Лангман не проявил интереса, взглянул для порядка и почти сразу же разрешил убрать вещи обратно. То же самое было и с большой спортивной сумкой. Но когда Макс взялся за кожаный чемодан, Лангман встал, подошел вплотную и внимательно следил за каждым его движением.

"Однако, - сообразил Макс, аккуратно выкладывая на журнальный столик рубашки, - наводка-то была очень точная! Слава Богу, я заметил, что в чемодан залезали!"

Когда очередь дошла до несессера, Лангман буквально выхватил его у Макса из рук и тщательно осмотрел. Вернул с нескрываемым разочарованием на лице, но ничего не сказал и продолжал наблюдать за последующими действиями. Когда чемодан опустел, Лангман наклонился и тщательно ощупал его стенки. Макс в это время усиленно прятал злорадную улыбку.

Распрямившись, Лангман кивнул:

- Спасибо за сотрудничество, господин Белофф. Можете сложить вещи обратно.

- Да я уж лучше переложу их в шкаф, - Макс пожал плечами, - все никак руки не доходили разобрать багаж. Но, герр Лангман, теперь вы, может быть, объясните, что вы хотели найти в моих чемоданах?

- У нас была некоторая информация, - с явной неохотой произнес Лангман. - Сообщить о характере и источниках этой информации я не могу, в интересах следствия. Эта информация, к счастью для вас, не подтвердилась. Впрочем, - тут же добавил Лангман с неприкрытым злорадством в голосе, - это ничего не значит. У вас было достаточно времени для того, чтобы спрятать... то, о чем нас информировали. К сожалению, я не успел ознакомиться с вашим багажом сразу по прибытии, у меня было слишком много дел.

- Видимо, у вас и сейчас много дел, - подхватил Макс последнюю реплику, - так что не смею вас задерживать.

- Надеюсь и в дальнейшем на ваше сотрудничество. - Лангман поднялся и слегка склонил голову. - Если мне понадобится поговорить с вами, у меня есть номер вашего мобильного телефона. И я очень рассчитываю на то, что вы немедленно сообщите мне, если вам удастся что-нибудь узнать о пропавших экспонатах. В конце концов, у нас с вами общие интересы.

- Да-да, - пробормотал Макс, провожая Лангмана к дверям и чуть ли не выталкивая его.

Ему хотелось остаться одному и обдумать свое положение.

Дверь за страховщиком закрылась. Макс вернулся к столу и задумался. Его явно подставляют, причем подставляет кто-то из своих - никто посторонний не мог залезть к нему в чемодан и подложить ассирийские таблички. Значит, кто-то из группы, сопровождающей выставку, связан с похитителями и теперь хочет, чтобы отвести от себя подозрения, сделать подозреваемым его, Макса. Он - как нельзя более удобная фигура. Выходит, ни на кого нельзя положиться, нужно выпутываться в одиночку. Есть, правда, местное сыскное агентство, которое ему на всякий случай рекомендовали в Мюнхене. Барон тоже хорошо о нем отзывался.

Макс достал визитную карточку, набрал номер.

- Детективное агентство "Альтернатива", - раздался в трубке мелодичный женский голос.

Макс назвал себя и спросил, когда он мог бы встретиться с руководителем агентства.

- Да, мы ждали вашего звонка, - ответила девушка и как бы оборвала себя на полуслове.

После секундной паузы она продолжила:

- Валерий Иванович будет рад принять вас в любое время. У вас есть наш адрес?

* * *

Лола проснулась от духоты. Перина, на которой она спала, была старой и очень пыльной. Лола чихнула тихонько, как кошка, и села на постели. Занавески, сизые от старости, были плотно задернуты, но сквозь них пробивался солнечный свет - значит, сейчас отнюдь не рано. В комнате никого не было. Лола потянулась, при этом пружины старой кровати предательски заскрипели, и оглядела себя. На ней была надета старушечья ночная рубашка с длинными рукавами и высоким воротом, плотно стягивающимся у горла. Лола пощупала ветхий материал, в памяти всплыло забытое слово "бумазея".

Она выпрыгнула из кровати и подошла к большому настенному зеркалу в деревянной раме, проеденной жучком. Зеркало тоже было очень пыльное и мутное, но все же Лола разглядела себя и очень расстроилась.

Она похудела, пока сидела у бандитов - от страха и плохого питания, под глазами залегли синие тени, и волосы выглядели отвратительными темными сосульками.

Вчера ночью, когда Маркиз привез ее в ату квартиру, Лола была одержима лишь одной мыслью - найти ванную комнату и уединиться в ней часа на два. Квартира оказалась коммунальной, на все ее вопросы Маркиз только мотал головой - мол, завтра все узнаешь. Не зажигая света в коридоре, он протащил Лолу в ванную. Сама ванна была желтая от старости, но газовая колонка работала, и из крана потекла относительно теплая вода. Маркиз велел Лоле вымыться как можно быстрее и не греметь тазами, которые были развешаны по стенкам ванной комнаты в неизмеримом количестве.

Ее театральный костюм превратился в грязную тряпку, Лола сложила его в пакет, чтобы потом выбросить. Маркиз принес ей вот эту ночную рубашку, и Лола провалилась в сон.

Скрипнула дверь, и на пороге появился Маркиз с двумя дымящимися чашками кофе. Лола взяла чашку и уселась на кровати, поджав ноги.

- Что это за берлога? - нарушила она молчание.

- Это комната моей бабушки, - признался он, - она давно умерла. А в квартире еще много народа живет, и они все время меняются. Сейчас они все на работу ушли, только тетя Зина, соседка, осталась. Но ты все равно из комнаты не выходи.