Чтение 15–й страницы книги ~Перстень Калиостро~

Зачем этому типу пистолет? Александр привязан к креслу, а я в таком состоянии от страха за Лешку, что и рукой-то пошевелить не могу.

Надежда, появившаяся на пороге, выглядела бодрой и решительной. Она поздоровалась, улыбнулась мне, сказала, что все будет в порядке, и выразительно покрутила свое обручальное кольцо. Должно быть, она хотела мне что-то сообщить, но в том состоянии, в котором я была, простейшие намеки до меня не доходили.

- Надежда Николаевна, отдайте, отдайте им все!

Надежда оглянулась на незваных гостей и сказала:

- Я так понимаю, что перед нами супруги Гусевы?

Пожилой компаньон Ларисы нервно усмехнулся и сказал:

- Я смотрю, вы, дамы, поразительно хорошо информированы. Интересно, какие у вас источники?

Я взглянула на него повнимательнее.

Ах, вот это кто! Тот самый кактусовод! А я сразу не сообразила. Муж Ларисы Гусаровой! Безобидный кактусовод, слегка с приветом, как все кактусоводы, утверждала Надежда, а этот с пистолетом в руке и ласковой безжалостной улыбкой...

- Бумаги! - рявкнул Гусев и протянул Руку.

Надежда вздохнула и отдала ему папку.

Лариса подскочила и начала жадно просматривать документы. С Надеждой творилось в это время нечто странное. Она посматривала на часы. А сама потихоньку, пользуясь, что Гусев переводил взгляд с меня на Сашу, двигалась к двери в коридор.

- Ну что? - нетерпеливо спросил Гусев.

- Все в порядке, то, что мне нужно. - Лариса облегченно вздохнула.

Показалось мне или нет, что Гусев, при слове "мне", которое Лариса необдуманно произнесла вместо слова "нам", слегка поморщился?

- Переходим ко второму вопросу, - начала Надежда поспешно. - Вы получили свое, так что извольте отдать ребенка или отвезти нас туда, где он находится.

- Так сразу и разбежались! - грубо ответила Лариса. - Молчать и сидеть тихо, а то перестреляю всех.

- У вашей жены, очевидно, сильно расшатаны нервы, - обратилась Надежда к Гусеву. - Даже удивительно, казалось бы, Испания - такая спокойная страна. Что, так построите нас всех в ряд и будете расстреливать? А мы, значит, как бараны, спокойно пойдем на бойню.

- Стены в квартире толстые, никто не услышит, - издевалась Лариса.

- Стены толстые, старый фонд, - согласилась Надежда, - но вот тут, где стою я, как раз стена тоненькая, простая деревянная перегородка между квартирами.

- Точно, - поддакнул Александр, - квартиру делили пополам после революции, там даже дверь в стене была, ее заделывали.

- И живет там старушка, очень сообразительная, - продолжала Надежда. - Сейчас она слушает у стенки. А потом пойдет смотреть в глазок. И если вы появитесь только вдвоем, бабуля сразу же позвонит с милицию. Она не будет бегать по лестнице, ломиться сюда, чтобы выяснить, что же с нами случилось. Ей даны четкие инструкции: если мы не выходим из квартиры в течение десяти минут - звонить в милицию.

- Кто - тетя Пава? - оживился Александр. - Не сомневайтесь, она человек решительный. Она раньше пожарным диспетчером работала.

- Пять минут уже прошло, - продолжала Надежда, взглянув на часы, - валяйте, попробуйте управиться за пять минут, вряд ли это у вас получится. Все же вы непрофессионалы, это же надо уметь - людей-то убивать. А вы со своими умельцами связаться не можете, вон, как мобильничек-то крутите, накладочка, видно, вышла.

- Точно, - подал голос Саша.

- А ты говорила "фикус", - прошептала Надежда, - а он вон как соображает.

- Очухался, - пробурчала я.

- Что вы такое говорите? - Гусев сделал удивленные глаза. - Лариса, не надо нервничать, сейчас мы, как и собирались, отвезем Машу к ее сыну на завод, - он подчеркнул последнее слово, - и остальные поедут с нами, в целях общей безопасности.

А вот когда мы восстановим семью, - он улыбнулся, взглянув на меня, - тогда мы отпустим всех вас, куда хотите.

Я ни на грош не верила старому лицемеру. Особенно испугало меня то, как он сказал "на завод", и как при этом выразительно взглянул в глаза Ларисе...

Но мы ничего не могли поделать - у них Лешка. А вот когда я получу сына, я разорву этих мерзавцев собственными руками.

Надежда все смотрела на часы. На лице у нее читалось ожидание, постепенно переходящее в недоумение.

* * *

Шаман никому, кроме самых доверенных помощников, не давал номер своего мобильного телефона, поэтому, когда телефон зазвонил и он не узнал голос, то хотел было сразу же отключиться. Человек произнес торопливо:

- Муж и жена Гусевы. Шкиперская протока. Завод "Двигатель".

И все, в трубке послышались короткие гудки. Шаману это очень не понравилось, уж больно смахивало на ловушку. Но, во-первых, номер мобильника знали всего несколько человек, и не стоило тратить время, чтобы выяснить, кто же это звонил.

Шаман подумал, что, возможно, его информатор очень торопился и говорил полушепотом, поэтому он и не узнал голос. Шаман не был бы тем, кем он, был - тем, кого боялся и уважал весь криминальный Питер, тем, против кого бесполезны любые замки, любые охранные системы, - если бы не умел принимать вызов. Шаман решил рискнуть.

Он сделал несколько звонков, отдал необходимые распоряжения и поехал на Васильевский остров.

* * *

Машина обогнула просторный водоем, проехала по небольшому мосту и остановилась на узкой зеленой улице. Гусев открыл дверцу и попросил нас выйти. Его просьба, при всей своей елейности, напоминала приказ.

Я вышла из машины и огляделась.

В этом месте раньше я никогда не была.

Мы оказались словно в каком-то захолустье: улица превратилась в глинистый проселок, по обочинам поросший сорняками, со всех сторон виднелись протоки и каналы с песочными немощеными берегами. Невдалеке угадывался залив. Трудно было поверить, что в нескольких минутах езды расположены шумные, многолюдные улицы Васильевского острова.

Гусев повел нас к мрачному трехэтажному кирпичному зданию - унылому памятнику советской промышленной архитектуры.

Подойдя к большим железным воротам, он достал из кармана что-то вроде пульта управления телевизором, нажал кнопку, и ворота постепенно разъехались, пропустив нас внутрь. Там все вполне соответствовало внешнему облику здания - большое пустое помещение с бетонным полом и тусклым освещением. Гусев снова нажал какие-то кнопки на своем пульте, и выкрашенная унылой грязно-зеленой краской стена прямо перед нами пришла в движение, она отъехала в сторону, открыв хромированную дверь современного лифта. В лифте уже наблюдался некоторый контраст с внешним видом здания: кабина лифта, достаточно просторная для пятерых, была отделана дубовыми панелями и зеркалами, на полу лежал пушистый бежевый ковер. Лифт пришел в движение, и через несколько секунд его двери снова открылись. Мы оказались в коридоре, весь пол которого был устлан таким же бежевым ковром, на стенах мягко светили матовые плафоны. Мы шли молча. Я с замиранием сердца ожидала, когда же увижу Лешку, Саша хмурился и кусал губы, а Надеждиного лица я не видела. Гусев открыл дверь в конце коридора, и мы, я по крайней мере, ослепли: после полутемного коридора мы очутились в залитой ярким светом оранжерее.

На десятках столов, стеллажей и полок красовались кактусы. Сколько их было?

Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Плоские и круглые, гладкие и сплошь покрытые колючками, крошечные и огромные... Многие цвели, и, надо признаться, зрелище было потрясающее.

Но мне было не до кактусов.

- Где мой, ребенок? - крикнула я Гусеву.

- Сейчас, сейчас, - отмахнулся он от меня.

Ему было не до вопросов. Он наслаждался встречей с любимыми кактусами. Он шел между рядами, и вид у него был, как у короля, который приветствует своих подданных. Он гладил их, разговаривал с ними, мне даже показалось, что кактусы ему отвечают, не все, но самые разумные, так сказать, человекообразные.

Надежда хмурилась, но с любопытством крутила головой, словно что-то разыскивая.

Сопровождаемые Ларисой, мы прошли всю оранжерею и вошли в следующую дверь.

Здесь была комната; которую я бы назвала лабораторией. Застекленные медицинские шкафы стояли вдоль стен, посреди комнаты стояли несколько лабораторных столов и жестких никелированных кресел, напоминающих зубоврачебные.

- Где мой ребенок? - снова заорала я Гусеву.

- Что вы так кричите? - укоризненно спросил он. - Возьмите себя в руки, присядьте, причешитесь, ребенок может испугаться.

Я хотела сказать, что мой ребенок узнает мать в любом виде и чтобы старый козел прекратил валять дурака, но ноги меня не держали, и пришлось опуститься в мерзкое лабораторное кресло. Тотчас же металлические зажимы сомкнулись у меня на запястьях, намертво приковав меня к креслу. В это время Александр изловчился и прыгнул на Ларису, стремясь завладеть пистолетом.

Они боролись, а мерзкий Гусев уже подходил к Александру с невесть откуда взявшейся электрической дубинкой, другой рукой держа под прицелом Надежду, потому что меня ему было нечего опасаться.

И вот, когда дубинка уже была готова опуститься Саше на голову, Надежда взвизгнула диким голосом:

- Пилоцереус Пульпика! А я-то думаю, где вы его прячете!

Она разбила стеклянный колпак на одном из стеллажей, где под специальной лампой блаженствовал кактус, тот самый, что цвел на фотографии, с которой начались все мои несчастья. Надежда подхватила горшок и подняла кактус высоко над головой.

- Сейчас грохну его об пол! Да еще ногой разотру!

- Не трогать! - фальцетом завопил Гусев.

- Оставьте Сашу в покое, а то уроню, - предупредила Надежда.

Гусев жестом велел Саше подняться и указал в другое кресло. Саше опять изменили силы, и он опустился в кресло, потирая левую сторону груди.

- Где мой ребенок? - как заведенная повторяла я, эти вопросы помогали мне забыться, потому что если бы я начала рассуждать, то поняла бы, что Лешки здесь нет, а может быть, уже и вообще нет на этом свете.

- Кончай с ними, - подала голос Лариса, - чего ты тянешь?

- Не спеши, дорогая, - он взглянул на жену с улыбкой, - здесь мы в безопасности, никуда они не денутся. Поставьте кактус на место. Надежда Николаевна.

- Ничего, я уж подержу, - откликнулась Надежда, - мне не трудно, а так как-то спокойнее. Если вы выстрелите, то попадете в кактус. А если выстрелите мне в ногу, то я упаду и кактус разобьется, уж я постараюсь, хоть он мне и очень нравится.

- Бумаги у нас, - гнула свое Лариса, - эти придурки больше нам не нужны, что ты с ними возишься? Время дорого! Сбрось их в измельчитель.

- Мне торопиться некуда, - твердо ответил он, напирая на "мне". - Я должен знать, откуда они так много о нас знают и кто еще знает... Не забывай о наших злопамятных кавказских друзьях... Я очень о них беспокоюсь... Не забывай, что группа, которую мы отправили на Шпалерную, как видно, пропала. Счастье, что они не знают этого адреса...

- Идиоты! - взорвалась Лариса. - Ничего не могли сделать как следует! Для чего ты их держишь!

- Для грязной работы, - кротко ответил он.

- Теперь грязную работу придется делать самим, - угрюмо произнесла она.

- Прежде всего нужно выяснить, много ли им известно. Не хотите ли присесть? - обратился он к Надежде, которая по-прежнему стояла, прижимая к груди горшок с кактусом.

- Спасибо, я постою, - упрямо ответила она.

- Тогда поговорим стоя. Кто вы такая?

Как вы оказались замешаны в эту историю?

Надежда нервно взглянула на часы.

- Вы куда-то опаздываете? - участливо осведомился Гусев.

- Ничего, меня подождут, - вежливо ответила Надежда.

- Я ценю в людях чувство юмора, - ответил Гусев с беспокойной улыбкой, - но если вы рассчитываете на чью-то помощь, смею вас уверить, зря. Даже если бы ваши друзья узнали чудом, где мы с вами находимся, - попасть сюда они никак не смогут. Это здание - шедевр автоматики: любого незваного гостя встречают здесь десятки смертоносных сюрпризов... Итак, как вы узнали о нас столько интимных, так сказать, сведений?

Надежда с нежностью посмотрела на кактус у себя в руках.

- Прелестное создание! Скажите, это тот же самый, что цвел тогда на Офицерском пять лет назад, или его родственник?

- Ах вот оно что! - воскликнул Гусев. - Как к вам попала фотография?

- Случайно, - коротко ответила Надежда. - И кактус помог мне, выйти на вас.

Через общество кактусоводов. Прежде, чем женщину из окна выбрасывать, нужно было кактус убрать, чтобы вас не опознали.

- Нельзя, - серьезно возразил Гусев, - пилоцереус цветет только при свете, даже на минуту нельзя убирать с окна при цветении. Это теперь у меня оборудование, а тогда ничего не было, большая удача, что он вообще расцвел.

- Сволочь! - простонал Саша. - Какая же ты сволочь! О кактусах он заботится...

- Спокойно, спокойно. - Надежда прервала его и опять обратилась к Гусеву:

- Меня интересуют два вопроса: во-первых, почему вас не тронули после фиктивной гибели Ларисы те самые кавказские друзья, о которых вы тут упомянули, и, во-вторых, почему вы не последовали за женой в Испанию?

- Ну надо же, как вы хорошо информированы! - Гусев посмотрел на Надежду с живейшим интересом. - Что ж, вся информация умрет вместе с вами... Так и быть, я расскажу вам перед смертью несколько забавных историй. Деньги любят все, - начал он издалека. - А человеку, имеющему хобби, деньги просто необходимы. Плюс красивая жена, которая тоже требует расходов. На зарплату в нашей стране давно уже никто не живет, ни бедные, ни богатые...

- Короче, - презрительно вклинилась Лариса.

- Спешить нам некуда, ну да ладно, - согласился Гусев. - С кавказскими друзьями у нас были дела, прибыль от которых получили только мы, а они не только ничего не получили, но еще и потеряли жизни.

Надежда вспомнила газетную заметку про взрыв на складе.

- Пожар на Обводном канале, - неуверенно произнесла она.

- Что за женщина! - восхитился Гусев. - Вас просто необходимо остановить.

Тут, видите ли, смешались вместе два дела.

Во-первых, к Ларисе очень кстати обратились с предложением поработать двойником. Обратились, замечу, они к нам сами, то агентство...

- "Барс", - невозмутимо произнесла Надежда.

- Ой, - по-детски воскликнул Гусев, - вы меня изумляете... Так вот, агентство "Барс" по просьбе Долорес Санчес нашло Ларису. И она очень неплохо провела время на уединенной вилле у теплого моря, в то время как влюбленные ворковали здесь. И дальше, когда Ларисе понадобилось исчезнуть, мы вспомнили про Долорес. Почему бы на этот раз ей не поработать двойником? - решили мы.

Саша низко опустил голову. Вся его поза выражала немую скорбь. Но меня это не тронуло. Он уже потерял свою Долорес пять лет назад, а если я потеряю сына, то жить мне станет не для чего.

- Когда наивный кавказский абрек, - продолжал Гусев, - своими глазами увидел на асфальте мертвое тело известной актрисы, - тут последовал легкий кивок в сторону Ларисы, - он, разумеется, захотел взяться за ее мужа... Но тут, на беду, муж, безобидный кактусовод, попал в больницу с инфарктом миокарда... Абрек, конечно, установил наблюдение за больницей и несколько дней спустя узнал, что кактусовод скончался. Трогательная и печальная история! Не смог человек пережить потерю любимой жены! Что называется - они жили долго и счастливо и умерли в один день. Так и доложили Тенгизу... Абреку даже показали мой труп в морге и медицинское заключение... Сами понимаете, в больницах люди мало получают...

А ждать похорон он не стал, опасно ему было тут находиться. И все вышло хорошо, Лариса под видом Долорес уехала в Испанию, но вот он, - Гусев указал на Сашу, - с ним были проблемы. Лариса прислала ему письмо электронной почтой, что у нее дела, и вообще, ей надоело все русское. Казалось бы, все логично, каприз богатой молодой женщины кончился. Но скромного писателя обуяла гордыня, и вместо того, чтобы напиться, а потом махнуть рукой на испанку и утешиться с первой попавшейся русской девицей, он начинает забрасывать Ларису письмами, обрывает телефон и, не получив ответа, собирается ехать в Испанию. Ну не понимают люди намеков!

- Если бы даже она и разлюбила меня, она никогда бы не уехала как воровка, тайком. Она бы все мне объяснила, - сказал Александр, поднимая голову. - Кроме того, - он усмехнулся, - она же оставила у меня важнейшие документы. Вы про это не могли знать, а я сразу понял, что дело нечисто.

- М-да, с документами вышла накладка. Но все равно, пришлось нейтрализовать скромного писателя, которого обуяла мания величия. Вы уж простите, но никак нельзя было выпустить его в Испанию. Обычная авария, ничто не вызывает подозрений.

Итак, вы удовлетворены? - обратился он к Надежде.

- А что насчет моего второго вопроса?

Почему вы не уехали вслед за женой?

- Нет, женщины. - , удивительные создания! - Гусев смотрел на Надежду почти с восхищением. - Вам осталось жить, может быть, считанные минуты, а вы все еще пытаетесь удовлетворить свое любопытство.

Неужели вам не очевиден ответ на этот вопрос? Ведь вы видели мое детище, мое сокровище, мою коллекцию... Неужели я мог все бросить, оставить без присмотра и заботы? А вывезти такую коллекцию представлялось затруднительным...

- Достал ты меня своими кактусами! - буркнула Лариса.

- О дорогая, ты ревнуешь меня! - Гусев повернулся к жене. - Это очень даже лестно мужчине моего возраста.

- Прекрати паясничать! - взорвалась она. - Не для того я пять лет сидела в Биаррице и изображала из себя чокнутую. Ах, у нее провалы в памяти! Ах, у нее даже голос изменился! Все, хватит! Бумаги у меня, теперь я заживу нормальной жизнью, и твои советы слушать больше не намерена! Так что хватит болтать, кончай с ними, у меня скоро самолет!

В глазах Гусева блеснуло что-то, даже отдаленно не напоминающее любовь и нежность к супруге. Он повернулся к Надежде:

- Кто еще осведомлен о наших делах?

- Очень много народу, - злорадно ответила она. - Это вам только кажется что вы такой умный и предусмотрительный.

На самом деле за каждым вашим шагом давно наблюдают, вы все время под колпаком...

Я поняла, что Надежда блефует, как и тогда, в квартире, когда она говорила про Павлину Ивановну. Я-то точно знала, что старухи вообще не было дома. Несомненно, Надежде надо потянуть время - но зачем?

На что она рассчитывает? Лешки здесь нет, и где он, я уже никогда не узнаю...

- Только не говорите мне о милиции, - говорил Гусев, - я в нее никогда не поверю...

- А вы не допускаете, что кроме вас и кавказцев может существовать еще третья сила?

- И что это за третья сила? - насторожился Гусев.

- Да брось ты с ней разговаривать! - закричала Лариса. - Чушь все это!

Она включила рубильник на стене, и в углу лаборатории раздвинулись металлические пласты пола. Под полом разверзлась черная пустота, откуда пахнуло влагой, металлом и смертью. В глубине заурчало какое-то устройство... Измельчитель? По спине у меня пробежала ледяная волна ужаса...

* * *

Невзрачная бежевая "пятерка" остановилась на углу Наличной улицы и Шкиперского протока. К машине тут же подбежал подросток с ведром воды и тряпкой.

- Машину помыть?

Водитель, невысокий худощавый человек с невыразительным восточным лицом, отрицательно покачал головой. Подросток вплотную приблизился к опущенному стеклу, незаметным движением передал водителю конверт и тут же отошел в сторону.

Водитель поднял тонированное стекло и вскрыл конверт, откуда вынул строительные чертежи и планы. Быстро их просмотрев, он сделал еще один звонок по сотовому телефону и снова углубился в чертежи.

Через десять минут рядом с "Жигулями" остановилась темно-синяя "тойота". Из нее выскочил человек в форме майора внутренних войск. Водитель "пятерки" открыл заднюю дверцу, майор бросил на заднее сиденье мешок из плотной прорезиненной ткани и уехал, не сказав ни слова. "Пятерка" проехала вокруг поросшего ряской водоема в сторону залива и остановилась в укромном месте под прикрытием густого ивняка.

Водитель достал из прорезиненного мешка компактный спецназовский акваланг и гидрокостюм, переоделся в него, сложил в непромокаемую сумку необходимое оборудование и нырнул в тинистый проток.

* * *

Я в последний раз оглядела помещение "лаборатории": неизвестное химическое оборудование, лабораторные столы, пульт управления на стене - что-то похожее я видела по телевизору, когда показывали репортажи о захвате подпольного цеха по переработке наркотиков. Возле рубильника находилось множество кнопок и клавиш, связанных с охранной системой Завода, как и предупреждал Гусев.

Добраться до пульта, выключить страшный рубильник, отключить охранную систему - это единственный путь к спасению.

Но мы с Александром прикованы к креслам, руки свободны только у Надежды, а ее держит под прицелом Гусев, чтоб он провалился со своими кактусами.

Лариса нажала еще какую-то кнопку, и вдруг кресло Саши медленно поехало прямо к проему.

- Заканчивай здесь! - приказала Лариса спокойно. - Я собираю вещи.

И она вышла. Надежда медленно двигалась в сторону Саши, но кресло ползло быстрее. Надежда отчаянно на меня поглядела, и я со, страху выкрикнула первое, что пришло в голову:

- Все равно Тенгиз тебя достанет, старый паразит!

Он отреагировал на имя "Тенгиз", видно, уж очень боялся этого человека, на долю секунды повернулся ко мне, и в этот момент Надежда метнула в него горшок с пилоцереусом, который все еще держала в руке. Старый кактусовод вскрикнул и протянул вперед руки, выронив пистолет. Он успел подхватить кактус. А пока держал его на вытянутых руках, осознавая происшедшее, Надежда швырнула ему в лицо бутыль, которую схватила с полки. Наверное, там была не дистиллированная вода, потому что Гусев выронил кактус и схватился за лицо. Надежда уже была возле Саши, торопливо расстегивая защелки на его запястьях. Он вскочил и бросился к пистолету Гусева, валявшемуся рядом с ним.

Надежда же подскочила к пульту на стене и дернула вниз рубильник с надписью "Сеть".