Татьяна ПОЛЯКОВА

МОЯ ЛЮБИМАЯ СТЕРВА

Я набрала в грудь воздуха, сделала шаг навстречу женщине и, стараясь не заикаться, скороговоркой выпалила:

- Простите, можно с вами поговорить?

Женщина нахмурилась, инстинктивно отступила на шаг, но, задержавшись взглядом на моем лице, сделала попытку улыбнуться и спросила.

- Что у вас случилось?

Вот те раз, что у меня случилось, в самом деле? Я поморгала, забыв прикрыть рот, и попыталась вспомнить, что надо говорить дальше. Безрезультатно. В голове вертелась разная чепуха - и настойчивее всех реклама колготок "Нашу любовь не разорвать". Я продолжала таращить глаза, а женщина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, в конце концов не выдержала и ткнула пальцем в значок на моей груди. Значок был большой, круглый, с огромными буквами "Хочешь похудеть? Спроси у меня"...

- Гербалайф? - обрадовалась она.

- Ага, - еще больше обрадовалась я и так воодушевилась, что смогла разжать челюсти, правда, произнести что-нибудь путное не успела.

- Да он мне даром не нужен, - сказала женщина. - Подруга такие деньги выкинула - и что?

- Что? - проблеяла я, радуясь возможности вставить слово.

- Ничего. Вот ничегошеньки. А как мучилась: картошку нельзя, пироги нельзя... после четырех только коктейль из этой дряни, да если себя голодом морить, и без гербалайфа похудеешь.

- Вы не совсем правы, - жалобно пропищала я. - Он выводит из организма шлаки... - Что еще такого делает гербалайф, я вспомнить не могла и вздохнула: от жалости к себе и к гербалайфу, конечно, тоже.

- Ерунда, - отмахнулась женщина. - Есть прекрасные народные средства. Травы надо пить. Очень полезно, и ни копейки не стоит... У меня здесь записано... - Она полезла в сумку, а я, чуть не плача, ждала и ругала себя на чем свет стоит. Надо же быть такой дурой, все из моей головы разом вылетело...

Женщина между тем извлекла записную книжку толщиной с Библию и сурово огляделась. Неподалеку было уличное кафе, заметив его, она заявила:

- Идемте туда, - и гордо зашагала в направлении разноцветных зонтиков. Я поплелась следом, не зная, чего мне больше хочется: зареветь в голос или потихоньку удрать. "Идиотка несчастная, - мысленно шипела я. - Сейчас же возьми инициативу в свои руки и убеди эту женщину, что гербалайф..." Тут начинались проблемы, я совершенно ничего, ну ничегошеньки не помнила об этом чертовом гербалайфе.

Мы достигли первого стола, женщина плюхнулась на пластмассовый стул, он издал подозрительный звук, а я замерла, но ничего не случилось. Поэтому я тоже устроилась за столом и с полчаса слушала женщину, время от времени открывая рот и произнося:

- Да... э-э-э... ага...

За полчаса я смогла получить четырнадцать рецептов, написанных весьма неразборчивым почерком, массу полезных советов и номер телефона собеседницы вкупе с предложением "в случае чего, звонить не стесняясь". "В случае чего именно", я так и не поняла, но ее это, по-моему, не волновало.

Тут взгляд ее остановился на моей блузке, и она спросила:

- Это откуда?

- Из Парижа, - растерялась я.

- Дорогая?

- Как вам сказать...

- Вижу, что дорогая. У меня глаз наметанный. Сами ездили или привез кто?

- Сама, - пискнула я, начиная стыдиться.

- Это бриллианты? - Палец с ярко-красным ногтем нацелился в мое ухо. Я испугалась и поспешно кивнула. Женщина внимательно оглядела меня и заявила: - Чего вы мне голову морочите?

- Я? - пугаясь все больше и больше, пролепетала я.

- Конечно. Ведь вы распространяете гербалайф?

- Да.

- Глупость какая...

- Почему же глупость? - Я вдруг обиделась и даже разозлилась.

- Потому... - отрезала женщина, поднялась и зашагала прочь.

Я тяжело вздохнула, убрала рецепты в сумку и позвала официанта. Съела два пирожных, двойную порцию мороженого с шоколадом, покосилась на свой значок и вновь тяжко вздохнула: "Ни на что я не гожусь", - и совсем было собралась всплакнуть, но тут рядом со мной появился парень, сел напротив, широко улыбнулся и сказал:

- Привет.

- Привет, - ответила я, вглядываясь в его лицо. - Мы знакомы? - поинтересовалась на всякий случай.

- Еще нет, - развеселился он.

- Тогда займите другой столик, свободных мест более чем достаточно.

Парень скорчил забавную физиономию и ткнул пальцем в значок.

- Я спрашиваю, - заявил он, а я поморщилась и мысленно показала ему язык.

- Вы хотите похудеть? - спросила я.

- Конечно.

- Не морочьте мне голову, - совсем как женщина несколько минут назад, заявила я и отвернулась.

- Правда хочу. Очистить организм и все такое. А телефон у вас есть? Меня Сашей зовут, а вас?

Я извлекла из сумки визитку, сунула парню и, пробормотав: "Худейте на здоровье", поспешила покинуть кафе. Потом сняла значок, бросила его в сумку и побрела куда-то без видимой цели.

Очень скоро мне это надоело, и я стала поглядывать на троллейбусы. Я не очень люблю пешие прогулки, но троллейбусы просто ненавижу. Перевела взгляд на такси, начала злиться и даже прошипела: "Такси тебе не по карману", отошла подальше от тротуара, чтобы не испытывать свою стойкость, и оказалась возле щита "Приглашаем на работу".

Объявлений было множество, я добросовестно прочитала все. В основном требовались секретари-референты.

Всю прошлую неделю я угробила на подобные объявления. В первый раз нелегкая занесла меня в какую-то подворотню в старом городе. На здании из красного кирпича, таком ветхом, что его стоило бы снести еще в прошлом веке, красовались бумажка с надписью "Эверест", приклеенная к обшарпанной двери, и стрелка, упирающаяся в полуразвалившийся забор тоже из красного кирпича. Пока я хлопала глазами, силясь сообразить, что бы это могло означать, за моей спиной возник мужчина кавказской национальности и радостно пропел:

- Заходи, дорогая...

- Вы кто? - сурово одернула я.

- Я? - слегка растерялся он. - Рафик меня зовут. А тебя, красавица?

- А меня налоговая полиция. Это ваша лавочка?

- Моя, - пролепетал он.

- Готовьте документы, - еще больше посуровела я, отступая от двери. - Сейчас подъедут наши товарищи.

Рафик моргнул и вроде бы вытаращил глаза, впрочем, наверняка тут не скажешь, потому что они от природы были большими и в уготованном им месте не помещались. Воспользовавшись его замешательством, я поспешно удалилась и, только оказавшись в такси, вздохнула с облегчением.

После этой встречи я старательно избегала подозрительных офисов. В фирмах, занимающих приличные здания в центре, меня встречали приветливо. Хозяин, как правило молодой мужчина, поднимался навстречу, усаживал в кресло, угощал кофе и с веселой улыбкой выслушивал пожелание совершать ежедневный трудовой подвиг в его конторе. После чего меня провожали до двери и просили передать привет супругу. После шестого привета я рассвирепела и позвонила Максиму.

- Это твои происки? - прошипела я зловеще, потому что звонила из автомата, не в силах больше сдерживать негодование.

- Что? - весело спросил он.

- Меня не берут на работу.

- Куда?

- Какая, к черту, разница?

- Ты хочешь устроиться кондуктором? - еще больше развеселился он.

- Между прочим, у меня высшее образование.

- Ну и что? Я встречал кондукторов с высшим образованием.

- Я хотела устроиться секретарем-референтом.

- Серьезно? - вдруг загрустил Максим. - А ты умеешь печатать?

- Я научусь...

- Извини, дорогая, но ты не умеешь даже заваривать кофе.

- Я не умею? - Мое возмущение не знало границ.

- Не умеешь, - вздохнул он. - Но, несмотря на это, я все равно люблю тебя.

- А я тебя нет, - отрезала я и повесила трубку.

В общем, с идеей стать секретарем-референтом пришлось распроститься, потому что Максим, конечно, прав: печатать я не умею, мысль ежедневно по восемь часов сидеть на работе приводила меня в ужас, а кофе я действительно готовлю паршиво. Тут уж ничего не поделаешь.

Поскучав возле стенда с объявлениями и махнув на все рукой, я заспешила к стоянке такси и через пятнадцать минут уже входила в кабинет Лильки. Она восседала за огромным столом в деловом костюме черного цвета и белоснежной блузке. Лильке хорошо, у нее есть характер, принципы и стремления. А у меня только лень, хороший аппетит и дурные привычки.

Лилька радостно улыбнулась мне и шепнула заговорщицки:

- Ну как?

- Никак, - хмуро ответила я, готовясь к основательной взбучке.

- Что "никак"? - начала злиться подружка.

- Что спрашиваешь, то и никак. Не могу я приставать к людям на улице. Знаешь, по-моему, это даже неприлично.

- Чепуха. И ты это прекрасно знаешь. Такая работа тебя закалит. Поможет выработать характер.

- Может, он выработается как-нибудь по-другому?

Лилька собралась метнуть в меня молнию, но неожиданно передумала. Подошла, села рядом и даже обняла, а потом запела сахарным голоском:

- Ничего, зайчик, это только первый день. Тебе надо пересилить себя...

- Не зови меня зайчиком, - проворчала я, у Лильки все зайчики: и девочки, и мальчики, это иногда раздражает.

- Хорошо, дорогая - Она улыбнулась, чмокнула меня в нос и спросила - Хочешь кофе?

- Ничего я не хочу, - нахмурилась я.

- Что за настроение? Ну-ка, улыбнись... Пойдем сегодня в театр, там комедия... Не помню, как называется, но это не важно. Наденешь свое голубое платье... Ты в нем такая красавица, все плохое настроение как рукой снимет.

Голубое платье я любила. Задумалась, глядя в потолок, и поделилась наболевшим:

- Я видела колье к нему. В центре голубой камень и россыпь бриллиантов Представляешь?

- Ты ведь его не купила? - насторожилась Лилька.

- Подумываю... - честно созналась я, а надо было помалкивать, потому что подружка сразу же начала метать молнии.

- Что ты болтаешь! - рявкнула она. - У тебя есть деньги на такие покупки?

- Вообще-то есть...

- Это не твои деньги, а деньги твоего мужа.

- Какая разница, раз он всучил их мне?

- Неужели ты не понимаешь, что он тебя испытывает? - В этом месте я скривилась и попросила жалобно:

- Отвяжись, а? Я не купила это колье и не куплю.

- Слава богу, - вздохнула подружка, как будто мы с ней на пару только что пережили опасное приключение. - Ты должна держаться, найти работу, научиться себя обеспечивать и доказать в конце концов, что ты вполне способна обходиться без него.

- А я что делаю? - поинтересовалась я, заметно поскучнев. - Только Максим обзвонил всех знакомых, и теперь приличной работы мне ни за что не сыскать. Если по-честному, делать я ничего не умею, а распространять гербалайф мне не хочется.

- Ну его к черту, - согласилась Лилька. - Попробуем что-нибудь придумать... Этот гад звонил?

- Ага.

- Звал назад?

- Само собой.

- А ты?

- Что я?

- Ну... ты дала понять, что порвала с ним окончательно?

- Послала его к черту.

- Хорошо, - удовлетворенно кивнула Лилька и добавила: - Так ему и надо...

"Гадом" мой муж стал четыре месяца назад, до тех пор числился в "душках". Такая немилость объяснялась просто: мы разводились, то есть, если быть до конца откровенной, это я с ним разводилась. Максим об этом даже не помышлял, считая мой поступок глупой блажью. Впрочем, что бы я ни делала, он все считал глупой блажью, хотя я мало что делала, зато очень умело изводила свою дражайшую половину (это, конечно, мнение мужа). Максим женился на мне два года назад. Заметьте: это он на мне женился, лично я не делала никаких попыток выйти за него замуж.

Я только что закончила институт и искала работу. Искала, не особенно напрягаясь, так что дело продвигалось ни шатко ни валко. Лилька, которая старше меня на четыре года и всегда отличалась избытком жизненных сил, взялась мне помочь. С Максимом у них было шапочное знакомство через каких-то общих друзей. От них-то подружка и узнала, что ему требуется секретарша. О работе секретаря у меня было смутное представление, но Лильку это не остановило, и она, дав массу полезных советов, потащила меня к Максиму.

На работу меня не приняли, будущий супруг за пять минут смог распознать во мне профессиональную лентяйку, а так как к своей работе он относился чрезвычайно серьезно, то исключительно вежливо меня отфутболил. Однако вечером позвонил мне и пригласил поужинать. В работе мне уже отказали, и ужинать я не пожелала, недвусмысленно намекнув, что Максим интересовал меня исключительно как возможный работодатель. Надо знать характер моего мужа: он развил прямо-таки фантастическую деятельность. Настойчивые ухаживания завершились тем, что я в конце концов промямлила "да" и мы поженились.

Несмотря на молодость, муж уже в то время руководил крупной фирмой (до сих пор не знаю, чем они там конкретно занимаются), являлся членом всех городских клубов и обществ, а также считался одним из самых перспективных молодых людей в партии, в которой состоял уже несколько лет (название партии я записала на бумажке после длительных и безуспешных попыток его запомнить, но и сейчас с уверенностью назвать не смогу).

После бракосочетания с последующим венчанием в кафедральном соборе, с хором певчих, десятью "Мерседесами", одним "Роллс-Ройсом" и тремя кинокамерами, вопрос о моем трудоустройстве отпал, так и не возникнув. Я стала женой крупного бизнесмена и два года весьма успешно подвизалась в этой роли: тратила мужнины деньги, лучезарно улыбалась налево-направо и исправно трепала супругу нервы своими капризами. С некоторым опозданием он обнаружил у меня вздорный характер, поставив на вид вспыльчивость, чрезмерную избалованность, эгоизм и абсолютное нежелание считаться с его мнением. У меня были встречные претензии (с моей точки зрения, весьма обоснованные). Мы отчаянно ругались (не реже трех раз в неделю), я била посуду и топала ногами, а Максим хлопал дверью, а потом без конца звонил по телефону, на который я принципиально не реагировала. К вечеру он возвращался с огромным букетом, мы быстренько мирились, ехали в какой-нибудь ресторан ужинать с шампанским по случаю перемирия и чувствовали себя безмерно счастливыми до следующего скандала, который, кстати, мог возникнуть по любому поводу, а также без оного вообще. Мое плохое настроение в утренние часы часто способствовало этому, а поскольку с Максимом мы виделись в силу специфики его работы только утром и вечером, то, как правило, и скандалили по утрам, чтобы вечером помириться.

Такая жизнь устраивала обоих, пока в пылу полемики, возникшей из-за какого-то дурацкого костюма, который я пятый месяц не могла забрать из чистки по причине отсутствия свободного времени, так вот, пока из-за этого дурацкого костюма, рассвирепев более обыкновенного и совершенно потеряв контроль над собой, Максим вдруг не рявкнул:

- Ты без меня дня не проживешь...

Это показалось обидным, и я поинтересовалась:

- Я не проживу?

- Разумеется, - подло улыбаясь, ответил супруг. - Ты даже не знаешь, где продают хлеб. Ни за что не найдешь булочную и умрешь от голода.

- Это черт знает что такое! - решила я и запустила в мужа хрустальную вазу. Она была очень тяжелой, и, если честно, мне никогда не нравилась. Ваза упала на ковер без видимого для себя ущерба, это слегка удивило меня, и я еще немного ее побросала, причем так увлеклась, что временно забыла про Максима. Он понаблюдал за мной, покачал головой и изрек:

- Ты совершенно нелепое создание. Кактус.

Одно дело, когда тебе говорят о вздорном характере, и совсем другое, когда обзывают каким-то кактусом. Я вытаращила глаза и выкрикнула:

- Что ты сказал? - надеясь, что муж перепугается и возьмет свои слова обратно. Но он упрямо повторил:

- Кактус. - И это стало причиной нашего развода, то есть я в тот же день поехала в суд и подала на развод, воспользовавшись тем, что был вторник, а заявления как раз принимали по вторникам.

Правдиво указать причину развода я не могла, ну что же в самом деле, так и писать, что муж обозвал меня кактусом? Поэтому я немного схитрила и причиной своей немилости к супругу указала его нежелание меня понимать. Эта фраза вызвала недоумение у женщины, принявшей мое заявление, а потом и всех моих многочисленных знакомых. Но мне она казалась очень удачной, и я, чтобы придать себе уверенности, то и дело повторяла вслух: "Он меня не понимает".

Не дожидаясь возвращения Максима с работы и игнорируя дребезжащий телефон, я собрала свои вещи и отправилась к родителям. Все вещи, которые я считала своими, собрать за несколько часов я просто не могла, к тому же в грузовое такси они бы попросту не уместились, поэтому пришлось выбирать, то есть что-то оставлять в опостылевшем доме мужа, а что-то брать с собой, и я пережила несколько восхитительных мгновений, глядя на шляпки, успевшие выйти из моды, шкатулки, костяной веер из Гонконга и прочие милые безделушки, которые так трогают сердце одинокой женщины...

В конце концов я смогла покинуть дом мужа и свалилась как снег на голову своим родителям, которые, благополучно переложив заботу обо мне на плечи мужа, думать не думали, что я смогу вернуться. Пока грузчик и водитель перетаскивали вещи, папа и мама стояли в прихожей наподобие скорбных памятников.

- Я от него ушла, - заявила я сурово и сочла необходимым добавить: - Он меня не понимал.

Папа, под предлогом посещения парикмахерской, выскользнул из квартиры и от соседей позвонил Максиму. Тот явился через пятнадцать минут в сильнейшем гневе. Рявкнул с порога:

- Что ты вытворяешь?! - Но должного впечатления не произвел.

- Ты не понимал меня, - заявила я обиженно, а супруг пошел пятнами:

- Это я тебя не понимал? А кто ж тебя понимал в таком случае?

Продолжать разговор в подобном тоне я сочла неуместным и удалилась в ванную, откуда меня так и не смогли выманить, как ни старались. Все трое стояли возле двери и по очереди меня урезонивали.

Чрезвычайно довольная собой, я соорудила ложе из банных халатов и полотенец, а Максим остался ночевать, как видно, рассчитывая, что к утру я подобрею. Ничуть не бывало. Утром я твердо заявила ему из-за двери:

- Ты меня никогда не понимал. - И добавила зловеще: - А еще назвал кактусом.

- О боже! - простонал муж. - Я тебя умоляю... не можешь ты из-за такой чепухи... в конце концов, кактус очень миленькое растение... и вообще...

- Я подала на развод, - ядовито сообщила я, а Максим, чертыхаясь, не приняв душ и не побрившись, отбыл на свою работу, после чего я покинула ванную.

Родители приняли сторону супруга (подозреваю, с целью от меня избавиться), Максим продолжал свои настойчивые увещевания, и жизнь в доме родителей вскоре сделалась совершенно невыносимой.

На помощь мне, как всегда, пришла Лилька. У нее был громадный опыт разводов с мужьями, и она сразу же с головой окунулась в мои проблемы. Я переехала к ней, из квартиры выходила крайне неохотно и всегда в сопровождении Лильки и ее друзей, у Максима теперь не было никаких шансов со мной встретиться. В отместку он безобразно вел себя у судьи, трижды назвав меня избалованной, дважды "не отдающей себе отчета в своих действиях" и один раз "ребячливой", а в заключение заявил, что никогда со мной не разведется. Мне предложили все как следует обдумать, дав на это месяц.

- Он сунул им взятку! - рычала Лилька в коридоре суда и сверкала глазами.

Максим изловчился перехватить меня возле машины и сказал очень серьезно:

- Кончай дурить, а? Клянусь, я больше никогда не назову тебя кактусом.

Это отвратительное слово вызвало во мне прилив ненависти, а глагол "дурить" сильнейшую обиду, я сдвинула брови и со всей ответственностью заявила:

- Ты меня никогда не понимал, - после чего устроилась в Лилькином "Фольксвагене" и отбыла, ни разу не взглянув в сторону супруга. Максим продолжал попытки встретиться со мной, чтобы обсудить проблему. Никакой проблемы я не видела и ничегошеньки обсуждать не хотела. Супруг очень быстро смекнул, что, если я буду жить у подруги, шансы видеться со мной равны нулю. В один прекрасный вечер он заявился к Лильке и, слегка сдвинув ее в сторону, прокричал в недра квартиры, рассчитывая, что я его услышу:

- Ты имеешь право на жилплощадь! Разумеется, я имела право, оттого незамедлительно выплыла в прихожую, а Максим повторил:

- Ты имеешь право на половину дома.

- Да, - кивнула я головкой и торопливо добавила: - Только мне от тебя ничего не надо.

- Я не могу жить сразу на трех этажах, когда ты ютишься у подруг.

У Лильки я вовсе не ютилась, жила она одна, а квартира насчитывала четыре комнаты общей площадью сто двадцать квадратных метров, но спорить я не стала и взглянула на супруга с интересом. Лилька, немного подумав, решила впустить его в прихожую. Максим посмотрел на нее сурово, перевел взгляд на меня, заметно подобрел и предложил:

- Может быть, мы где-нибудь поужинаем и обсудим этот вопрос?

Ужинать с Максимом я не собиралась, очень хорошо зная, чем может закончиться этот ужин, подумала немного, широко улыбнулась и осчастливила его: