Наталья Александрова

Перстень Калиостро

Детектив-любитель Надежда Лебедева - 0

Аннотация

Вернувшись домой, Маша Грачева обнаруживает в квартире следы погрома и труп неизвестного в прихожей. Однако на ограбление это не похоже. Единственная вещь, которую можно было бы украсть, - старинный перстень якобы самого графа Калиостро, - не тронута. Чуть позже, рассматривая старый семейный альбом, Маша и ее подруга Надежда Лебедева обнаруживают странную фотографию. На ней запечатлен мужчина, выталкивающий из окна женщину. Подруги уверены - зафиксирован момент убийства. Наверняка между трупом неизвестного и этой фотографией есть какая-то связь...

Наталья АЛЕКСАНДРОВА

ПЕРСТЕНЬ КАЛИОСТРО

* * *

Солнечным июньским утром к одному из пустующих заводских складов на Обводном подъехала темно-синяя иномарка с затемненными стеклами. Из нее вышли четверо смуглых мужчин угрюмой и подозрительной наружности. Пройдя через незапертые ворота в помещение склада, они осмотрелись.

Сквозь растрескавшийся асфальт пробивалась бледная трава, здесь и там валялись ломаные ящики и другая тара, ржавые трубы, рваные покрышки, неисправный сварочный аппарат с газовым баллоном.

В самом углу дремала на солнышке старуха-бомжиха в невероятно грязных лохмотьях, возле нее валялись авоська с пустыми бутылками и рваная торба с нищенскими пожитками.

- Эй, бабка, вали отсюда! - гаркнул один из пришедших.

Бомжиха в ответ глянула мутным глазом, пробормотала что-то невнятно, но даже и не подумала встать.

- Вышвырни ее отсюда, Самвел! - распорядился старший из четверых.

Самвел приблизился к старухе, но тут же отшатнулся с отвращением:

- Рустам, к ней и подойти-то противно, не то что дотронуться! Я потом месяц не отмоюсь. Пусть старая рухлядь дрыхнет, кому она нужна! - Он брезгливо пнул бомжиху ногой.

Снаружи послышался шум подъезжающей машины, и Рустам, досадливо махнув рукой, пошел к воротам. С улицы вошел худощавый молодой человек в черных джинсах и футболке и с кожаным кейсом в руке.

Один из четверых ранее прибывших профессионально ощупал его, проверяя, нет ли оружия.

- Чист, - коротко бросил он Рустаму.

- Покажи товар, - хрипло потребовал тот..

Парень в черном открыл кейс. Там аккуратными рядами лежали пачки с белым порошком. Шеф вскрыл один из пакетиков, хозяин кейса, бросив взгляд на бомжиху, вынул из кармана джинсов носовой платок и прижал его к лицу. Шеф недоуменно покосился на него, но смолчал, решив, что поставщик сам злоупотребляет белым снадобьем и поэтому страдает характерным для наркоманов хроническим насморком.

Все участники операции обступили кейс, и никто из них не заметил, как бомжиха, с необычайной для своих лет ловкостью перекатившись через бетонный поребрик, залегла в углублении. Там она вытащила из своей торбы маску кислородного аппарата и, прижав ее к лицу, повернула вентиль лежавшего на полу склада не вызывавшего никаких подозрений газового баллона.

Пока Рустам брал белый порошок на кончик ножа и пробовал его языком, на свободу с негромким шипением вырвался бесцветный газ. На лице Рустама отразилось сомнение, и он лизнул порошок еще раз. Теперь сомнение исчезло, он был уверен в своем первом впечатлении, и на его лице выразилось злобное недоумение: на что рассчитывает этот щенок?

У него что, две жизни в запасе?

- Ты, собака, что мне подсунуть хочешь?

Парень по-прежнему стоял, прижимая к лицу платок. Почувствовав неладное, Рустам обернулся. Старуха исчезла, от нее осталась только авоська с бутылками. Пытаясь понять, что его тревожит, Рустам, как затравленный зверь, огляделся по сторонам.

И вдруг Самвел, стоящий чуть в стороне от остальных, чтобы держать под наблюдением ворота склада, закашлялся, широко выпучил глаза и рухнул на пол. Тут же сам Рустам почувствовал невыносимое жжение в горле, в глазах его начало темнеть.., он увидел, как его ребята, кашляя и крича от боли, падают рядом с ним, как подрезанные снопы. Последним усилием, собирая в кулак остатки воли, Рустам ударил парня с кейсом ножом, на котором остались еще крупинки соды.

Этот гад собирался всучить ему соду... И сознание Рустама померкло навсегда.

Закрепив кислородную маску, "бомжиха" перебралась через бруствер. Четверо кавказцев лежали на полу склада, как подгулявшие казаки в Запорожье. Парень в черном стонал, зажимая рукой глубокую ножевую рану под ключицей. "Старуха" приблизилась. Ее спортивная пружинистая походка выдавала молодую тренированную женщину. Она подняла чемоданчик Рустама, открыла его, увидев аккуратные зеленоватые пачки, удовлетворенно кивнула и защелкнула замки. Раненый на полу жалобно стонал, умоляюще глядя на нее из-под платка. Покосившись на торбу со второй кислородной маской, женщина поморщилась, потом нагнулась к раненому и резким движением выдернула у него спасительный платок. Парень коротко охнул, и глаза его безжизненно закатились.

Вернувшись к своему временному укрытию, женщина завернула кран одного баллона и открыла другой - с обычным пропаном. Затем она взяла небольшую канистру и пошла к задней двери склада, оставляя за собой узкую бензиновую дорожку. Выйдя в тихий переулок," она огляделась и чиркнула спичкой. Огненная дорожка побежала по ее следу обратно на склад. Быстро завернув за угол, женщина подошла к белой "восьмерке", и тут у нее за спиной прогремел взрыв.

Сев в машину, она с отвращением стащила грязные лохмотья, надетые поверх черного спортивного костюма. Затем, достав флакон с косметическим молочком, она деловито сняла грим. Теперь в маленьком зеркальце отражалось яркое выразительное лицо тридцатилетней женщины. Она вставила ключ в зажигание.

На условленном месте "восьмерка" притормозила, и на переднее сиденье сел мужчина.

- Как все прошло?

В ответ женщина кивнула на черный чемоданчик Рустама.

- Где Валера?

- Он не справился.

Мужчина понимающе кивнул.

- Сколько их было?

- Четверо, - бросила женщина, не поворачивая головы.

- Плюс Валера. Должно быть пять тел.

А найдено четыре.

На этот раз женщина удивленно повернулась.

- Следи за дорогой, не хватало еще сейчас в аварию попасть, - жестко проговорил ее спутник, показав глазами на черный чемоданчик. - Как бы там ни было, но одного нет. Если это Валера, мы скоро узнаем..

- Это не Валера, - бросила женщина.

- Значит, нам придется принять меры.

- Ты уверен, что там только четыре трупа?

- Уверен. Пожарные работали тщательно.

* * *

Боль пульсировала во всем теле Аслана.

Она казалась ему живым кроваво-красным шаром. Этот шар то сжимался, становясь твердым и маленьким, как детский кулачок, то раздувался, как огромный аэростат. Казалось, прошли долгие годы, пока он начал что-то сознавать помимо этой боли. Первое, что он понял: раз он чувствует боль, следовательно, он еще жив. Потом, спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, наполненной пульсирующей болью, хотя на самом деле прошло всего несколько минут, он начал слышать звуки окружающего мира. До него донеслось шипение водяных струй, сбивающих пламя, треск рушащихся балок и перекрытий. Потом он услышал голоса пожарных, которые начали обход помещения в поисках случайно уцелевших жертв.

Случайно уцелевшая жертва - это он, Аслан. Когда он почувствовал жжение в горле, когда потемнело в глазах и ноги подкосились, неимоверно развитый в нем инстинкт самосохранения взял на себя роль угасающего сознания. Из последних сил Аслан откатился в дальний угол склада, к самой стене, и вжался в бетонный пол, пытаясь скрыться от везде проникающей смерти.

Прогремел взрыв, бетонная стена рухнула, широкая плита накрыла Аслана сверху, как крышка гроба. Он лежал в выбоине бетонного пола, и это спасло ему жизнь. В пролом стены проник свежий воздух, легкие Аслана втягивали его, как саму жизнь.

И вот теперь, когда сознание медленно возвращалось в полуживое тело, он услышал шаги и голоса приближающихся пожарных. Ему захотелось крикнуть, дать о себе знать, отдать себя в руки других людей...

Погрузиться в блаженное беспамятство, забыться, пока его везут в больницу... Он крикнул, но получился чуть слышный хриплый стон. А инстинкт самосохранения уже диктовал ему другое: затаиться, скрыться, уползти куда угодно. Все люди вокруг него - враги, никому нельзя доверять. Сначала они отвезут его в больницу, но потом вместо врачей появится следователь, а дальше всплывет все его прошлое, тянущийся за ним кровавый след. Смертной казни сейчас нет, но зона на долгие годы ему обеспечена.

И, подавив слабый стон, Аслан собрал в кулак остатки своей воли и пополз к тому пролому в стене, который сегодня один раз уже спас ему жизнь...

* * *

Они дежурили в аэропорту уже неделю.

Бесконечные вереницы лиц, проходивших перед глазами, слились в одно лицо - без пола, без возраста, без национальности...

Шеф уверенно сказал, что человек, которого они ищут, должен появиться здесь, - кавказцы были гастролерами, в городе у них никого нет, уцелевшему члену группы отсидеться не у кого. Он полетит обратно к себе на юг, к своим. Им раздали фотографии всех гастролеров - на всякий случай, хотя предположительно было известно, что не найден труп Аслана Теймуразова, однако после пожара нельзя было полагаться на результаты опознания. Шеф предупредил их, что Аслан - опытный хитрый боевик, что он наверняка будет загримирован, поэтому они подолгу и тщательно всматривались в каждое мужское лицо.

Они работали в две смены, сменяя друг друга, группами по трое. Со дня взрыва на Обводном прошла уже неделя, и они все меньше и меньше верили в то, что Аслан придет в аэропорт. Возможно, пожарные просто не нашли его труп.., или он уполз оттуда, умирающий, и сдох где-нибудь в подвале неподалеку от места пожара или лежит на дне Обводного канала...

Но шеф настаивал, он считал, что Аслан жив и еще в городе, а выпустить его к своим никак нельзя: кавказцы не оставят подставу на Обводном безнаказанной, они пришлют карательную группу - отомстить за смерть своих людей и отобрать деньги. Поэтому от бойцов, дежуривших в аэропорту, требовалась бдительность, бдительность и еще раз бдительность.

Объявили посадку на самолет до Махачкалы - один из самых вероятных рейсов для Аслана, поэтому каждое лицо осматривали особенно внимательно. Пока все было спокойно.

У другой стойки в дальнем конце зала проходила регистрация пассажиров рейса на Мурманск. Бойцы посматривали туда, но не так пристально - не разорваться же!

Они совершенно не обратили внимания на пожилую таджичку с лицом, закрытым до самых глаз темным платком. Старая сгорбленная женщина несла в руке потертый чемоданчик. Пройдя регистрацию и скрывшись из поля зрения наблюдателей, таджичка неуловимо изменилась. В ее движениях появилась гибкая грация хищного зверя, и хотя она продолжала горбиться, чтобы не привлекать к себе внимания, ее шаги стали гораздо увереннее и быстрее. Выйдя на летное поле, женщина быстро перебежала к другому выходу и пристроилась к группе пассажиров рейса на Махачкалу. Возле самолета стюардесса потребовала у нее посадочный талон. Бубня что-то невразумительное, таджичка протянула ей билет.

- Вы что, гражданка, регистрацию не прошли? - удивилась стюардесса. - Почему у вас билет на руках?

Старуха мотала головой и все совала стюардессе свой билет.

- Павел Николаевич! - крикнула стюардесса проходившему второму пилоту. - Тут бабка какая-то дикая, по-русски ни слова не понимает, регистрацию не прошла...

- Билет есть? - спросил красавец-пилот.

- Билет-то есть...

- Тогда черт с ней, пропусти, не задерживать же рейс из-за нее. Ох уж эта мне Средняя Азия...

"Старая таджичка" облегченно вздохнула и заняла свое место в самолете.

* * *

Бойцы, дежурившие в аэропорту, кроме визуального наблюдения, снимали проходящих регистрацию пассажиров скрытой камерой. После смены каждой группы шеф просматривал снятую пленку. Этот день не был исключением. Обычно он смотрел в ускоренном темпе, но сейчас вдруг замедлил просмотр, а потом вернул запись назад. На экране мелькнули пассажиры, направляющиеся в Мурманск.

- Взгляни на старуху, - шеф повернулся к старшему группы, - ты видишь, как она осматривает зал?

Лицо старой таджички было закрыто платком, но глаза зорко и внимательно пробегали по всему помещению аэропорта.

- Куда вы смотрели! - В голосе шефа прозвенел металл. - Ты что, не видишь, что это глаза мужчины, причем боевика!

- Хорошо вам говорить, вы захотели - отмотали пленку назад, а у нас там тысяча человек мелькала! И это мурманский рейс, а вы сказали - на Махачкалу смотреть внимательнее...

- Вот так! Он как раз и воспользовался тем, что на Мурманск и Махачкалу регистрация одновременно, купил два билета, зарегистрировался на мурманский рейс, а полетел в Махачкалу. Ладно, после драки кулаками не машут. Снимай пост, птичка улетела.

* * *

- Женщина там была, нищенка... Рустам хотел ее выкинуть, да побрезговал - грязная больно... Видно, она и отравила всех газом.

- Как же ты жив остался? - Чернобородый собеседник сверлил Аслана злым взглядом.

- Я не знаю, Тенгиз, сердцем пророка клянусь, я тоже чуть не помер, а потом все взорвалось, и дышать легче стало. Ты же не думаешь, Тенгиз, что я стукач? Ты же не думаешь, что я Рустама продал?

- Не знаю, не знаю. - Взгляд чернобородого оставался недоверчивым. - Я тебя проверю, глаз не спущу, пока проверять буду. Нищенка, говоришь? У, если это та баба, на которую я думаю, - я ее из-под земли достану и обратно туда живую закопаю...

Чтобы она, сволочь, умереть хотела, а не умирала, чтобы она смерти, как милостыни, просила... Она мне за брата ответит и деньги все вернет, и еще просить будет, чтобы я их у нее взял. Ты, Аслан, на меня не обижайся.

Ты парень хороший, не трус, но все ребята погибли, а ты один остался, это подозрительно. Ты возьмешь троих парней и снова туда полетишь, разберешься с бабой и деньги вернешь. Сделаешь все как надо - век тебя не забуду, а не сможешь - лучше не возвращайся.

Аслан смотрел в глаза чернобородому, не отводя взгляда.

- Все сделаю, Тенгиз, как ты сказал.

Я тебя понимаю: брата потерять - что может быть страшнее для мужчины. Но только зря ты на меня подозрения держишь. Я никогда предателем не был, сердцем пророка клянусь.

Прошло пять лет...

С некоторых пор у меня вошло в привычку отдыхать на площадке третьего этажа.

Дом у нас без лифта, я живу на последнем этаже - пятом. Раньше я пробегала от почтовых ящиков до своей квартиры минуты за три. Но это было раньше, очень давно, в прошлом году.

Оглядевшись, я ногой сдвинула окурки и поставила сумки в угол почище. Сердце не очень колотилось, просто немного кружилась голова, и ныло в правом боку. Это от слабости, сейчас постою немного, и все пройдет. Пожалуй, с сумками я сегодня погорячилась, не надо было набирать столько овощей. Они самые тяжелые. Но зато и самые дешевые, теперь у нас с Лешкой есть продукты дня на три. Завтра можно вообще не выходить на улицу, посидим с Лешкой на балконе.

Может быть, зря я не взяла его сегодня с собой на рынок, помог бы нести, уже большой мальчик, скоро шесть лет. Но нет, там столько соблазнов - резинки, игрушки, конфеты. Лешка не стал бы просить, он все понимает, но я сама бы не удержалась, а денег до следующей недели осталось впритык, еще надо обязательно заплатить за квартиру.

Так что Алексей сейчас гостит у Тамары Васильевны с четвертого этажа, ее квартира прямо под нами. Тамара поит его чаем и разрешает играть со своим котом.

Я постояла еще немного, поглядела в окно на деревья, покрытые почками, - май месяц, но весна в этом году поздняя, холодная.

И настроение у меня соответствующее. Абсолютно не весеннее, ну да что об этом зря думать.

Проходя мимо квартиры Тамары Васильевны, я заколебалась: не зайти ли за Лешкой прямо сейчас. Но потом сообразила, что Тамара не отпустит так просто, усадит пить чай, замучает разговорами, а у меня желание только одно: избавиться от проклятых сумок и плюхнуться на диван. Так что я из дома позвоню Тамаре, что пришла, и Лешка мигом прибежит.

Я с облегчением перевела дух, поставила сумки у своей двери и достала ключи. Ключ вошел в замок легко, но дальше заело. Что ж, дело привычное, этот замок давно уже барахлит. Я собралась с силами, легонько повернула ключ вправо, а саму дверь попыталась приподнять. Наконец-то! Я по инерции вставила ключ в замок второй двери, но это оказалось ненужным - дверь была незаперта. Что такое?

Я же точно помню, что мы с Лешкой закрыли все замки. У меня вообще пунктик: перед уходом из дома, даже ненадолго, я проверяю все краны, форточки, газовые горелки и замки.

По идее, надо было спуститься к Тамаре Васильевне и позвать на помощь, но я представила, как опять тащу проклятые сумки сначала вниз, а потом вверх, и решительно толкнула дверь.

В моей прихожей лежал человек. Вернее, ноги его находились в прихожей, а голова - в комнате, так что по ногам, обутым в кроссовки, я могла догадаться, что это мужчина.

В квартире было тихо. Я осторожно вошла в прихожую и закрыла за собой дверь, потом достала носовой платок и прикоснулась к выключателю. Электричество было, прихожая озарилась тусклым светом лампочки в 60 Вт. Ноги не подавали признаков жизни.

Я прошла вдоль ног в маленький коридорчик, с трудом протиснувшись в проем со своими сумками, закинула торбы на кухню и только тогда поглядела человеку в лицо.

Это был мужчина, довольно молодой и бедновато одетый - куртка из кожзама, кроссовки советские и далеко не новые. Лицо у мужчины было белого цвета с таким сероватым оттенком, что в памяти моей всплыло слово "алебастр". Глаз его я не видела, так как голова была повернута лицом к стене, но почему-то сразу поняла, что человек мертв.

Если вы думаете, что я пришла в ужас, заорала и забилась в истерике, то глубоко ошибаетесь: после всего того, что со мной случилось за последний год, я на всякие неприятные неожиданности реагирую спокойно.

Поэтому я спокойно убрала в холодильник скоропортящиеся продукты, потом спокойно позвонила Тамаре Васильевне и попросила ее посидеть с Лешкой еще часик, и только после этого набрала номер милиции, причем не "02", а номер именно нашего 52-го отделения, которое находилось в двух кварталах от моего дома.

Может, вам интересно, откуда я знаю номер своего отделения милиции? Долго рассказывать, а вообще-то мне его дала Тамара Васильевна, когда полгода назад у нее прямо на лестничной площадке какие-то типы отобрали пенсию. Тамара не растерялась, вошла в квартиру, потому что ключи у нее были в потайном кармане пальто, сразу же позвонила в милицию, подробно описала там грабителей - те, видно, решили, что бабка со страху их не запомнит, и не очень скрывались. И можете себе представить наше изумление, когда через два часа трое милиционеров на машине торжественно привезли Тамаре ее сумку. Правда, пенсии в сумке не оказалось, зато было пенсионное удостоверение и паспорт, поэтому Тамара Васильевна очень обрадовалась и прониклась уважением ко всем сотрудникам нашего славного 52-го отделения милиции.

Значит, я набрала номер и, на мой взгляд, весьма толково объяснила дежурному, по какому поводу звоню. Тот, однако, меня не понял, вернее, понял, но не правильно: он решил, что я его разыгрываю. Он заговорил со мной на повышенных тонах. Я тоже вышла из себя. В последнее время меня может вывести из себя любой пустяк, а тут все-таки труп в собственной прихожей. Точнее, труп-то я восприняла спокойно. Потому что он лежал себе и молчал, но вот когда на меня повышают голос, я реагирую неадекватно.

Дежурный наконец понял, что я не шучу, и сказал, что они приедут как только, так сразу. Я опять позвонила Тамаре Васильевне. Сказала, чтобы она ни в коем случае не выпускала Лешку, пусть хоть привяжет его к ножке кровати. Тамара по моему голосу поняла, что случилось несчастье, но расспрашивать не стала, поинтересовалась только, как я. Я ответила, что пока ничего.

За что уважаю Тамару Васильевну, так это за ее нелюбовь к сплетням. Она не сидит с бабками на лавочке у парадной и вообще с ними не знается. И со мной тоже разговаривает только на отвлеченные темы, в душу не лезет. Неплохая старушенция!

Труп в коридоре мне очень мешал, потому что приходилось все время мимо него протискиваться - то по телефону позвонить, то в туалет, то руки помыть. Милиции все не было, и мне вдруг пришла в голову мысль, что же, собственно, этот тип делал в моей квартире? Кто его убил и почему? Если это грабитель, то что у меня можно взять?

И я наконец сообразила пройти в комнаты и посмотреть, что там происходит. Квартирка у меня маленькая. Одна комната проходная, потом идет комната, где спит Лешка, а в углу есть еще маленький закуток, называемый "тещиной" комнатой. Тещи у нас там нет, а стоит старый бабушкин комод. И в этом комоде в самом нижнем ящике лежала раньше одна вещь, которая была единственной ценностью в моей квартире. С замирающим сердцем я вошла в "тещину" комнату.

Все ящики комода были выдвинуты, и среди кучи старых Лешкиных штанишек и рубашек, которые я помаленьку извожу на тряпки, валялся его шерстяной носок, в который я прятала вещь. И что бы вы думали? Носок оказался пустой, но вещь лежала тут же, на виду, никуда не делась.

Все деньги, которые у меня на данный момент были, я носила с собой в кошельке.

В секретере лежали паспорт и Лешкино свидетельство о рождении, а также абсолютно ненужное мне теперь свидетельство о браке.

Но вот остальные вещи в секретере все были перевернуты. Откровенно говоря, лежало там у меня всякое барахло: старые фотографии, Лешкины рисунки, его поздравительные открытки, которые он сам разрисовывал мне к Восьмому марта, - и вот все это было разбросано по комнате. Нижнее отделение секретера, где хранились Лешкины книжки, тоже все было выворочено. Книжный шкаф в проходной комнате носил явственные следы погрома, как это я сразу не заметила.

Больше того, две коробки из кладовки тоже были вынуты и раскрыты, а ведь в них хранились только зимняя обувь и мои старые коньки. Пока я в недоумении стояла над всем этим безобразием и пожимала плечами, раздался звонок в дверь.

- Милиция! - зычно крикнули с лестницы. - Открывайте! - Как будто не слышали, что я и так уже открываю.

Вошли двое: один молодой, здоровый, толстый даже, рожа красная - кирпича просит. Второй постарше, похудее, но тоже противный. Пахло от него кислым запахом дешевых сигарет. Этим запахом пропиталось у него все: одежда, волосы, даже лицо было какого-то табачного цвета.

- Ну, - спросил мордатый, не поздоровавшись, - что тут у тебя?

Я молча посторонилась. Они прошли в прихожую, тот, что постарше, протиснулся мимо трупа, присел на корточки и заглянул в лицо. Потом он поморщился, подхватил труп под мышки и постарался перевернуть.

Вот оно что! Раны на левом боку я не разглядела, но сквозь распахнувшуюся куртку было видно, что слева рубашка вся красная от крови. Темное пятно было и на коврике в прихожей.

- Ножом тут орудовали, - спокойно сказал мент, а мордатый повернулся ко мне и гаркнул:

- А ну говори, за что хахаля прирезала!

От неожиданности я вздрогнула и отшатнулась, а он вдруг попер на меня, как асфальтовый каток, выплевывая вопросы:

- С чего поругались? Куда нож выбросила? Когда все случилось?

Я молчала и только пятилась. Так мы прошли всю проходную комнату и оказались в маленькой. Он все наступал на меня, и наконец я уперлась спиной в стену. Все, дальше отступать было некуда. Он продолжал орать, а я постаралась собраться с мыслями. Его вопли не вызвали у меня ничего, кроме лютой злобы - я уже говорила, что на крик реагирую неадекватно. Ответными криками мне его не взять, глотка-то у него покрепче будет. Хорошо бы его чем-нибудь стукнуть, но нельзя - милиция все-таки.

А кстати...

- Вы забыли, - вклинилась я в монолог мордатого.

- Чего? - недоуменно воззрился он на меня.

- Вы забыли предъявить документы.