Чтение 5–й страницы книги ~Моя любимая стерва~

- Кто эти? - спросил мужчина с усмешкой.

- Кто-кто, беглецы...

- Дураки они, что ли? Уж если и впрямь сбежал кто, так по улицам бродить не станут, либо из города уйдут, либо где-нибудь укроются.

- Все равно страшно, - вздохнула женщина. Они еще немного поболтали и начали расходиться, а я перевела дыхание и на цыпочках вернулась в комнату.

Сирена смолкла, тишина неожиданно оглушила и даже испугала. Я забралась в постель, позвала Ромео и закрыла глаза.

- Это меня не касается, - сказала я самой себе, словно пытаясь убедить в чем-то, и честно попробовала уснуть. Но мысли возвращались к одинокому беглецу, к дождю за окном и к моей сегодняшней роли укрывательницы. Что, если он какой-нибудь маньяк? Просто так людей в тюрьму не сажают. А я даже не спросила... Ну и спросила бы, а он соврал... Нет, на маньяка Сережа не похож, а в жизни всякое бывает. Вот я недавно кино смотрела, так там мужчина десять лет отсидел в тюрьме за убийство, которого не совершал. Жену убил ее любовник и все подстроил таким образом, что подозрение пало на мужа... Про жену Сережа ничего не говорил... А про что он вообще говорил? То-то... Нет, лучше всего не думать о происшедшем. Чего доброго и сама в тюрьме окажешься за пособничество... или как там это называется. О господи, как же меня угораздило? Еще и машину ему отдала... Машину не жалко, а ну как его поймают и он им все выложит? Тогда меня точно в тюрьму посадят.

Ситуация пугала неожиданно открывшимися перспективами, я затосковала и, как всегда в подобных случаях, подумала о муже. В конце концов, кто, как не он, обязан спасать меня от всяких неприятностей?

Я уже протянула руку к телефону, но через мгновение поспешно сунула ее под одеяло. Что, интересно, я скажу Максиму? И вообще встречаться с ним в настоящий момент мне совершенно не хотелось. Завтра я поведаю ему о побеге, о том, что ночная тревога здорово меня напугала, и перееду в наш дом.

Решив это, я успокоилась и вскоре уснула.

В дверь звонили очень настойчиво и довольно долго. Я вскочила, едва не наступив на Ромео, и почему-то испугалась. А вдруг это милиция? Тут я вспомнила, что в ванной лежит одежда Сергея, бросилась туда и, не придумав ничего умнее, запихнула ее в стиральную машину, потом, собравшись с духом, пошла открывать. На пороге стоял Максим.

- В чем дело? - спросил он хмуро.

- В каком смысле? - растерялась я.

- Во всех. Где ты находишься вообще? Я без конца звоню, ты не отвечаешь, приезжаю сюда, тебя нет, подруги тоже не знают, где ты. Вот я и спрашиваю, в чем дело?

- Я размышляла, - с серьезным видом ответила я. - И перестань кричать. Ты пугаешь Ромео.

- Вот что, мне все это надоело. Либо ты сию минуту отправляешься домой, либо я...

- Что? - проявила я интерес, заметив, что к концу фразы прыти в благоверном поубавилось.

- Извини, - вздохнул он. - Я здорово нервничал Не мог понять, что происходит. На следующей неделе мы можем отправляться в путешествие.

- Твой брат уехал?

- Нет еще, собирается в среду.

- Отлично. Значит, до среды нет смысла торопиться.

- У тебя совершенно невыносимый характер, - разозлился Максим, а я усмехнулась:

- Ты меня еще кактусом назови.

- Нет уж... - хмыкнул он, после чего мы прошли в кухню и выпили по чашечке кофе.

Супруг некоторое время разглядывал меня и вдруг спросил:

- Что с тобой?

Я нахмурилась, прикидывая, что бы такое ответить, дабы разом отбить охоту задавать дурацкие вопросы, одновременно восхищаясь мужниной проницательностью: что ни говори, а нюх у него великолепный.

- Я плохо выгляжу? - решила я схитрить.

- Ты выглядишь прекрасно, но что-то не так. О чем ты, например, думаешь?

- Ну, так сразу не ответишь. У меня много мыслей. - Я почесала нос и добавила: - Знаешь, я, кажется, где-то потеряла свою машину.

- Что? - не понял Максим. - У тебя угнали машину?

- Вовсе нет. Просто я никак не вспомню, где она. И ключи куда-то подевались. Ты случайно не знаешь, где она может быть?

- Кто? - спросил Максим, наливаясь краской.

- Моя машина, естественно.

- Немедленно домой! - рявкнул муж. - Хватит этих глупостей. Я сыт по горло. Немедленно домой, пока ты саму себя где-нибудь не потеряла.

Все-таки странные существа люди: всего несколько минут назад я и сама собиралась вернуться к Максиму, а стоило ему сказать об этом, и возвращаться совершенно расхотелось. Мы немного поскандалили, после чего муж покинул мою квартиру довольно поспешно, причем заявил, что ноги его здесь больше не будет. В это я совершенно не поверила. Он хлопнул дверью, а я сказала Ромео:

- Твой хозяин невоспитанный человек.

На следующий день я прогуливалась во дворе, когда ближе к вечеру к моему подъезду подкатил "БМВ", почти новый и выглядевший очень прилично, хотя я видела и получше. Подкатил, остановился, и из него показались две совершенно нелепые личности, то есть сами по себе ничем таким особым они не впечатляли, но в паре выглядели прямо-таки комично.

Один был невысок, широк в плечах и очень неповоротлив. Руки ему заметно мешали, а с ногами он вовсе не знал, что делать, передвигался нелепыми перебежками, тяжело дыша, что немудрено, так как весу в нем было килограммов сто, не меньше. Голова его была огромной и совершенно круглой, темные очки зрительно немного уменьшали большой череп, но не делали его привлекательнее. Одет был этот достойный представитель гомо сапиенс в спортивный костюм (очень приличный) и кроссовки (дорогие).

Второй тип был выше первого на целую голову, при этом отличался невероятной худобой. Ранняя лысина, козлиная бородка. Растительность имела ярко-рыжую окраску, цвет лица нежно-розовый с россыпью веснушек, черты необыкновенно мелкие, а личико в целом крохотное и остренькое. Если первый был похож на быка, то второй на лисицу, правда, лысина все портила. Это невероятное существо было одето в костюм-тройку темного цвета, в кармашке платочек в горошек в тон галстуку.

- Как думаешь, кто это? - спросила я Ромео. Пес повел ушами и вильнул хвостом.

Между тем гости исчезли в подъезде, но через несколько минут появились вновь. Примерно столько времени потребовалось бы, чтобы подняться на пятый этаж, а затем спуститься вниз.

В машину парочка не вернулась, стояла возле подъезда и вертела головами.

- Это не милиция, - с облегчением вздохнула я и, взяв Ромео на поводок, не спеша пошла им навстречу. Худосочный, заметив меня, широко улыбнулся и попытался расправить плечи. Крепыш облизнул губы и, когда я поравнялась с ними, пробасил - Вы в каком подъезде живете?

- А что? - улыбнулась я, Ромео сел копилкой и тоже улыбнулся.

- Приехали в гости, а хозяйку не застали, - влез худосочный.

- Бывает, - посочувствовала я.

- Двадцать девятая квартира, - сказал он.

- А-а, - я кивнула и продолжила свой путь.

- Не видели? - крикнул он вдогонку.

- Она гуляет, - ответила я.

Оба сели в машину, но уезжать не собирались, а мы с Ромео отправились на кладбище, где и бродили ровно час.

Вернувшись во двор, мы обнаружили, что "БМВ" исчез. Поднялись к себе, поужинали на скорую руку и вновь вышли во двор.

На скамейке появились старушки, и я охотно присоединилась к ним, Ромео бегал с приятелем, персиковым пуделем по кличке Чапа, а я слушала рассказ Валентины Степановны о личной жизни нашего мэра. Валентина Степановна не была с ним знакома, но о его личной жизни ей было известно буквально все.

Тут вновь подкатил "БМВ", и всё те же личности выбрались на асфальт, крепыш торопливо вошел в подъезд, а худосочный слегка притормозил и вежливо поздоровался.

- Здрасьте, - недружно ответили старушки, а я вовсе промолчала, что было извинительно, поскольку сегодня мы уже встречались.

На этот раз парочка задержалась в подъезде, а появившись, выглядела слегка раздосадованной. Худосочный обратил свой взор на меня и теперь уже без улыбки спросил:

- Вы не видели вашу соседку?

- Она гуляет, - ответила я.

"БМВ" лихо развернулся и исчез за углом, а Валентина Степановна продолжила свой рассказ.

Где-то через час старушки начали потихоньку расходиться, подзывая внуков, пудель вместе с хозяйкой тоже ушел, а "БМВ" появился опять. Определенно, у них важное дело.

На сей раз выходить из машины они не стали, здоровяк, сидящий за рулем, открыл окно и спросил, обращаясь ко мне:

- Не вернулась?

- Нет, - покачала я головой.

Машину приткнули на стоянке и заглушили мотор, намереваясь провести остаток вечера в ожидании, а я подозвала Ромео и пошла домой.

Мы посмотрели телевизор, выпили чаю, после чего я выбралась на лестничную клетку и выглянула в окно подъезда: "БМВ" все еще был на стоянке. Я покачала головой и совсем было собралась звонить Максиму, но вовремя передумала. Появление этих личностей придется объяснять, а делать это мне совершенно не хотелось.

Так как оба моих окна выходят на тюрьму и со двора их увидеть невозможно, я не стала себя утруждать и таиться, включила свет и с удобствами устроилась в кресле, почитала, потом проверила замок, с сомнением минут пять разглядывала дверь, которая не показалась мне теперь особенно надежной, и, вздохнув, отправилась спать.

Звонок телефона поднял меня в семь утра. Какой идиот мог объявиться в такую рань, в ум не шло. Должно быть, спросонья я дала маху, не включила автоответчик, а сняла трубку. Разговаривать со мной не пожелали, зато ровно через пять минут раздался звонок в дверь. Я неторопливо оделась, прошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, а звонок продолжал настойчиво трещать.

- Сейчас, сейчас, - утешила я настырного посетителя, выпила чашку кофе и только после этого открыла.

На пороге стояла вчерашняя парочка. Лично я их появлению не удивилась, а вот они, как по команде, вытаращили глаза.

- Это вы? - спросил худосочный и немного похватал ртом воздух, тем самым демонстрируя возмущение.

- Конечно, - пожала я плечами.

- Я же вчера спрашивал... - Что? - удивилась я.

- Про хозяйку двадцать девятой квартиры.

- Правильно, - вынуждена была я согласиться. - Вы спросили, не видела ли я ее, а я ответила, что она гуляет. Вы сами могли в этом убедиться.

- Черт знает что, - проворчал он, должно быть забыв, зачем пожаловал, потому что до сих пор стоял на пороге и входить как будто вовсе не собирался. Я уж хотела сказать "до свидания" и закрыть дверь, но тут очнулся крепыш. Рявкнул что-то неразборчивое и пошел на меня, точно кабан. Я, пятясь задом, оказалась в комнате, входная дверь хлопнула, и вслед за нами появился худосочный.

- Перестаньте рычать, - заявила я крепышу, села в кресло и отвернулась. Ромео осторожно выглянул из-за стола и на всякий случай тявкнул.

- Смотри у меня, - заявил крепыш в ответ и даже погрозил пальцем, неизвестно к кому обращаясь.

- Замолчи, - сказала я Ромео, он затих, а я улыбнулась и пояснила: - Он вообще-то послушный.

Крепыш плюхнулся в кресло и нахмурился, но так как я упорно продолжала улыбаться, начал томиться, а потом и вовсе стал смотреть в окно.

Его дружок пристроился на диване, глядя на меня с большим удовольствием, и спросил исключительно вежливо:

- Так, значит, вы и есть Шервинская Анна Станиславовна?

- Возможно. А вы кто? И по какой надобности?

- Вы, наверное, знаете, что накануне из тюрьмы был совершен побег?

- Нет, не знаю, - нахмурилась я. - В самом деле кто-то сбежал? Сколько человек? Когда? Их поймали?

- Сбежал один человек, причем, что любопытно, вам он хорошо известен.

- Да? - обрадовалась я. - А кто это?

- Трофимов Сергей Львович.

- Трофимов? - Я устремила взор в потолок. - Это из "Менатепа", что ли? А когда его успели посадить? Я на днях встретила их с супругой... вид у нее был кислый. Может, и вправду посадили? Так этой мымре и надо, нечего нос задирать... Вы не возражаете, я позвоню?

- Куда? - насторожился худосочный, крепыш сверлил меня взглядом и сопел.

- Подруге, - пожала я плечами. - Она должна знать. Она всегда все знает.

- Не стоит, - вздохнул тип с козлиной бороденкой. - Это совершенно не тот Трофимов.

- Не тот? А какой же?

- Ты долго будешь из себя дурочку строить?! - рявкнул крепыш, но худосочный его урезонил:

- Не надо, Григорий, мы ведь пришли поговорить по-хорошему. Верно, Анна .Станиславовна?

- Вот уж не знаю, - пожала я плечами. - Что вы мне голову морочите? Говорите, что Трофимова посадили, а потом заявляете, что он это вовсе не он. Нельзя над людьми издеваться, сначала обнадежите, а потом...

- Ты у меня сейчас дождешься, - проворчал упитанный Григорий, поднялся, шагнул к шкафу и, ни слова не говоря, швырнул на пол вазу из чешского стекла. Между прочим, дорогую. К тому же подарок... Я нахмурилась и обратилась к его приятелю:

- Может, вы его утихомирите, или стоит позвонить 03, у меня есть знакомые, ему помогут...

- Ничего-ничего, - противно улыбнулся в ответ худосочный. - Григорий чувствует себя превосходно, просто терпеть не может, когда его не понимают.

- А-а, тогда ладно, - кивнула я, наблюдая за действиями Григория.

Он немного пошвырялся моими вещами, но я даже бровью не повела. Зато в стену постучали соседи, как видно, шум их обеспокоил, и они начали волноваться. Худосочный насторожился и сказал Григорию:

- Прекрати.

А тот огрызнулся:

- Да пошел ты... - Из чего я сделала вывод, что они партнеры на равных и особого согласия между ними нет.

- Ни к чему, чтобы кто-то вызвал милицию, - укоризненно заметил худосочный, а я добавила:

- Да, вызвать милицию в самом деле не помешало бы. Крепыш шагнул ко мне, наклонился к самому лицу и рявкнул:

- Где Трофим? Где деньги? Он их оставил тебе?

- Мне он ничего не оставлял, если хотите, я ему позвоню и спрошу про деньги, или сами спросите?

- Говори телефон, - чему-то обрадовался Гриша.

- Телефон мне, конечно, неизвестен, но узнать не трудно, через 09.

- Чей телефон? - начал хмуриться Григорий. ;

- Трофимова, - пожала я плечами. - Он вам нужен?

- Ну, все, - выдохнул крепыш и собрался примерно меня наказать, но для этого он должен был выпрямиться, что и попытался сделать. Так как до этого незваный воспитатель почти упирался носом в мой нос, а теперь слегка повернул голову, я совершенно свободно смогла ухватить его зубами за ухо, после чего он взвыл и попытался высвободиться, упершись мне в грудь руками. Это было болезненно, и, наверное, с перепугу челюсти у меня сомкнулись, точно у добермана. При всем желании я не могла их разжать. Григорий ослабил давление на мою грудь и почему-то завизжал. Я услышала злобное рычание, а потом с некоторым удивлением сообразила, что Ромео, против обыкновения, демонстрирует мужество и невероятную решимость: он больше не сидел под столом, а вцепился моему обидчику в щиколотку, тот забавно дрыгал ногой и головой одновременно, но не в такт и делал себе этим только хуже.

Худосочный кружил рядом и увещевал меня:

- Отпустите Григория, вы ему ухо откусите.

- Не могу, - промычала я.

- Я ее убью, - заорал Гриша и замахнулся кулаком, я зажмурилась в ужасе и еще теснее сцепила челюсти. - Отпусти, идиотка! - вновь перещел он на визг, а его дружок сунул мне под нос стакан воды, жалобно бормоча:

- Выпейте, выпейте воды и успокойтесь.

Успокоиться я не могла, зато подхватила вазу, которая валялась слева от кресла и почему-то не разбилась, и огрела ею Григория по голове за секунду до того мгновения, когда его кулак, нацеленный в мое ухо, мог бы в него попасть.

Григорий крякнул и обмяк, а я наконец-то смогла расцепить челюсти, Ромео отскочил в сторону и залаял, а потерявший сознание враг сполз на ковер.

Худосочный стоял, сложив ладошки на груди, и вращал глазами.

- Что же это такое? - вымолвил он.

- Это безобразие, - ответила я. - Он меня спровоцировал. А между тем мне совершенно нельзя волноваться, я очень нервная. Даже мой психиатр перестал задавать мне вопросы, когда увидел, как я реагирую на некоторые из них. Вы заметили, этот ненормальный хотел меня ударить. Немедленно вызывайте милицию.

- Не надо милиции, - ожил тип с бороденкой.

- Может, тогда "Скорую"? - предложила я. - Как считаете, он очнется?

- Думаю, да... - ответил тот с сомнением.

- У меня есть нашатырь в ванной. Надо привести вашего друга в чувство, он лежит без движений, и меня это беспокоит.

Худосочный сбегал в ванную и принес нашатырь, а я в кухне намочила полотенце холодной водой и присела рядом с Григорием. О том, чтобы переложить его на диван, не могло быть и речи, единственное, что мы сумели, это прислонить его к креслу, поудобнее пристроив голову.

На затылке у Гриши наметилась выдающихся размеров шишка, и в целом парень выглядел неважно. Я обмотала его голову полотенцем и сунула под нос пузырек с нашатырем, Григорий хрюкнул, слабо дернулся и открыл глаза. Сфокусировал зрение, наверное, увидел меня и свел глаза у переносицы с очень характерным стоном.

- Ничего, нам уже лучше, - зашептала я, радуясь, что мои труды не пропали даром, не в смысле шишки, а в смысле, что открыть глаза он все-таки смог. - Хотите воды? Нет? А чего вы хотите?

Парень сел, сорвал с головы полотенце и посмотрел на меня с большой суровостью. Его приятель сидел рядом и перемене в самочувствии Гриши как будто вовсе не обрадовался.

- Как вы меня напугали, - укоризненно покачала я головой. - Вам лучше прилечь на диван. Я заварю чаю покрепче, а на шишку надо положить старый пятачок, у меня был где-то в шкафу. Поищите, - кивнула я худосочному. - Не сидите как пень.

Он кинулся к шкафу, а Григорий, наблюдая за мной, заметно помрачнел.

- Я тебя убью, - заявил он.

- У него есть оружие? - повернулась я к худосочному.

- Нет, конечно, - обиделся он.

- Что ж вы мне тогда голову морочите?

- Я тебя убью безо всякого оружия, - заметил Гриша и поморщился, а я обрадовалась: вряд ли он сейчас способен на решительные действия.

- Помолчите немного, вам нельзя волноваться. Голову вот сюда... Так удобнее? А чаю все-таки стоит выпить. Худосочный не нашел пятачок и теперь крутился рядом.

- Как вас зовут? - спросила я.

- Вячеслав.

- Очень хорошо, Славик, позаботьтесь о чае, все необходимое в кухне, а я присмотрю за Гришей, мне не нравится цвет его лица.

Минут через двадцать мы пили чай. Гриша ожил, Славик убрал с пола осколки вазы и, отказавшись от второй чашки чая, возился с пылесосом. Спросил как бы между делом:

- Анна Станиславовна, а вы ведь хитрите...

- Что? - удивилась я, пожалев, что за ухо я цапнула Григория, а не эту скользкую личность.

- Трофимова-то вы знаете. Как же, вспомните, Анна Станиславовна, он ваш воздыхатель. Все просил к окну подойти. Записки писал.

- Так это вы совали всякую дрянь в мой почтовый ящик? - Я слегка нахмурилась.

- Не мог отказать другу. Он буквально лишился разума от любви к вам. Вообще-то его можно понять. Кто из мужчин устоит перед такой красотой... - Он противно хмыкнул, а Гриша кисло улыбнулся.

- Значит, Трофимов - это тот самый тип, который писал дурацкие записки?

- Он и есть. Хотя записки, конечно, не всегда сам писал, затруднительно это в его положении. Но мы с ним связь поддерживали, поэтому я в курсе всей вашей истории.

- Если вы в курсе, то должны знать: я этот почтовый роман не приветствовала и впредь просила меня не беспокоить.