Чтение 11–й страницы книги ~Сходняк~

- Сдается мне, туфту ты гонишь, Черский. Набиваешь цену, типа, гляди, какой я старательный... Никто тут не проходил и не пройдет, мы любую крысу услыхали бы и без твоих умных советов. Короче, вот что. Ты там с Фролом можешь контачить сколько влезет, ваши дела, мне они по фонарю. Мне на твои приказы, фраерок ментярный, положить и сдвинуть. Я Леня-Метель, ясно? Я тебе не баклан и не мужик, меня все люди знают. Если я кого здесь и буду слушать, так только Фрола, ясно?

И мужик в пиджаке сплюнул на пол.

- Ну, как знаешь, тебе жить, - только и сказал Данил.

Отошел шагов на двадцать от Лени с кликухой Метель и его подчиненных, присел на хребтину какого-то инструмента, отдаленно напоминающего мотоцикл, дождался, когда к нему подойдут Карташ, Таксист и широкоплечий парень по имени Чика, из фроловских орлов.

- Черт с ними, - Данил достал из кармана пачку "Парламента", вытащил сигарету, протянул пачку остальным. - Из них сторожа и вояки, как из говна снаряды. Значит так, хлопцы. Будем считать, перевал перекрыли. Через час, максимум через полтора прибудет подкрепление, тогда вздохнем и вовсе спокойно. Ну а в случае чего, до их подхода, думаю, продержимся. Дай бог и вовсе не понадобится держаться. В конце концов, тревога может оказаться ложной. Может, Зуб понервировал нас ездой вокруг да около, получил от того свое удовольствие и успокоился.

Данил прикурил последним.

- Однако что-то я теперь стал совсем подозрительный. Вот не дает мне покоя мысль: а нет ли и на следующем перегоне еще чего-то неучтенного. Еще одного хода, который, блин, ваще ни в одну карту не вошел, но который известен Зубу... Знаешь что, старлей, - он взглянул на Карташа, - прогуляйся-ка ты до следующей станции по одной ветке и обратно по другой. Береженого бог бережет.

- А если...

- Беспокоишься насчет гавриков на соседней станции, социально близких нашим чифирщикам? -спросил Данил, словно прочитав мысли Алексея. -Уж конечно, эксцессы нам ни к чему. Сейчас позвоню им, упрежу, договорюсь. А если все же начнут залупаться, назовешь мою фамилию. Кстати, прежде пошакаль на станции фонарь, должен же где-то тут фонарь быть.., Не спичками же дорогу освещать.

- Может, стоит вообще сыграть общую тревогу и эвакуировать людей! - предложил Чика.

- Тогда мы сыграем не тревогу, а триумфальный марш в честь Зубкова. Он даже если ничего больше делать не будет, уже частично добьется своего. Свалить Фрола не свалит, но подгадит знатно, трон пошатнет. Не, тревогу мы сыграем только когда поймем, что амба, кердык без вариантов.

- Пошел, - сказал Алексей, давя ногой окурок.

Пройдя станцию до половины и оглянувшись, Карташ увидел, как Данил накручивает рукоять полевого телефона.

Мобилы здесь не брали по вполне понятным причинам - пласты земли препятствовали, и еще далеко за горами то время, когда в шантарском метро операторы сотовой связи установят свое оборудование. Имелся в наличии, стоял на стуле около эскалатора, телефончик привычного вида, подключенный к метростроевскому коммутатору. На коммутаторе, понятное дело, сейчас сидел человек Черского, однако очень неоперативным был этот вид связи, вдобавок провода брошены поверху, и любая ерундовая случайность может прервать связь в любое время. Поэтому в метро дополнительно протянули от станции к станции простую и надежную полевую связь.

Фонарь Карташ отыскал действительно без труда. Большой, аккумуляторный, с ручкой и с переключением на красный фильтр. Фонарь был заряжен под завязку, светил мощно и ровно. Во всяком случае, уж на одну-то прогулку должно хватить.

Конус желтоватого света шарил по бетонным стенам, куда уже были вбиты полукруглые скобы под кабели, но сами кабели еще не протянули. Свет фонаря позволял видеть, куда ставишь ногу, что было вовсе не лишним: шпалы в туннеле еще не уложены, поэтому Карташу ничто не мешало, оступившись, загреметь в водоотводный желоб глубиной в полметра, по краю которого он шел.

В туннеле висело парниковое влажное тепло. Очень скоро одежда стала прилипать к потеющему телу - подобные ощущения Карташ к числу приятных никогда не относил. Пахло плесенью и пылью.

Алексей отшагал метров пятьдесят от станции, уже оставил позади площадку, явно приготовленную под будущий стрелочный перевод, когда увидел узкую железную лестницу, поднимающуюся к двери в стене. Здрасьте. И что это у нас такое? Ну, что бы ни было, а проверить надо. И очень не хочется верить, что это какой-нибудь еще какой-нибудь неотмеченный выход на поверхность. "Если за дверью вентшах-та, то это ерунда, она узкая, человеку не пролезть, ну разве что старина Зубков нанял на работу ниндзя, которые в любую дыру протиснутся, - думал Карташ, поднимаясь по ступеням. - Да и вообще, откуда взяться лишнему ходу к поверхности - чтобы пробурить мало-мальски узкую шахту на такую глубину, необходимо уйма затрат, времени, сил..."

Он открутил проволоку, которую использовали вместо замка, и открыл дверь. Луч, пущенный внутрь, высветил десятка два очкообразных углублений в полу с одной стороны, а с другой стороны примерно десять душевых кабинок. Е-мое, совмещенный санузел коллективного пользования. Ах да, метро же у нас не просто транспорт, но также и бомбоубежище на случай ядерной атаки. А в убежище должны быть предусмотрены удобства. Но никакого выхода на поверхность отсюда нет - Карташ все-таки обежал лучом помещение сверху донизу. Точно нет.

Алексей вернулся на лестницу, прикручивать проволоку на место не стал...

Блядь!

Со стороны станции, которую он недавно покинул, донесся взрыв, потом еще один, потом послышались хлопки.

Карташ буквально слетел по лестнице, бросился обратно. Он несся по узкой тропе между желобом и началом изгиба бетонного тюнинга, как называют кольца, из которых сложен туннель. Фонарь следовал дергатне отведенной в сторону руки, и конус света прыгал вверх-вниз. Все-таки он оступился, зацепился за какую-то железную хренотень, брошенную в туннеле неаккуратными работягами, и загремел-таки в желоб, больно ударившись коленом о бетонный выступ, оцарапал кисть и выронил фонарь. Хорошо хоть фонарь был явно сработан по советским техническим образцам - неизвестно, как там насчет всех прочих качеств типа удобства ношения, долговечности, не говоря уж про дизайн, но прочность в его конструкцию была заложена немалая. Поэтому, хоть стекло и треснуло, но лампа не погасла.

Фонарь Карташ выключил и поставил на бетон, когда достиг выхода из туннеля. Разрывы и выстрелы как начались, так и не прекращались, разве что звучали с разной интенсивностью. На станции, не оставалось никаких сомнений, завязался бой. И бой серьезный.

Скинув с плеча АКС-74 и выдвинув откидной приклад, Алексей осторожно, по стеночке подобрался к краю туннеля. После падения колено нещадно ныло и постреливало, плевать, лишь бы в нужный момент не подвело...

Кто и откуда шмаляет, по первости разобраться не было никакой возможности. Вот полыхнула оранжевым цветком вспышка за накрененной путейской тележкой, вон еще одна возле сложенных горой частей стрелочного перевода, еще, и еще... и где тут свои, где чужие?!

Дьявол, пули принялись выбивать крошку из стены совсем рядом от Карташа, звякнуло потревоженное пулей железо, Алексей инстинктивно рухнул на бетон без всякого дешевого геройства, распластался на полу. По нему лупили или как? А вот откуда лупили, он засек.

Ага, это точно не наш. Наши на лоб приборы ночного виденья не сдвигают - за неимением оных. Человек в черном, похожем на гидрокостюм прикиде полз по щебню, лавируя между метростроевским барахлом. Вот он обогнул груду фарфоровых изоляторов для контактного рельса, отодвинул рукой в сторону полушпалок... А, ну ясно, куда ты намылился, соколик. Хочешь погасить еще один прожектор...

Все же как прав оказался Черский, упрятав прожектора от пуль! Правда, один уже не горел, зато четыре лупили светом со всей дури, это весьма кстати, поскольку большинство лампочек, что висели на боковых стенах, были уже перекопаны пулями. Ну а те два прожектора, что светили на выходы из туннелей, разумеется, были разбиты в первые же секунды боя.

Отсюда снять этого лазутчика будет затруднительно. Скорее всего, промахнусь, выдам себя. Нет, надо подобраться ближе...

Под сводами станции громыхнуло, гранатный взрыв скинул верхний слой деревянных досок с отверстиями, не иначе - рельсовых накладок, разметал щебень, поднял облако черной пыли. И последовал жуткий, бьющий по нервам крик боли. Если учесть, что гранат в арсенале их отряда не было... Скверно, ох как скверно...

Где-то возле дальнего, правого от Карташа выхода из туннеля вспыхнула ожесточенная перестрелка, садили не меньше чем из пяти стволов одновременно. Ага, увязли, гады, на станции "Новосибирская", не проскочили дальше сквознячком.

Пользуясь тем, что замеченный им противник лежит, уткнувши лицо в щебень, Карташ взмыл с бетона и рванул вперед. Перемахнул через внушительных размеров дрель для сверления рельсов, через положенный на бок портальный кран...

Тот, в черном, поднял голову и увидел Карташа. Споро перевернулся на спину, поднял автомат.

Алексей одним махом запрыгнул на груду шпал, проехал на животе по верхнему штабелю, скользкому от пропитки, успел вдохнуть чарующий аромат креозота, выехал за шпальный край и вдавил спуск. Противник Карташа к подобному маневру оказался не готов, не успел, вишь ты, переместить ствол, и очередь из АКСа прошила его от головы до паха.

Твою мать! Алексей разглядел, что на этом зубковце - да уж надо думать, и на остальных тоже - надет броник. Придется метить в голову или, в крайнем случае, для начала по ногам.

Карташ, не спеша покидать штабель, сперва огляделся. И правильно сделал. От прямоугольной туши компрессора отделилась невысокая худая фигура. Человек, который находился сейчас спиной к Карташу, снял с пояса округлый предмет, знакомым движением выдернул чеку... Неважно, куда и в кого он задумал метать. Это был чужой - значит, метать станет в нашего. Какие-то мгновения...

Карташ поднялся на сложенных штабелями шпалах во весь рост и принялся поливать из автомата, как из шланга.

Пес его знает, попал ли в голову, вряд ли, но тут было достаточно просто попасть, удары летящего с сумасшедшей скоростью свинца по бронику пусть и не смертельны, но чувствительны, словно по корпусу засаживают ломом. Человек возле компрессора споткнулся, выронил гранату, рухнул на колени... И тут граната рванула. Взрывом его подкинуло и влепило спиной - в полете он раскидал руки-ноги - в беспорядочно наваленные друга на друга пластиковые короба, что надеваются на контактный рельс. Этими коробами его и завалило.

- С-сука, - выдохнул Карташ.

Очередь простучала откуда-то сбоку, и сильный толчок в плечо сбросил Алексея вниз.

Левая рука онемела враз. Одно хорошо, что левая, а не правая. Карташ прижался к шпалам, ожидая, что зашуршит щебень под торопливым бегом и надо будет выкатываться навстречу, садя из АКС, или под нос упадет граната и тут уж придется рвать когти изо всех сил, молясь на бегу....Но ничего этого не произошло. Или подстреливший его хрен решил, что враг мертв, или отвлекли иные важные дела.

Карташ отложил автомат, готовый, впрочем, в любой момент снова его схватить. Здоровой рукой выдернул из петель брючный ремень. Пуля прошила руку сантиметров на десять выше локтевого сгиба, ткань вокруг проделанной пулей дыры уже пропиталась кровью. Карташ обмотал ремнем руку выше входного отверстия, затянул петлю изо всех сил. Кровь он, может, и остановил, но одна рука не действует.

Подхватив со щебня здоровой рукой автомат, выглянул из-за шпал, увидел фигуру, перебегающую с места на место... и, к своему облегчению, узнал Данила. Коротко свистнул. Данил замер, присев, обернулся на свист. Даже с расстояния в двадцать шагов было заметно, как напружинены его ноги, готовые в любой момент выбросить тело с линии огня.

Черский признал Карташа, кивнул, показал указательным пальцем направление, после чего отогнул два пальца, сжав остальные в кулак. И изобразил рукой вкручивание. Ясно. Двое засели за тем огромным холмом из болтов. Карташ кивнул: понял вас. Тогда Данил ткнул себя в грудь большим пальцем и изобразил ладонью обводящее движение справа. Показал на Карташа, показал обводящее движение слева. Ага: я захожу справа, ты слева. Черский махнул рукой. Вперед.

Они двинулись параллельными курсами, держа друг друга в поле зрения. Тухло воняло пороховой гарью, поднятая взрывами пыль оседала медленно, подолгу зависая в напрочь лишенном ветра воздухе. Ага, вот и тот курган из болтов...

Человек возник перед Карташем из ниоткуда. Не было - и вот он, выскользнул из-за уложенных штабелями рельсовых коротышей. Но, похоже, и человек не искал Карташа, а тоже, что называется, напоролся. Впрочем, это обстоятельство никак не меняло смысла противостояния, смысл оставался прежним - кто быстрее выстрелит.

("Где-то я видел эту рожу, - даже успела проскочить мысль на периферии сознания. - В Нижнекарске, что ли...")

Выстрелили одновременно. Две автоматные очереди слились в одну.

Карташ ощутил тычок в бок, что-то мощно садануло в ногу, нога подогнулась, и Алексей упал. "Ну вот и звиздец", - пронеслось в голове.

Все же Карташ перевернулся с бока на спину, высвободил из-под себя АКС - может, все же успеет вдавить спуск, когда увидит над собой противника и автоматное дуло... И не увидел ни того, ни другого.

Приподнявшись, Алексей обнаружил, что .его противник лежит поблизости с разбросанными в стороны руками, с пробитым черепом, из которого толчками выплескивается на щебень кровь. "Это не я, - понял Карташ. - Я не успевал. Это Данил".

Алексей попробовал подняться на ноги. Не получилось. Раненая нога не держала.

- Л-ладно, - прошептал Карташ, вставил новый "магазин" и пополз.

Данила там, где он последний раз находился, видно не было, стало быть, проследовал прежним курсом, и теперь ему придется брать на себя двоих. Но и Алексей не собирался лежать в ауте, эдакой выброшенной на берег рыбой, закатывать глаза и стонать? "Санитара!" Пока еще есть силенки двигаться, он будет двигаться.

А потом он увидел Таксиста.

Гриневский несся, умудряясь замысловато петлять и не сбавлять при этом скорости, к человеку, который отступал в сторону туннеля и отстреливался. По фигуре и пластике Карташ издали признал в том человеке Зубкова.

Выходит, олигарх тоже полез в метро. За каким лядом, спрашивается?! Ему-то самому-зачем? Неужели окончательно крыша съехала? Или приспичило непременно самолично, и никак иначе, прикончить Фрола?

А на Гриневском был бронежилет, трофейный, ясное дело, но вот оружия в его руках Карташ не разглядел...

Й-о-о! Запредельной остроты боль пронзила раненую ногу, заставила выгнуться дугой позвоночник, разорвалась в глазах, на миг ослепив.

Когда спустя секунду-другую отпустило и Карташ пришел в себя, снова смог смотреть в ту сторону, где был Гриневский, то он увидел, как Таксист, сократив расстояние между собой и Зубковым метров до пяти-семи, с размаху бросает в спину олигарху короткий обрезок рельса, тут же падает на щебень и перекатывается под защиту каких-то труб и швеллеров. Зубков сумел вовремя обернуться, сумел среагировать, отпрыгнуть - ну, боксер все же! -не сумел разве что удержаться на ногах. Алюминиевый королек повалился на деревянный настил, выпустив из рук автомат. В этот момент Таксист вскинул себя с пола и бросился к Зубкову.

Алексей пополз. С такой дистанции, да еще с одной действующей рукой, в которой автомат, он ничем Гриневскому помочь не мог. Надо подобраться поближе.

На несколько секунд Карташ выпустил из виду тот участок, а когда снова взглянул, то увидел Гриневского и Зубкова, которые вцепились друг в друга и катались по деревянному настилу. С настила они, впрочем, почти сразу же скатились на щебень.

Нечего было даже и пытаться выстрелить, стрелять можно будет только подобравшись вплотную, поэтому Карташ полз и полз вперед, не обращая внимания на то, что одна нога онемела, что раненая рука почти не слушается, что ноет задетый пулей бок, а позади него остается на щебне темный от крови след. Карташ надеялся успеть.

И не успел.

Он видел, как все случилось. Когда спарка Зубков - Гриневский оказалась поблизости от куска рельса, которым Таксист сбил олигарха с ног, Гриня отпустил Зубкова, схватил рельсину... А рука Зуба метнулась к поясу. И первый удар рельсовым обрубком совпал с первым выстрелом.

Зрелище было жуткое. Таксист как заведенный опускал и опускал на голову Зубкова кусок рельса длиной сантиметров тридцать, превращая голову в кровавое месиво, а Зубков, уже ничего не видя перед собой, жал курок пистолета, и пули летели куца попало - в Гриневского, мимо, в бронежилет, в руку, в голову. Зубков жал курок до пустых щелчков.

Вместе с одним из своих ударов Гриневский повалился на Зубкова, и больше уже не поднимался.

Но Карташ упорно полз в ту сторону - теперь уже для того, чтобы помочь Таксисту, если тот еще жив. Алексей и не заметил, как потерял сознание...

- Да живее там, в бога душу мать! - услышал он, очнувшись. Это был голос Данила Черского. - Не хрен искать носилки, вон, видишь кусок брезента, тащи сюда!

- Данил Петрович, - раздался незнакомый голос, - может, все-таки эвакуировать это собрание от греха подальше?

"Наверное, подоспела подмога, о которой Черский упоминал", - вяло подумал Карташ.

- Теперь тем более не надо, - сказал Данил. -Нехай заседают. Все, больше диверсантов не будет. А я, как ты знаешь, ошибаюсь редко.

- Почему этот парень не стрелял? - услышал Карташ голос Чики. - Я видел... Он успевал поднять автомат Зуба, но даже не попытался... Он бы остался жив.

- Потому что ему надо было свернуть шею врагу своими руками. Почувствовать, как из врага уходит жизнь, такая же, как и та, которую Зубков отнял у его жены, - ответил Данил. Что ж, пожалуй, Карташ мог бы сказать то же самое.

- А ты знаешь, вероятно, для него это и к лучшему, - после долгой паузы, сказал Черский. - Иначе казнил бы себя всю оставшуюся жизнь, что жена погибла из-за него.

Карташ хотел возразить, но у него не было сил. Не было у него сил даже на то, чтобы приподнять веки. Силы покидали его стремительно, испарялись, как воды в пустыне. В той пустыне, что они совсем недавно пересекали с Машей и Гриневским...

ЭПИЛОГ

Тридцатое сентября 200* года, 13.38.

Он открыл глаза. И увидел над собой белый потолок, а на нем - вытянутый в узкий параллелепипед контур окна.

Карташ повернул голову. Ага, вот оно, окно. Занавески раздвинуты, на подоконнике цветочки в горшках, кем-то забытая ручка. За окном же, на фоне по-осеннему высокого, холодно-голубого неба покачивались под ветром деревья, уже наполовину желтые. Какая-то птица качалась вместе с веткой, вцепившись в нее всеми когтями.

Алексей обнаружил, что лежит в кровати, никоим образом не походящей на больничную койку. Слишком широкая, не на скрипучих пружинах, нет заметно обшарпанных железных спинок с круглыми на-вершьями. Да и постельное белье пахло не по-больничному - есть у больничных простыней и наволочек свой особый запах, - а скорее по-домашнему. ' Раздалось короткое: "Ой!", - сзади, в изголовье;

- Очнулись? - колокольчиком прозвучал девичий голосок. - Тогда я сейчас. Только не вставайте.

Мимолетное виденье пропорхнуло мимо Карта-ша, выскользнуло за дверь, даже не дав себя толком разглядеть. Кажется, что-то весьма юное и вполне симпатичное. А каким еще должно быть мимолетное виденье? Не толстой же бабищей с красными глазами... "Что-то вы, господин обер-лейтенант ВВ, расшутились внутри себя, не зная обстановки снаружи, - заработала, ожила в Карташе мыслительная деятельность. - Стоило только образоваться чему-то воздушному, эфемерному в аромате тонких духов..."

Карташ закрыл глаза. И перед ним, сквозь млечный туман полудремы сразу же поплыли, как лодка по волнам, воспоминания: Парма, Егор Дорофеев, "археолог" Гена и Топтунов, тайга, болотный старец-раскольник, прииск, потом Туркмения, верблюды, горное озеро с купающимися наложницами шаха, Каспий, площадь Огуз-хана, Ниязов на трибуне, ночной дворец хякима и, наконец, весь кошмар последних дней. А потом кино запустили по новой. И еще раз. И опять.

- Говорят, живой? - прервал эту карусель знакомый голос, вытряхнул Карташа из полудремы.

Алексей приподнялся на простынях, прислонился спиной к подушке.

- Здорово, ковбой, - сказал Данил, придвигая к кровати стул. - Опять, значит, выпутался?

- Тебе виднее, - сказал Карташ. - Где это я?

- Мой загородный дом. Я подумал, что тут будет лучше, чем в больнице. Мне будет лучше, я имею в виду. Приглядывать проще. Отсюда ты точно не убежишь, так что и не пытайся.

- Данил Петрович, - Карташ снова услышал девичий голосок.

- Ах да! Что, больной, есть какие-нибудь сиюминутные пожелания? Может, "утку" изволите?

- Закурить хочу.

- Ну-у, я смотрю, ты совсем ожил, раз травиться потянуло. Тогда мы девушку отпустим, откроем окно, я и сам, пожалуй, подымлю за компанию...

Конечно, от первой сигареты голова у Карташа ; закружилась, что твоя "Ромашка" в парке аттракционов. И уже после второй затяжки пришлось сигарету загасить.

- Не помрешь, - усмехнулся Черский. - Лепилы, что тебя лечили и осматривали, в один голос уверяют: жить будешь, даже ничего оттяпывать тебе не .пришлось. Да и вообще, это я уже от себя добавлю, свой смертью не помрешь, если собираешься и дальше жить так же бурно. Ну, к "дальше" мы еще перейдем, а пока вернемся к делам насущным. С Петром Гриневским... ты же видел, как это было?

Карташ кивнул.

- Его похоронили на Западном кладбище, положили рядом с женой.

-Маша?..

- С Машей все замечательно, она здесь, в этом доме, увидишься с ней чуть позже.

- Зубкова тоже похоронили?

- Ну. В Нижнекарске. С оркестрами, речами и ружейными залпами. Он, будет тебе известно, погиб при обвале в метро, когда инспектировал вместе со своими соратниками ход ведения строительных работ.

- Красивая смерть, - сказал Карташ, закуривая во второй раз. - А главное, серьезного следственного разбирательства не будет. Многих пришлось задабривать для выдачи такого заключения?

- А ты как думал! Фрол, между прочим, крайне недоволен таким исходом. Он бы предпочел, чтоб Зубков остался жив и загнан обратно в Нижнекарск, в свою алюминиевую клетку... Теперь пойдет свара за комбинат. Впрочем, там есть одна толковая тетка...

- Знаю, видел, - сказал Карташ.

- Фрол думает ее поставить на Зубковское место. Хотя это будет непросто.

- А что съезд народных авторитетов? - вспомнил Карташ.

- Нормально все.

Данил рассказал, что в тот день авторитеты спокойно дозаседали, даже не подозревая о том, что через станцию от них идет самый настоящий бой. Потом кто-то из гостей этого съезда что-то пронюхал, но Фрол спокойно задвинул все расспросы, заявив, что, как всегда, кто-то распускает слухи, никогда, мол, без этого не обходится. Ну, а доказательств, что это не слухи, а быль, ни у кого, разумеется, не было. И быть не могло. В метро делегаты уже больше не собирались, впрочем, так и планировалось изначально - каждую встречу проводить на новом месте. Перерешал ли сходняк все намеченные вопросы, кто, с кем и о чем договорился или, наоборот, разругался навсегда, - про это Черский знать не мог, да и не желал знать, чтобы спалось спокойнее. Вот культурная программа - та удалась как нельзя лучше, все гости отдохнули на заимках, охотах, рыбалках, в банях так, что ничего уж, наверное, им не захочется, кроме работы вплоть до следующего схода. Правда, и деньжищ эти увеселения стоили таких, что даже сумму называть страшно. Но стоило тратить; стоило. Приняв сходняк по высшему разряду, Фрол очень высоко себя поднял, а сие открывает перспективы. И не только для одного Фрола, между прочим, но и вообще для Шантарска.

Был, правда, один инцидент... Ну, начинать следует все же от печки.

Итак, генерал Глаголев заранее знал о сходняке. Откуда-то, одному ему ведомыми путями, он прознал и о том, кто именно из авторитетов съедется в Шантарск. А среди прочих прибыть в Шантарск должен был и некий... ну, назовем его Али. Этот Али постоянно обитает в одной очень южной, очень виноградной и очень непростой для нас республике, ныне независимой, а раньше, разумеется, советской социалистической. Али занимается помаленьку всеми криминальными делами, но предпочтение отдает торговле оружием. Любит он, понимаете ли, торговать оружием. И, надо признаться, в этом деле он ас, у него отлажены-налажены такие связи, такие каналы проложены, такие сделки за его плечами, что любая спецслужба любой страны отдала бы за возможность переговорить с Али тет-а-тет многое, очень многое, вплоть до принесения в жертву собственных не самых последних агентов. Но поди доберись до этого Али, когда он не покидает территорию своей удаленной от цивилизации страны, а у себя дома его никак не достанешь.

И вот Глаголеву выпадает такой шанс. Али сам идет к нему в руки. Между прочим, нетрудно догадаться, что главные поставщики оружия для Али проживают не где-нибудь, а в России, и проживают они не в панельных хрущовках, а преимущественно за кремлевскими стенами или же на генеральских дачах по Рублевскому шоссе, и торгуют не пистолетами "ТТ" из-под полы, а сразу, не мелочась, комплектами, вагонами, комплексами. Поэтому не приходится удивляться, что Глаголев готов был на многое, только бы добраться до Али.

И вдруг Глаголев узнает, что сходняк под угрозой срыва, потому что некий Андрей Валерьевич Зубков вознамерился свести старые счеты с Фролом, для чего готов устроить в городе заварушку а-ля девятьсот пятый год. Генерала такое развитие событий никак не устраивало, Али ведь тогда просто-напросто не приедет. И тут подворачиваются платина и живое приложение к ней в виде трех авантюристов-любителей. Достаточно отдать Зубкову первое вкупе со вторым и подкинуть олигарху мыслишку, как разыграть комбинацию с предъявой Фролу на сходняке. Таким образом, Зубков из желающих сорвать толковище переходит в категорию тех, кто с нетерпением ждет дня открытия сходняка.

Кто подкидывал столь дельные мыслишки от Глаголева олигарху Зубкову, и не только подкидывал, надо полагать, а и продавливал их, да и вообще кто столь обстоятельно, проявляя глубокое знание предмета, информировал генерала обо всех делах внутри империи Зубкова?

- Как думаешь, сказал бы я тебе, если б даже и знал? - спросил по этому поводу Черский. - Ну а к тому же я и не знаю...

"Ясное дело, кто-то из ближнего круга, - подумал Карташ. - А весь ближний круг я наблюдал тогда за столом. Может, Пловчиха - человек Глаголева, а может, Уксус. Или та старая грымза. А нужно ли ломать голову?.."

- Значит, генерал принес нас в жертву во имя интересов России? - спросил Карташ. Данил поморщился.

- Как я уже говорил, вы сами себя принесли в жертву, вас никто не неволил ввязаться в эту историю. Глагол лишь воспользовался ситуацией, обернул ее в свою пользу.

- И польза была? Добрался он до Али?

Черский, усмехнувшись, достал из внутреннего кармана пиджака свернутую трубкой газету.

- "Вечерний Шантарск". Открытый источник. Вот, почитай, небольшая такая заметочка на первой полосе, как раз под темной и неразборчивой фотографией. Ага, эта.

- Разбился... частный самолет... в двухстах пятидесяти километрах от Шантарска... принадлежащий гражданину Турции... имя...

- Имя по паспорту, а паспорт фальшивый, равно как и гражданство, - сказал Данил. - Не обращай внимания на ерунду. Короче, это наш Али и есть. Для Фрола плохо, конечно, что гость не вернулся из Шантарска домой живым и здоровым, но к нему, к Фролу, какие могут быть претензии? Даже "черный губернатор" не властен над воздушными стихиями и пилотами из сопредельных государств.

- Ты хочешь сказать, что Али вовсе не разбился -в отличие, скажем, от своей свиты?.. - Карташ отдал газету Данилу. - М-да. Глупо задавать вопрос, как удался такой фокус генералу. Наверняка, он проделывал финты и почище, всяких разных исполнителей у него хватает. Хотя, может быть, за неимением возможности захватить Али, Глаголев решил, что мертвая синица лучше журавля, который безвозвратно улетает в далекую виноградную страну. И без лишних хитростей приземлил ракетой "земля-воздух" плохого торговца хорошим оружием.

- Версия гладкая, - кивнул Черский. - Однако есть сомнения. Если б ты не валялся в древесном состоянии все это время, а следил бы за новостями, то во вчерашних выпусках на центральных каналах прошел репортаж об успешной операции спецслужб. А спецслужбы эти - заметь, не называются, какие именно - задержали одного генерала, подозреваемого в том, что он долгое время продавал оружие чеченским сепаратистам. Обстоятельства дела и имена фигурантов, разумеется, не раскрываются, но задержанный уже начал давать показания. Совпадение?

- Почему бы и нет... Слушай, Данил Петрович, а ты мне, часом, не рассказываешь лишнего?

- Я? Лишнего? - удивленно вскинул брови Черский.

-Али какой-то, спецоперации, комбинации генерала Глаголева, торговля оружием - зачем мне это знать! Что мне до Али! И о генерале я вроде уж забывать стал... Все это смахивает на подводы к вербовке, а?

- Только человеку расскажешь на милиграмм больше нужного, и уже в вербовщики записывают. Ну народ!.. Кстати, раз уж речь зашла. Интересно было бы узнать, как сам-то ты видишь свою дальнейшую жизнь? Чем собираешься заниматься, например? Денег у тебя нет, обратно на службу тебя, может, и возьмут, но, думаю, сам возвращаться не захочешь. К тому же, тебя пока никто отсюда не отпускал на все четыре стороны, позволю себе заметить. Ты пока лишь выкупил себе жизнь, но никак не свободу.

- Ай-яй-яй, - покачал головой Карташ, - ну чистая классика вербовки. Немножко задушевности, немножко угроз, еще понемногу всякой всячины, и, наконец, последует предложение, от которого трудно будет отказаться.

- Если и последует, то не сегодня, мон шер, - сказал Данил, поднимаясь. - Мне пора. Есть, знаете ли, кое-какие дела и помимо вас, господин Карташ.

Он подошел к двери.

- По поводу здешнего распорядка и быта у тебя будет с кем проконсультироваться. Вот, например, один консультант уж точно заждался конца нашей беседы.

Данил распахнул дверь.

- Прошу пожаловать, панночка.

В палату вошла Маша.

Александр Бушков: "Сходняк"