Наталья Александрова

Соколиная охота

Детектив-любитель Надежда Лебедева -

Аннотация

Встреча в китайском ресторанчике криминального авторитета и импозантного джентльмена кончается трагически: обоих расстреливает женщина-киллер И это приводит к новым событиям - за авторитета по кличке Кабаныч хотят отомстить "братки", а "джентльмен" Загряжский унес в могилу тайну места, где он спрятал конструкторскую разработку новейшего само лета. Теперь идет поиск этой разработки заинтересованными лицами. Правда, одно лицо - любовница Загряжского Алиса - это место знает, но, чтобы проникнуть туда, ей нужен "ключ" А он неожиданно попадает к случайному человеку - Надежде Лебедевой, за которой Алиса начинает самую настоящую охоту. И убеждается, что эта "пожилая тетка" не так проста, как кажется...

Наталья АЛЕКСАНДРОВА

СОКОЛИНАЯ ОХОТА

* * *

Мобильный телефон задрожал в лихорадке вибровызова, передавая владельцу нервное возбуждение.

Мужчина поднес трубку к уху и услышал то, чего давно уже ждал: "Готовность номер один!"

Трехчасовое ожидание в пустующем цеху подходило к концу.

На асфальтовой площадке, усыпанной строительным мусором и ржавеющими деталями комбайнов, показалась темно-зеленая "Тойота". Машина остановилась, из нее вышел высокий человек средних лет.

Черное длинное пальто и седые виски придавали ему солидную импозантность.

Мужчина в окне цеха включил видеокамеру, дал максимальное увеличение, чтобы как следует разглядеть лицо приехавшего, хотя он и так знал, кто это.

Уже несколько дней в три смены за этим человеком вели наблюдение, и наконец оно увенчалось успехом.

Вчера они проследили объект до этого полузаброшенного завода сельскохозяйственных машин и оставили здесь пост. И вот наконец Квадрат, как они в своих шифрованных переговорах называли объект наблюдения, импозантного мужчину с седыми висками, пришел в расставленную для него ловушку. Теперь требовалось предельное внимание.

Наблюдатель следил за каждым движением Квадрата и одновременно снимал его на видеокамеру.

Вот он подошел к самой обыкновенной с виду стене складского помещения, провел по ней рукой и открыл незаметную со стороны крышку, под которой оказалась клавиатура кодового замка. Непроизвольно оглянувшись. Квадрат пробежал пальцами по клавиатуре, и часть грязной обшарпанной стены отъехала в сторону, открыв проход внутрь здания.

Квадрат шагнул внутрь, и стена за ним закрылась.

"Просто тысяча и одна ночь, - подумал наблюдатель, - пещера Али-Бабы".

Прошло около десяти минут, и стена снова отъехала в сторону.

Мужчина с седыми висками вышел наружу, огляделся, дождался, пока вход в "пещеру Али-Бабы" закроется, сел в "Тойоту" и уехал.

Наблюдатель достал из нагрудного кармана мобильный телефон, вызвал Центр и сообщил:

- Квадрат растаял. Перехожу к фазе два.

Получив подтверждение, он подхватил чемоданчик с аппаратурой, видеокамеру и спустился во двор.

Здесь он нашел ту точку, где стоял Квадрат, открывая пульт управления, но, даже точно зная, где нужно искать, с большим трудом нащупал крышку.

Сняв ее и открыв клавиатуру, он достал из чемоданчика плоский черный ящичек декодирующего устройства, приложил его к пульту и включил рабочий режим. Прибор коротко загудел и тут же замолк: расшифровка простейшего кода занимала у него долю секунды.

Замаскированная дверь отъехала в сторону. Мужчина вошел в "пещеру Али-Бабы". Таймер отсчитал пять секунд, и стена с тихим шорохом встала на место.

Через секунду в помещении вспыхнул свет.

Бункер оказался небольшим помещением с голыми бетонными стенами и полом. Внутри стояло несколько металлических стеллажей, на них были сложены стопками картонные и пластиковые папки, коробки с дискетами и детали неизвестных устройств.

Мужчина задумчиво огляделся. Можно было очень долго перерывать содержимое стеллажей, но интуиция подсказывала ему, что вряд ли среди этих папок лежит то, что он искал.

На дальней от входа стене был приклеен полосками скотча фотокалендарь с изображением полуголой красотки. Движимый все той же интуицией, мужчина отклеил календарь от стены. Под глянцевым листом оказался кодовый замок, на этот раз гораздо более сложный, чем перед входом в бункер. Подключив к замку декодирующее устройство, он запустил его и приготовился ждать.

Черный ящичек загудел, на его дисплее замелькали, сменяя друг друга, ряды светящихся цифр.

Несколько минут прошло в напряженном ожидании, и наконец цепочка цифр застыла, послышался щелчок, и раскрылась дверца замаскированного сейфа. Мужчина заглянул внутрь.

В сейфе лежали пистолет "беретта", пачка денег и картонная коробка из-под бумаги для ксерокса.

Не обращая внимания на оружие и деньги, мужчина достал из сейфа коробку. Внутри ее оказались три компьютерных компакт-диска и пластиковая папка с документами.

На папке были напечатаны два слова: "Серебряный сокол".

Мужчина облегченно вздохнул: он сделал свое дело.

Положив папку и диски в чемоданчик, он закрыл сейф и повесил на место календарь. Собственно, в этом уже не было смысла, но им руководила выработанная годами секретной работы аккуратность и стремление оставить все таким, каким оно было до его прихода, попросту говоря, стремление не оставлять следов своего посещения.

Собрав инструменты и еще раз оглядевшись, он увидел перед выходом из бункера две кнопки. Одна из них должна была приводить в действие механизм дверей, вторая вполне могла быть ловушкой и включать взрывное устройство или еще какой-нибудь смертоносный сюрприз для нежеланного гостя.

Приподнявшись на цыпочки, мужчина внимательно осмотрел обе кнопки вблизи, под небольшим углом. Боковое освещение от укрепленных под потолком бункера ламп дневного света позволило ему тщательно разглядеть поверхность кнопок. Одна из них была покрыта тонким слоем пыли, на второй пыли не было, значит, ею пользовались совсем недавно.

Мужчина нажал на эту кнопку и непроизвольно задержал дыхание.

Свет в бункере погас. В течение нескольких секунд ничего не происходило, и он почувствовал капли пота, сползающие по лицу. Вдруг эта кнопка тоже ловушка, и сейчас бункер медленно заполняется смертоносным газом?

Но неожиданно в темноте послышалось негромкое гудение мотора, дверь отъехала в сторону, и в открытый проем хлынул солнечный свет.

Переведя дыхание, мужчина шагнул наружу, и грязный заводской двор показался ему удивительно приятным местом. Он поставил чемоданчик на землю, достал из кармана мобильный телефон, вызвал Центр и сообщил:

- Цель у меня. Осложнений нет. Можно переходить к фазе три.

- Молодец, Алеша! - послышался позади чуть хрипловатый голос. - Отлично сработано!

Мужчина схватился за оружие и резко повернулся.

У него за спиной стоял высокий человек лет сорока, подтянутый и спортивный.

- Это вы, шеф? - удивленно воскликнул вышедший из бункера человек, слегка щурясь: его глаза еще не привыкли к яркому солнечному свету. - Но ведь по плану операции...

- План операции изменился, - сказал шеф и, не вынимая руки из кармана, выстрелил в своего подчиненного.

Выстрел прозвучал негромко, будто открыли бутылку шампанского. В глазах Алексея, сменяя друг друга, вспыхнули удивление, вопрос, обида, ужас.

* * *

В это время дня в кафе "Янцзы" было немноголюдно. Постоянные посетители - персонал расположенных рядом агентства недвижимости и крупной компьютерной фирмы - уже отобедали, а компании, которые заказывают столики на вечер, еще не начали собираться.

В дальнем углу зала под китайской картинкой с изображением яркого петуха мама с дочкой лакомились фруктами в карамели, окуная кусочки горячего ананаса в чашку с холодной водой, да пышная девица с яркими глупыми глазами и румянцем во всю щеку уставила весь стол тарелками китайских деликатесов и размышляла, с чего начать.

Открылась входная дверь, и в кафе вошли мужчина и женщина, старательна показывающие всем своим видом, что они не вместе. Женщина - молодая, очень подтянутая, спортивная, хорошо одетая; мужчина - гораздо старше, хотя далеко еще не старик: красивое породистое лицо, капризный рот, седые виски.

Лариса, опытная официантка, которую профессия сделала физиономистом, поспорила бы на месячную зарплату, что эти двое - любовники. Но они сели в разных концах зала и делали вид, что незнакомы.

"Тогда уж и пришли бы в разное время!" - подумала Лариса.

Заинтригованная, она подошла к мужчине. Он заказал бутылку минеральной воды и сказал, что дождется друга, тогда и сделает настоящий заказ. Девица попросила кофе. Для этого не нужно идти в китайский ресторан. Впрочем, это ее дело, клиент всегда прав.

Мужчина потягивал свою минералку, краснощекая красотка приступила к утке с имбирем, мамаша с дочкой закончили десерт и попросили счет. В это время дверь распахнулась, как от порыва ветра, и в зал вошли типичные "быки" - охранники. Кожаные куртки, казалось, едва не лопались на бицепсах. Охранники оглядели посетителей, придержали дверь и пропустили своего шефа - толстого курчавого брюнета лет пятидесяти с заплывшими жиром глазками и тройным подбородком. Толстяк прошел к столу мужчины с седыми висками, один из охранников отодвинул стул, помог ему сесть. Толстяк мигнул, и охранники сели за один из столиков в стороне, внимательно оглядывая пустой зал.

Впрочем, увидев краснощекую девицу, они в основном уставились на нее.

"Вот ведь корова, - подумала Лариса, - ест все, что угодно. О фигуре нисколько не думает, а мужики на нее пялятся. Ну ничего, это только по молодости, к тридцати потускнеешь, душечка!"

Лариса подошла к столу, за которым двое мужчин явно вели деловой разговор. При ее приближении они замолчали, толстяк настороженно посмотрел и недовольно пробурчал:

- Попозже, дай поговорить!

Потом взглянул на кого-то за ее спиной и сказал:

- Спокойно, Геша, спокойно.

Лариса оглянулась и вздрогнула: один из "быков", широкоплечий парень с курносой веснушчатой физиономией, стоял у нее за спиной, держа в руке огромный черный пистолет. Услышав приказ шефа, он вздохнул, вернулся за свой столик и вновь стал смотреть на румяную девицу, которая перешла уже к судаку в лимонном соусе.

Лариса отошла к двери в кухню, оглядывая зал и следя, не нужно ли чего-нибудь посетителям.

Снова открылась дверь, и появилась еще одна девушка - высокая, худощавая, в свободном светлом плаще. Лариса забеспокоилась: ей не понравились глаза новой посетительницы. Она не могла бы сказать, что именно было не так в этих глазах, но они не нравились ей. Лариса двинулась было навстречу девушке в плаще, но почему-то передумала и вернулась.

А эта девица дошла до середины зала и неожиданно распахнула плащ.

В ту же секунду в зале наступил конец света. В руках девицы оказался короткий черный автомат, и она открыла из него огонь сначала по телохранителям курчавого толстяка, а потом по нему самому и его собеседнику. Веснушчатый громила вскочил и попробовал вытащить свой пистолет, хотя его грудь уже пересекала цепочка темных дымящихся отверстий, но девица хлестнула по нему еще одной очередью, и "бык" рухнул на стол, стащив с него скатерть и залив все вокруг темно-красным. Толстый хозяин осел, выпустив изо рта кровавый пузырь, затем дернулся всем телом и опрокинулся вместе со стулом на спину, дрыгая короткими ногами и истошно крича. Получив еще один выстрел, он затих. Его собеседник умер так же красиво, как жил: охнул и откинулся на спинку стула, как будто задумался о смысле жизни, и только черная дыра посредине лба портила его интеллигентный облик.

Закончив свою работу, девица в плаще бросила автомат на пол и спокойным деловым шагом направилась к дверям. Когда она проходила мимо столика румяной красотки, та взвизгнула, вскочила, но тут же споткнулась и упала, опрокинув на себя стол со всеми недоеденными деликатесами.

Лариса услышала чей-то визг и вдруг поняла, что визжит она сама. Мамаша, которая в гардеробе помогала своей дочке застегнуть узкую черную курточку, застыла, бледная как смерть, заслоняя собой девочку.

Девица-киллерша окинула кафе равнодушным взглядом и исчезла из него навсегда.

Из кухни появился наконец Василий Васильевич, как называл персонал кафе хозяина-китайца, произнести настоящее имя которого русскому человеку не под силу.

Василий Васильевич оглядел зал. По его невозмутимому лицу никогда нельзя было понять, что он думает. Взглянув на Ларису, он распорядился:

- Консяй виззять! Милиция визивай, "Скорая помоси" визивай.

- "Скорую" - то для кого? - растерянно спросила Лариса. - Мертвые они все.

- Не все, - возразил хозяин, - вот для та дамочка "Скорая помоси" визивай. - Он указал на краснощекую красотку, которая, уже не такая румяная, как прежде, сидела на полу вся в мидиях и соевом соусе и, размеренно охая, держалась за левую ногу.

* * *

Надежда Николаевна Лебедева отвернулась к стене и накрылась с головой одеялом. Весь мир ополчился против нее, и настроение от этого было отвратительным. Она в который раз стала перечислять в уме все неприятности, происшедшие с ней за последние полтора месяца.

Начать с того, что сорок шесть дней назад, пятого марта, в субботу, она уговорила своего мужа Сан Саныча покататься на лыжах. Причем уговаривала долго, потому что Сан Саныч, обычно легкий на подъем, в этот раз что-то засомневался и сказал, что хотел бы провести выходной дома, в тепле. Надежда же руководствовалась двумя причинами. Во-первых, зима близилась к концу, и почему бы в последний раз не насладиться лыжной прогулкой, а во-вторых, она опасалась, что если муж будет дома, то его вызвонят по телефону по какому-нибудь срочному делу, как уже бывало не раз, и тогда - прощай выходной!

Не иначе, как в тот день в Надежду вселился бес, который и руководил всеми ее поступками. Вместо того чтобы тихо-мирно прокатиться по лыжне вокруг озера, ее понесло на гору. Сан Саныч пробовал протестовать, но смирился.

На горе было много народу. И вот, когда Надежда Николаевна лихо съехала с не очень крутой горки и приветственно махала палкой своему мужу наверх, какая-то корова в розовом адидасовском костюме не смогла затормозить и впилилась в нее со всего маху.

От удара лыжей по ноге Надежда упала, ботинок запутался в креплении, да еще вес у коровы был даже не коровий, а слоновый. В общем, последнее, что услышала Надежда, был треск, как будто рвется крепкая материя. Треск заглушил ее собственный крик, и Надежда потеряла сознание.

Очнулась она очень скоро от того, что муж сильно хлопал ее по щекам. Вокруг столпились люди, кто-то освободил ее ногу от креплений, кто-то протягивал термос с горячим чаем. Нога у Надежды не болела, просто ничего не чувствовала. Нашелся среди окружающих медик, который приблизительно определил перелом голени, и муж коровы вызвался отвезти Надежду в больницу - у него оказалась неподалеку машина.

Обиднее всего было то, что сама розовая корова ничего себе не сломала - даже лыжи у нее оказались целы. Она тихонько стояла в стороне и виновато молчала.

Отзывчивые лыжники помогли погрузить пострадавшую в машину и вернулись на гору. Надежда по дороге в больницу жутко злилась, причем злость ее усугублялась тем, что злиться, собственно, можно было только на себя. Муж вел себя спокойно, не ахал, не рвал на себе волосы и не воздевал руки к небу, восклицая: "Ах, на кого же ты меня оставляешь?", и Надежда окончательно обиделась. Нога в машине начала болеть, и в приемном покое больницы подтвердились худшие Надеждины опасения - не растяжение, не трещина, а самый настоящий перелом. Хирург, преступно молодой, на взгляд Надежды, наложил гипс, да еще и присовокупил, мерзавец, что заживать нога будет долго, а принимая во внимание возраст больной, он вообще не может гарантировать правильного срастания кости. Представив себя неразлучной с костылем до конца дней своих и возмутившись ссылкой на возраст, Надежда просто задохнулась от злости, но сил на достойный ответ наглому мальчишке-хирургу уже не осталось.

Дальше наступил краткий период понижения неприятностей, ибо Надежду в гипсе выдали мужу, и он отвез ее домой, причем вел себя благородно и не кидал по дороге фразы типа: "Я же предупреждал, что так будет!" или "Если бы ты хоть изредка слушалась мужа, с тобой ничего бы не случилось...".

Три недели Надежда провела в четырех стенах в обществе кота Бейсика, поскольку муж, как обычно, много работал и приходил поздно. И вот когда она окончательно озверела, в поликлинике сняли гипс и сообщили ей, что тот мальчишка-хирург как в воду глядел: нога не то вообще не срослась, не то срослась, но не правильно, а уж кто в этом виноват - возраст или неопытный хирург, - они в поликлинике, если бы и знали, все равно не сказали - честь мундира, сами понимаете. Надежда ничего не хотела понимать, кроме того, что ногу опять придется гипсовать, и это вызвало у нее приступ почти буйного помешательства. Врач в поликлинике испугался и направил ее на консультацию к профессору, а тот дал направление в больницу. Муж проявил строгость и почти силой положил Надежду в отделение травматологии. Ногу долго просвечивали рентгеном, потом снова загипсовали Ходить Надежда с трудом, но могла - гипс был очень аккуратным. Персонал в отделении подобрался незлобный, лечащий врач Надежде симпатизировал, но вот соседи...

Палата оказалась трехместной, и, когда Надежда вошла и поздоровалась, ей указали место у окна - никто не хотел занимать ту кровать. Надежда легла и поняла почему - из небольшого узкого окошка ужасно дуло, кроме того, окно выходило прямехонько на больничный морг. Соседка справа представилась: "Сырникова, Лора Михайловна" - и поглядела на Надежду подозрительными, близко посаженными глазками.

Соседкой слева оказалась здоровенная бабища - многодетная мать семейства, как узнала потом Надежда. Ее навещала семья - муж и три сына, все очень похожие друг на друга: толстые, с круглыми лобастыми головами. Фамилия у них была соответствующая - Поросенки. Мама Поросенке залезла на стул, чтобы снять со шкафа кухонный комбайн, стул не выдержал ее веса и подломился. Она упала и сломала руку. Сырникову сбила машина, сломав ей три ребра и лодыжку, и она бесконечно рассказывала в палате, как ляжет костьми, но засудит водителя на самый большой срок.

Поросенке поглощала множество домашней еды, обильно сдобренной чесноком, и ночью оглушительно храпела. Сырникова пробовала цепляться к ней, но та не реагировала, и тогда вредная баба стала изводить Надежду. Нервы у Надежда Николаевны были не в лучшем состоянии, организм ослаблен длительным нахождением без воздуха и весенним авитаминозом, поэтому Надежда, сама себе удивляясь, очень болезненно реагировала на мелкие склоки и придирки.

Вот и сейчас Сырникова, хитро поглядывая на Надежду, начала рассказывать длинную историю о том, как одна ее знакомая вот точно так же сломала голень, и точно так же нога не хотела срастаться, и ломали ее три раза, после чего знакомая так и осталась на костылях, да еще и муж ушел к молоденькой медсестре.

Надежда отвернулась к стене и делала вид, что дремлет. Сырникова замолчала, не имея слушателей.

Надежда немного успокоилась и сказала себе, что полоса неудач должна же когда-нибудь кончиться. Судя по всему, это случится довольно скоро, потому что доктор вчера сказал ей, что нога заживает правильно и через несколько дней можно будет снять гипс. Вскоре обещают выписать Поросенке и, даст бог, положат кого-нибудь, кто не станет так ужасно храпеть ночами.

Сырникову хорошо бы, конечно, придушить ночью подушкой, но неохота связываться, поэтому надо просто не разговаривать с ней. Или же можно придумать более утонченную месть. Надежда давно прознала, что Сырникову зовут вовсе не Лора, как она представилась вначале, а Велора, что означает Великая Октябрьская революция. Сырникова очень не любит свое имя, так Надежда нарочно будет ее так называть.

С середины апреля наступила чудесная погода, и Надежда очень довольна, что лежит у окна: можно приоткрыть щелочку и дышать свежим ночным воздухом.

Днем Сырникова не разрешает, ей, видите ли, дует.

К серому кубику морга Надежда уже привыкла и совершенно не реагировала на скорбные группы ожидающих своего покойника родственников и сослуживцев.

Кроме всего, был и еще один факт, который несколько примирял ее с нынешним положением вещей. В марте у Надежды Николаевны был день рождения, и в этом году как раз подступил ненавистный пятидесятилетний юбилей. Надежда заранее с ужасом представляла себе это событие - как сотрудники на работе подарят какой-нибудь сервиз или переносной телевизор, как начальство будет официально поздравлять и зачитывать адрес от дирекции, как мужчины будут смотреть равнодушно, а женщины - с неприкрытым злорадством. И все будут знать, что ей исполнилось пятьдесят лет. После такого юбилея выход один - вешаться.

И вот благодаря перелому юбилей удалось замотать. Как говорится, нет худа без добра!

Надежда осторожно высунула голову из-под одеяла. Анна Поросенко спала, посапывая, - храпела она только ночью. Сырникова, привычно призывая кары небесные на голову сбившего ее водителя, прижав руку к сломанным ребрам, поднималась с кровати, чтобы идти смотреть телевизор в холле. Надежда приободрилась и достала из тумбочки детектив.

Час прошел спокойно, а перед ужином Сырникова вернулась в комнату с сияющими глазами.

- Сейчас по телевизору передавали: перестрелка в китайском ресторане! - выпалила она. - Четыре трупа, и еще есть жертвы!

- Какой ресторан? - деловито спросила проснувшаяся Поросенке.

Она работала бухгалтером в оптовой фирме, поставляющей продукты, и знала все предприятия общественного питания в своем районе.

- Кафе "Янцзы", тут недалеко, всего в трех кварталах! - захлебывалась Сырникова, она обожала смотреть криминальные новости со смертельным исходом.

Надежда вздохнула и убрала книгу в тумбочку.

- Опять мафиозные разборки! - авторитетно заявила Сырникова.

- И мирные люди пострадали? - не удержалась от вопроса Надежда.

- Нечего средь бела дня по ресторанам шастать! - припечатала Сырникова, и Надежда снова отвернулась к стене.

Сырникова еще пару раз смоталась к телевизору, но больные смотрели сериал про латиноамериканскую любовь и на новости переключить не позволили.

Зато утром перед завтраком в палату явилась уборщица тетя Дуня и рассказала, что всех пострадавших в китайской заварушке отправили в их больницу, кого - в отделение, а кого, сами понимаете, в морг. Сведения, поступившие от тети Дуни, были почти что из первых рук, поскольку она находилась в дружественных отношениях со сторожем морга.

По наблюдению Надежды, тетя Дуня и сторож дружили не вдвоем, а втроем - третьей была бутылка. Но этот факт дела не менял - сведения были верными.

- Четверо их, - рассказывала тетя Дуня, - все насквозь простреленные. Парни, что привезли их, говорят - кровищи в ресторане, как на бойне! Девки-официантки от страха все уписались, один хозяин как огурчик, все ему нипочем.

- Китайцы живучие! - поддержала разговор Поросенко. - Что ему, косоглазому, сделается?

- А положила их всех баба! - торжественно выдала тетя Дуня.

- Не может быть!

- Вот те крест! Пришла, постреляла всех и ушла!

- А в живых-то кто-то остался? - полюбопытствовала Надежда. - Раненых много?

- Я про живых ничего не знаю! - ответила тетя Дуня. - Вот про покойников я тебе все точно скажу: один был там сильно крутой, при нем два бугая-телохранителя, их первых положили. Потом еще один мужик, который рядом был.

- Ужас какой! - вздохнула Поросенке.

- Не говори, девонька! - подхватила тетя Дуня. - И кому мы в смерти будем нужны? После смерти все одинаковые. Бедный ли, богатый, хозяин или холуй - все рядышком в морге лежат, в одном холодильнике...

Пришла сестра-хозяйка и вызвала тетю Дуню, а обитатели палаты занялись утренним туалетом в ожидании врача. После обхода Надежду услали на процедуры, а когда она вернулась, то застала в палате крик и оживление. Низенький мужичок в ватнике под присмотром сестры-хозяйки выносил из палаты тумбочку и столик.

- Не имеете права! - надрывалась Сырникова. - Я буду жаловаться главврачу!

- И так обойдетесь, не баре! - отлаивалась сестра-хозяйка.

Надежда тихонько осведомилась у Поросенке, что случилось, и получила ответ, что к ним подселяют четвертого человека, а чтобы поместилась кровать, нужно вынести тумбочку.

- И так невозможно спать от духоты! - орала Сырникова.

- Окно откройте! - невозмутимо отвечала сестра.

- Тогда дует!

- Здесь вам больница, а не курорт! - припечатала сестра и вышла из палаты, одержав полную победу в споре.

Надежда пожала плечами и согласилась: действительно, не курорт.

Принесли кровать, а для этого пришлось сдвинуть Сырникову ближе к двери. Потом тетя Дуня шлепнула на кровать продавленный матрац и белье, серое от частых стирок, после чего два студента приволокли в палату крупную девицу с загипсованной левой ногой и с превеликой осторожностью опустили ее на кровать.

Вообще парни что-то слишком суетились, и Надежда вскоре поняла почему. Девица устроилась на кровати поудобнее, обвела всех темными коровьими глазами и глубоко вздохнула:

- 0-ох!

Несмотря на сломанную ногу, от девицы просто веяло здоровьем и жизненной силой. Кожа у нее была гладкая, зубы белые без всякого "Орбита", густые темные волосы наспех сколоты узлом. От вздоха грудь ее приподнялась, и Надежда вспомнила монолог артистки Дорониной из одного старого фильма: