Чтение 3–й страницы книги ~Под созвездием северных "Крестов"~

Старший с погонял ом Дюйм неопределенно кивнул, а Карташа мигом опять напрягло - при слове "вован". Стало быть, и в самом деле им уже известно, кто он есть... Но будущие соседи по камерной коммуналке восприняли сие определение равнодушно, как само собой разумеющееся. Дюйм с кряхтеньем принял сидячее положение...

И тут обладатель полосатых носков спросил вкрадчиво, глядючи куда-то в пространство:

- Ну а теперь объясни нам, Лешенька, каким это ветром тебя, "бэсника" и цирика, занесло на хату к людям понятийным и авторитетным?..

Причем слово "Лешенька" было произнесено тоном настолько мерзопакостным и угрожающим, что Алексей непроизвольно сглотнул и, не надевая обувки, медленно с табурета встал. Блин, и имя, оказывается, знают.

Ну вот, началось...

Глава 5

Камера четыре-шесть* и ее обитатели

- Не гони, волну, Квадрат, - поморщился Дюйм. - Дай обвыкнуть человеку, а потом уже с претензиями лезь...

- Да не, пахан, в натуре! - подпустил истерики в голос обозванный Квадратом, накачивая сокамерников, и мягко, как кошка, соскользнул с нар. - Он же вэвэшник, бля, он наших пацанов трюмил на зоне, падла! Че ему тут обвыкать?! - Повернулся к Алексею и гаденько ощерился: - Че ты буркалами сверкаешь, че сверкаешь, сука?! Не думал, что когда-нибудь ответ-ку держать придется за свой сволочизм? Так что не взыщи уж, спросим по полной...

Алексей молчал, лихорадочно продумывая тактику действий... Да каких, к чертям, действий - тактику боя продумывая. Драки не избежать, тут и думать нечего. Противники вроде не вооружены (хотя долго ли дать заточенной ложке скользнуть из рукава в ладонь), и если навалятся всем скопом - есть шанс.

Что погано - ничего полезного, что можно использовать в качестве оружия, в радиусе вытянутой руки не наблюдалось, даже белье на веревке было заботливо отодвинуто подальше от прохода, к крашенным бледно-зеленой краской стенам. Не будешь же унитаз выламывать с корнем и обороняться им...

Однако какая тварь его в камеру с братвой определила, вот вопрос...

Эдик опасен. В глаза не смотрит, но из поля зрения не выпускает. Положение ступней, то, как он держит плечи, голову, - каратэка, наверняка. Хорошая вещь - органолептика...

Чего греха таить, Карташу было страшно. Но к страху, нейтрализуя его, примешивалась изрядная доля злости, и от того в голове было ясно. Мать вашу, не для того я горбатился в ВВ, чтоб теперь какие-то "уголки" зело борзые меня гнобить начали...

Квадрат, многозначительно напевая под нос:

- А мальчонку того

У параши барачной

Поимели все хором -

И загнали в петлю...

- отряхнул джинсы и вразвалочку подошел к Эдику, встал чуть впереди.

Ну, вырубить Квадрата проблемы не будет: по всему видно, что боец из него никакой... Вазомоторика у него не ахти, не шибко боевая, но в ручонке он вроде бы небрежно держит свинченную с приемника телескопическую антеннку. Вещица легкая, ломкая и в серьезном бою бесполезная, одноразовая, однако ежели человеку неподготовленному стегануть по глазам, по уху, по пальцам, по кадыку - хотя бы на секунду, короче, выбить из колеи, отвлечь внимание от основного противника... Значит, не бином Ньютона: один отвлекает, типа лезет первым в свару, строит из себя крутого, а второй, даром что очкарик, до поры до времени не отсвечивает, держится в тени, чтобы просчитать подготовку Карташа и нанести удар...

- Ну так че молчишь, милый? - ласково прищурился обладатель полосатых носков. - Язычок проглотил? Невежливо, у тебя же по-хорошему спрашивают: какого хера ты в нашу хату заполз...

Ладно, братаны, не я бузу затеял, но начну, пожалуй, первым, потому как красные начинают и выигрывают...

Ломиться обратно в дверь с воплем: "Хулиганы зрения лишают!!!", - Алексей, разумеется, не стал: западло. Вместо этого он без лишних слов пальцами босой ноги поддел давешнюю табуретку и швырнул ее прямиком в окуляры Эдику. Тренированный Эдик, конечно, метательный снаряд отбил, но отвлекся, потерял долю секунды, а Карташ за это время - камера-то крошечная - переместиться впритык к Квадрату, нырнул под свистнувшую возле самого уха антеннку, впечатал со всей дури тому кулак под дых, крутанулся на месте и резко ушел в сторону - на всякий случай, чтобы Эдик, на миг выпавший из поля зрения, не зацепил.

Зацепил-таки, урод, по бедру, несильно, но обидно - реакция у очкастого оказалась будьте-нате. Странно, что не достал... Квадрата, сгибающегося от боли в три погибели, можно было уже в расчет не принимать, все внимание следовало сосредоточить на Эдике. Алексей только начал ставить нижний блок, а Эдик, тварь, уже разворачивался в приседе, и его нога, распрямляясь туго скрученной пружиной, уже летела, целя передней третью ребра стопы аккурат Карташу в пах, и Карташ подкоркой понимал, что перегруппироваться, сменить стойку ну никак не успевает, что сейчас копыто очкастого размажет его чресла в омлет, и, на уровне подсознания смирившись с неизбежным, выбросил вперед кулак с чуть выставленной фалангой среднего пальца, метя суставом очкарику в переносицу...

Камерная драка, да, впрочем, как и любая уличная, - эпизод скоротечный и стремительный. Это только в кино герои красиво метелят друг друга в течение пятнадцати полноценных экранных минут, отрабатывая гонорары и ублажая зрителей. У настоящей же драки - не боя на ринге, а именно драки - законы другие. За максимально короткий срок необходимо причинить максимальный урон противнику, ибо противник с тобой церемониться уж точно не станет. Тут не до правил и не до христианского, блин, человеколюбия, тут главное выйти из потасовки как минимум живым, а как оптимум - без потерь для здоровья. А победителей не судят, не правда ли? Так что в ход идет все, что имеется в распоряжении: руки, ноги, корпус, ногти, зубы, лоб, ключи, зажигалка...

А вот Карташ Квадрата пощадил. Мог бы, дурацкое дело нехитрое, козлине коленную чашечку выбить или шнобель сломать, да так, чтоб раздробленные носовые кости в мозг вошли... Не стал. Честно признаться, не из дурацкого гуманизма, а просто потому, что не было времени калечить "углового" основательно... А если еще честнее, то краешком сознания Алексей понимал прекрасно, что, проиграй он бой, покалеченного сокамерника ему не простят.

Короче: рассказ длится значительно дольше, нежели события происходят в реальности, все завершилось за какие-то шесть-семь секунд после начала раунда. Удар Эдика - удивительно, но факт - цели не достиг, нога его ширкнула по Алексеевой ширинке и отдернулась; мошонка Алексея была спасена для человеческого генофонда. Пропал втуне и выпад Карташа: очкастый неуловимым движением перехватил его кулак возле самого носа, легонько вывернул, чуть обозначая болевой, тут же отпустил. А потом скользящим движением вдруг отодвинулся на безопасное расстояние и поднял руки.

- Стоять!

Все еще охваченный азартом боя, Карташ рыпнулся было в контратаку, фиксируя каждое движение противника... и замер.

Противник, хоть и сохранял оборонительную стойку, но махач продолжать явно не собирался!

- Стоять, кому сказал! - рявкнул старший громче. - Обоих касается!

Голосина у Дюйма оказался стопудово командирский, такой, что некий товарищ старший лейтенант, навечно вживленный строевой службой в подкорку Карташа, встрепенулся и вытянулся во фрунт.

- Все-все-все, орлы, брейк, - добавил он сварливо. - Пошутили, и хватит. А то разошлись, понимаешь. Вы мне тут еще мокруху устройте, джекки чаны фиговы... - Эдик опустил руки, а старший вдруг развеселился: - Бля, первый раз такое вижу: Эдика чуть не положили!

- Щас тебе - "положили", - не поворачиваясь, настороженно глядя на Карташ а, ответил очкастый. - Я его достал... Ведь достал, а?

Карташ помедлил, а потом сумрачно кивнул, пребывая в полных непонятках. Напряг в насыщенной "Ванишем" камерной атмосфере, напряг, только что почти физически ощутимый, улетучился без следа. И Алексей позволил себе малость расслабиться. Так это что, шутка была? Это "уголки" таким манером новичков прописывают? Вот ведь гниды...

- Нет, ну мать же его, Дюйм... - с трудом выдавил Квадрат, медленно распрямляясь и глубоко, сосредоточенно дыша. - Шутки шутками, но он же мне весь ливер на хрен в кашу разворотил...

- Неясно сказано? - в голосе Дюйма опять появился металл. - Стоять! А чего ты хотел? Сам первым попер на мужика с предъявой... Не ной, выживешь. Эдик, что встал, как не родной? Пригласи гостя к столу. Голодный, поди, после ивээски-то1... Прогары, короче, Леха, натяни, пол у нас без подогрева, табурет двигай сюда и подсаживайся. Отпразднуем, типа, пополнение в наших стройных рядах "бээсов"... - Он вдруг ухмыльнулся и хитро посмотрел на Карташа. - Да не дрейфь, душа моя. Пошутили мы. Прописку уже лет десять, как сходняк отменил. И потом, думаешь, опера тебя и в самом деле к уркаганам подсадили? Как бы не так. На фига им лишняя головная боль? А если тебя "уголки" порежут, или хотя бы табло тебе начистят? Они, опера, то бишь, потом вовек не отмоются. Им спокойная жизнь зело по душе. Да и "уголкам" тоже.

- Ага, - буркнул продышавшийся Квадрат, глядя на Карташа исподлобья. - Начистят ему, жди, отморозку... - Он подобрал выроненную антенну, сложил ее и зло бросил на шконку. - В гробу я видел такие розыгрыши...

- А это я тебе за Лешеньку, - мстительно сказал Карташ и поставил валяющуюся на боку табуретку.

- И эт-то правильно, - похвалил Дюйм. - Ты бы с языком своим поаккуратнее, Квадратик, я тебе сто раз говорил. Смотри, подрежут в один прекрасный день.

- Сам смотри за своим языком, - огрызнулся полосатоносочный.

- Елки-палки, ну что у тебя за характер, а! - скривился Эдик. - Сам же предложил: скучно живем, мужики, давайте, мол, парня на тонкость кишки проверим! Вот и проверил, гаишник фигов!

- А ты, можно подумать, против был! - взвинтился Квадрат с полуоборота. - Первый и заверещал: я его пробью, я его пробью, а ты огонь на себя отвлекай!.. Терпил своих ты тоже ногой по яйцам убеждал заявы забирать?!

"Эге, - подумал Карташ, негнущимися пальцами натягивая туфли, лишившиеся шнурков, и чутко прислушиваясь к светской беседе, - а отношения у ребяток еще те..."

- Ну-ка ша! - опять пришлось вмешиваться старшему. - Вы мне хату не позорьте-то! Марш по углам!

Ледяной стержень, торчащий в сердце и не исчезающий с того момента, как на его запястьях защелкнулись "браслеты", постепенно таял. И почему-то именно сейчас он окончательно уверился: соседи не врут, никакие это не "углы", а просто скучающие, мать их, "бэсники". Черт его знает, почему уверился. Может, потому, что нагляделся выше крыши на настоящих урок и уже по одному взгляду мог отличить и даже классифицировать их: этот - явный "законник", тому - на мокрое пойти как два пальца об асфальт, но стучать станет, лишь только погрози сурово пальцем, а третий - просто баклан, шпана, но к ней, шпане этой, спиной поворачиваться не рекомендуется: пику может вставить как "ха", потому как молодой, горячий и полагающий, что круче его только Игорь Крутой...

Но остается вопрос: откуда ж у простых "красных" такое соцобеспечение и такие хоромы? Значит, не простые это "красные". Значит, не случайно Алексей угодил именно к ним...

Тем временем угомонились. Карташ покончил с обувкой, выпрямился. Бормоча что-то под нос, на шконку сел Квадрат. Сел и Эдик, подмигнул Алексею:

- Да свои, братан, свои, не напрягайся. Если б не свои были, я бы тебе шарики-то размазал-то, думаешь, нет? А не веришь - так вон мое обвинительное заключение на полочке пылится, можешь заглянуть и посмотреть, кто я есть на самом деле: старший оперуполномоченный Рудин моё фамилие...

- Короче, давай-ка за стол, Леха, - сказал Дюйм. - Или, если хочешь, покемарь пока. Я, помню, когда первый раз меня закрыли, часов двенадцать продрых без задних ног - вымотали меня следаки вусмерть, да и перенервничал...

Но Алексей все еще колебался.

- Дюйм, а он думает, что это еще одна проверочка, - опять встрял, склонив голову набок, Квадрат. - Типа, отведаешь чего-нибудь, а потом окажется, что жрачку до тебя уже попробовал "петушок". Слыхал про такое? А есть из шлёмки опущенного - западло немереное, стало-ть, и тебе быть "петухом".

- Эх, молодежь, книжек глупых начитались... - вздохнул Дюйм, передвинул свои телеса к столику, бросил на ломоть белого хлеба кружок твердокопченой колбасы, сверху положил кусок сыра и сочно впился в бутерброд зубами, глядя при этом на Карташа.

Карташ же пищеварительные позывы сдержал и сказал:

- Да не в том дело, спасибо... Люди, а как насчет умыться-побриться? Негоже так за стол садиться, с дороги-то...

Не во имя этикета спросил, ей-богу: в самом деле, ладони были омерзительно липкими, к тому же с не до конца смытой краской для "пальчиков", и щетина кололась чуть ли не до чесотки, так что Карташ готов был подписать любую чистуху - лишь бы позволили взять в руки мыло и бритву.

И, как оказалось, спросил в масть.

Эдик посмотрел на Квадрата, Квадрат посмотрел на Дюйма, тот посмотрел на Карташа - и, ухмыльнувшись, разрешил милостиво, но уже с ноткой ува-жухи в голосе:

- Валяй. "Светланка"1 вон... Ты уж извини, браток: по правилам, надо было тебя сначала за стол усадить, напоить-накормить, а потом уже шутки шутить... Ты не в обиде?

- Вы хозяева... - Карташ пожал плечами, достал свою бритву, повернулся к раковине, включил воду.

- Это еще что! - сказал Квадрат. - Мне местный опер рассказывал. Сидел тут один хмырь по кликухе Ржаной. Спортсмен. Командир какой-то крутой ОПГ. Сидел мирно, спокойно, не быковал... Так опера подшутить решили и подсадили к нему парня по фамилии Ржаной - посмотреть, типа, как два Ржаных уживутся. А хлопец тот вообще не при делах: первоходка, водила простой, за ДТП со смертельным исходом закрыли. Ну, подсадили, короче... День проходит, два - тишина. Опера уже все на изменах: как бы не случилось чего, как бы спортсмен этого не завалил. Врываются в хату - а там мир и благодать: Ржаной-бандит чай кушает, Ржаной-водила на шконке лежит, глазенками лупает... И тот, который бандит, даже имени-фамилии его до сих пор не знает! Оказывается, он как с новенькими знакомился? Не прописывал, а именно знакомился. Ни слова не говоря подходит и ласково так - хер-рак по печени! Если выдержит удар, значит, стоящий человек и можно с ним дело иметь, будь он хоть сам министр внутренних дел. Ну, а если нет - то пусть сидит на своей шконке и не отсвечивает, под ногами не мешается...

И Квадрат заржал.

Зеркала не было. Ну и плевать. Краем глаза все-таки отслеживая происходящее за спиной, Карташ мысленно поздравил себя с первыми победами - совершенно непроизвольно заработал несколько призовых очков на элементарной чистоплотности. Хотя, блин, мог бы и сам догадаться: коли уж устроили форменную СЭС на входе, стало быть, хата стараниями ее обитателей содержится в чистоте и порядке. И сие необходимо приветствовать и поддерживать.

Закончив гигиену, Карташ повернулся к соседям. 68

- Давай сюда, Леха, порубаем малость, - махнул ладошкой старший и глянул на Эдика.

Уговаривать себя Алексей не стал заставлять.

Эдик споро подхватил бутылочку - это "Флагман" оказался - свинтил ей горло и набулькал по кружкам. В других кружках плескалась простая вода, для запивки, должно быть. Выпили "за смерть врагов", причем Алексей выбрал кружку сам и залил водку в рот только после того, как выпили соседи - береженого, как уже говорилось, бог бережет, да и свеж в памяти еще был финал последнего употребления - там, на презентации автомобиля "Bugatti", будь она проклята. Водка действительно оказалась водкой. Остальные Алексеев маневр, естественно, заметили, но промолчали. Лишь Квадрат опять открыл было рот, но, вот странно, ничего не сказал.

Огненная вода стремительно ухнула в пустой желудок и растеклась по жилам и прочим артериям, наполнив тело жаром и мурашками. Вот что ему требовалось. Почувствовав, как кровь прилила к щекам, Карташ понял вдруг: наконец-то отпустило. Расслабилось и смягчилось, словно мужское достоинство после апогея. Совсем как в компьютерной игрушке, он добрался до конца первого уровня, и теперь остается ждать, пока комп подзагрузит следующий уровень. Черт его знает, что будет там, на уровне втором, но, пока ничего не происходит, можно перевести дух.

Выпили по второй, закусили. И под водочку и хавку начался ненавязчивый разговор.

- С табуреткой это ты ловко придумал, - сказал Эдик, жуя. - Как догадался, что тебя должен валить я, а не этот? - небрежный кивок в сторону Квадрата.

- По кентосам1, - пожал плечами Алексей, хотя заметил их только сейчас.

Ничего, пущай думают, что такой он весь наблюдательный и догадливый...

- А вот кстати, - спросил Алексей, - что, табуретки в камере разве полагаются?

Ответом был по-детски невинный взгляд трех пар глаз. Эдик задумчиво посмотрел на костяшки пальцев и хмыкнул.

- Соображаешь. Хотя говорок у тебя не питерский. Москвич, что ли?

- Оттедова, - кивнул Карташ.

Удивительно, но желудок, отчего-то наплевав на голод, даже простенький бутерброд отказывался принимать, еда сухим комом вставала поперек горла и проталкивать ее дальше приходилось с усилием. Есть хотелось, но не моглось. Нервы, бля...

- По зонам, значит, вертухаил, - вклинился Квадрат - еще малость набычившись, но, в общем-то, уже миролюбиво.

- Только в одной. В Сибири. А до того в КИНе2 служил, проверял, как люди сидят...

- И как? - это уже Дюйм спросил.

- По-разному, - опять пожал плечами Карташ.

Он глянул на полочку для шлёмок, кружек и прочих нехитрых кухонных принадлежностей, под которой притулился небольшой, в половину человеческого роста портативный холодильничек "Сименс" и бросил пробный камень:

- Но такие вот дары прогресса обычно наблюдаются только у сидельцев уважаемых и заслуженных - авторитетных, один словом...

- Да? - удивленно протянул Дюйм, однако на намек не обиделся. - Ну, не знаю. У меня, видишь ли, застарелая болезнь желудка, почти смертельная, необходимо каждодневное сбалансированное диетическое питание, не то могу и концы отдать. Так что я накатал заяву лепилам, вот они мне холодильник и подогнали: на хрена им потом разбирательство, от чего да почему я коней двинул во вверенном им заведении...

Он маханул еще водочки и зажевал кусочком твердокопченой колбаски. "Издевается", - понял Карташ.

- Люди, - сказал он напрямик, - я хоть и знаю, как живут у хозяина, но ходка эта у меня первая. И, признаться, я ничего не понимаю. Тут в "Крестах" все так шикуют, или только "бэсники"?

- А друзья-приятели-родственники у тебя в Питере есть? - поинтересовался Квадрат.

- Ни души, - кратко ответил Алексей, помрачнев. После инцидента в "Арарате" это стало чистой правдой.

Эх, Машка, Машка...

Сокамерники переглянулись мельком, и что-то в их взгляде Карташу не понравилось.

- Сиротинушка, значит, - констатировал Квадрат.

- Да ладно, - сказал Карташ, отгоняя воспоминания. - В Москве папашка, вроде, жив. Только мы с ним не очень-то в контакте...

Про звание папашки он решил пока не распространяться: неизвестно, хорошо это для него или плохо, что он сын генерала.

- Фигня, - уверенно заявил Эдик. - Какой-никакой, а он тебе все ж таки отец... Ты вот что, ты ему весточку зашли, что, значит, в передрягу такую попал. Не то тяжко тебе придется, брат, без подкорма-то...

- А как москвич в передрягу здесь попал, не хочешь рассказать? - аккуратно так спросил Дюйм и самолично набулькал Карташу. Что, опять же, было странно: старший - а за столом прислуживает...

Алексей вспомнил "адидаса" и посмотрел Дюйму в глаза:

- Тебе правду или версию следователя?

- А это уж тебе решать, - быстро сказал Дюйм. - Можешь вообще ничего не говорить. Никто не заставляет, твои дела - это твои дела.

Карташ поразмыслил немного, крутя водку в кружке, потом резко поставил выпивку на стол. А, черт, почему бы и нет?

И рассказал все, как было на самом деле - начиная с их приезда в Питер. Что, признаться, мало чем отличалось от уже известного следствию.

Глава 6

Последнее танго в Питере

Приглашения на презентацию доставили в "Арарат" почтой. Конверт им вручил портье, когда Алексей и Маша спустились вниз на завтрак. "Ну прям не жисть, а натуральный блокбастер про ихние нравы, - подумал Карташ, вертя в пальцах длинный конверт без обратного адреса и с портретом Ломоносова в углу. - Портье, отель-бои, "для вас письмо, мистер", чаевые"...

Между прочим, давать на чай естественно и небрежно тоже нужно уметь. А для этого трэба иметь соответствующий навык. Но Карташ не переживал, что чаевые он вручает не слишком изысканным манером. В конце концов, он себя и не выдает за потомственного аристократа.

Приглашения в конвертах не стали для Карташа сюрпризом. "Получите билеты на одно мероприятие, каковое и посетите в указанный день со всем прилежанием, - так напутствовал Кацуба. - Что за мероприятие - не приставай с вопросами, старлей, сам пока не знаю. Ну, на дурное дело не пошлют".

На дурное действительно не послали.

- Ух ты! - даже не смогла сдержать восхищенного возгласа Маша, когда Алексей передал ей два картонных прямоугольника, украшенных золотым тиснением и завитушными надписями. - А к губернаторше нас не позовут?

- А почему бы там, - Карташ постучал пальцем по приглашениям, - не быть и губернаторше...

Вечером этого же дня господин Карташ Алексей Аркадьевич, шантарский коммерсант и журналист (так было написано в приглашении на презентацию), сидел на заднем сиденье вызванного к гостинице такси марки "мерседес". На вызове "VIP-такси" настояла Маша - дескать, раз уж назвали нас коммерсантами, тогда полезем в подобающий кузов. Карташ не стал спорить. Все равно бабло чужое...

И вот не самой последней модели, но все же "мерседес" лавировал среди плотного потока, перескакивая из ряда в ряд, втискиваясь, обходя, подрезая. Однако при всем мастерстве, что показывал нанятый ими Шумахер, стояния в пробках избежать не удалось. Что ж, ко всему следует подходить философски и спокойно, поскольку "тарапица нэ надо", как говаривал товарищ Саахов.

Маша сидела рядом в темно-коричневом брючном костюме и блузке черного цвета с серебряными прожилками. Было бы нелепо думать, будто Алексей немедля после получения приглашений не услышал от подруги аксиому касательно того, что "надеть ей абсолютно нечего", так что послеобеденное время пришлось сопровождать Машу в походе по магазинам. Не отпустишь же девушку одну в большом незнакомом городе? Но к маленьким (хотя, к слову сказать, недешевым) женским прихотям Карташ отнесся опять же по-философски: в конце концов, не каждый день выпадает за государственный кошт прокатиться в северную столицу, да еще и быть приглашенным на вечернику для избранных - как тут пройдешь мимо салонов, шопов и прочих бутиков... Что-то в последнее время он ко многому стал подходить исключительно философски. К добру ли это?

Вскоре такси добралось до места. Через Таврический мост, по Каменностровскому проспекту, тачка попала на Крестовский остров, на остров счастья, где квадратный метр жилья стоит в три раза больше, чем в других районах города, попетляла по зеленым аллеям, подъехала к железным воротам в глухом высоченном заборе.

За воротами обнаружился особняк - по всем признакам недавно отреставрированная усадьба, наверняка бывшая собственность некоего дореволюционного вельможи. Вокруг особняка - парк, идеально ровные асфальтовые дорожки, фонари, стилизованные под старинные, газовые. Охранник взглянул на приглашения, махнул рукой: проезжай, мол. Можно было, конечно, отпустить такси у ворот и в удовольствие прогуляться по дорожкам, но исключительно ради понтов они все же проехали до крыльца. (Хотя понты, разумеется, получились вполне рядовые, поскольку на ярко освещенной стоянке возле особняка "мерсюков" было, что на городских улицах - "жигулей". А окромя них Карташ разглядел "феррари", "ягуары", "бентли", даже одну "ламборджини". В общем, сразу видать: не токари съехались на слет.)

На широком и длинном крыльце, прямо перед стеклянными дверями входа, на невысоком вращающимся пьедестале, окаймленном мигающими гирляндами, стоял герой сегодняшнего вечера - или, точнее, героиня, поскольку форм авто было насквозь женских. Яркого серебристо-голубого цвета, двухдверная, с плавным, каким-то акульим абрисом, с клиренсом настолько крохотным, что любая колдобинка на расейской дороге неминуемо привела бы сие чудо автомобилестроения к потере, как минимум, глушака, - она медленно поворачивалась на пьедестале, выставляя напоказ все свои изгибы и прелести, как стриптизерша на шесте. Звалось это диво "Bugatti" (так, по крайней мере, говорилось в приглашении) с каким-то четырехзначным численно-буквенным номером, который, Карташ, разумеется, тут же благополучно забыл. Нынешнее мероприятие проходило под знаком презентации этой модели, и в приглашении был обещан тест-драйв всем желающим. "Тест-драйв должен удасться", - мельком подумал Карташ, глядя через огромные окна на богатые фуршетные столы, глядя, как по фойе с тарелками и бокалами бродят званые.

На прибытие новых людей никто никак не отреагировал. То есть, глянули, конечно, одним глазком - знакомые или незнакомые, убедились, что явились напрочь незнакомые, и отвернулись. Похоже, присутствующие уже успели пропустить не по одной рюмахе, и Карташ не видел никакого смысла не следовать их примеру.

Кстати, Алексей полагал, что на мероприятии все будет отсвечивать костюмами от арманей и прочих версачей. Отнюдь! И он никоим образом не смотрелся сиро в своем обыкновенном, хоть и недешевом костюме. Хватало людей одетых совсем уж просто. Ну а уж журналисты, которых легко можно было угадать по голодному взгляду и желанию поскорее и как можно больше впихнуть, а главное - влить в себя (гложет их изнутри, вишь ты, извечная журналистская боязнь: "ну а как вдруг выгонят!"), - так вот эта публика, по своему обыкновению, была обряжена в помятое и несвежее. А в гражданах, одетых в нарочитые косоворотки и с икринками в бородах, легко было опознать политических деятелей, специализирующихся на квасном патриотизме...

Зато мероприятие прямо-таки ласкало взор обнаженными женскими плечами и спинами, а также загорелыми шейками и пальчиками, усыпанными брюлами и рыжевьем. "Эх, чому ж я не тать, чому ж не ворую! - вздохнул про себя Карташ. - Знатный хабар можно было взять..." И еще одно наблюдение просилось на ум: своей одежонке мужик может не придавать никакого значения, но кто ж этому мужику даст сэкономить на женской боевой экипировке...

Карташ и Маша без труда влились в процесс. Если была изначально какая-то неловкость, то она быстро улетучилась в непринужденной обстановке. И вот уже огненная текила разливается по жилам, вот уже Карташа втянули в разговор о политике, перемежающийся анекдотами про блондинок, а Маша примкнула к веселой девичьей стайке и влилась в обсуждение каких-то увлекательных вещей, то и дело прерывающееся хихиканьем. По огромному проекционному телевизору гоняли ролики, в лучшем виде представляющие автомобиль, которому предстояло в ближайшее время стать любимым средством передвижения российских толстосумов.

Очень скоро узлы галстуков были распущены, физиономии раскраснелись, незнакомые люди по-простецки хлопали друг друга по плечам и обменивались визитками. Видимо, организаторы мероприятия поняли, что дальше тянуть с тест-драйвом опасно, иначе тест рискует превратиться в аттракцион: "Кто быстрее и оригинальнее разобьет новую модель". Настежь распахнулись входные двери фойе, всех стали звать на крыльцо.

- Рекомендую, - сказал остановившийся рядом с Карташем на крыльце полный мужчина лет пятидесяти и протянул тарелку с какими-то зелено-красными яствами в тарталетках. - Отменно приготовлено. Совершенно то же я едал в морском ресторанчике в Ницце, так там делают намного хуже. Только это дело надо обязательно запивать... Эй, милейший! - он подозвал официанта, каковых во множестве стояло поблизости и начеку. - Выпивку какой страны, как спросил классик, предпочитаете в это время суток?

Карташ, уже совершенно расслабившийся, в этот момент внезапно вспомнил, что он здесь, в общем-то, не на отдыхе... "А для чего я здесь?" - тут же спросил он сам себя. И сам себе ответил: "А хрен его знает!" Никаких специальных указаний на этот счет Алексей не имел. Но все же не стоит уж совершенно растелешиваться.

- Я пока пережду с выпиванием, - сказал Карташ. - Сразу взял с места в карьер. А надо делать паузы в ходах. Ведь еще за рулем этого монстра хочу посидеть...

У монстра в данный момент были распахнуты все дверцы, и представитель фирмы крутился вокруг изделия юлой, вскальзывал внутрь, выскальзывал наружу, что-то без конца включал и демонстрировал, цветисто расписывал достоинства этого чуда автомобильной мысли.

- Да бога ради! - громогласно воскликнул новый знакомый Карташа. - Насчет паузы - дело абсолютно хозяйское, а насчет руля можете не беспокоиться совершенно. Сегодня не порулите, так милости прошу в ближайшее время ко мне в салон. - Толстяк извлек из жилеточного кармана визитку, что стоило ему труда из-за внушительного, натягивающего жилетку живота, и протянул картонный прямоугольник Карташу. - Мне и предстоит продавать этого монстра за чудовищные бабки всем нуждающимся. А ты, - он вспомнил об официанте, - принеси-ка нам пару виски, и про лед не забудь. - Вновь повернулся к Карташу. - Просто подержите в руках и чокнитесь для порядка. Как ваше имя, можно узнать?

Карташ назвался.

- Вы ведь к нам из глубинных провинций пожаловали?

- А что, так заметно... - Карташ заглянул в визитку, - Виталий Сергеевич?

- Скорее не по вам, - помотал головой толстяк, - а по вашей спутнице...

Видимо, прочитав что-то такое в глазах Карташа, он поспешил объяснить:

- Бога ради, не подумайте, что я намекаю на какие-то оплошности в этикете. Какой там этикет в наше время... Просто посмотрите на наших питерских барышень и на вашу спутницу. Чувствуете разницу? Наши или бледные, или с ламповым загаром, на худой конец - с недавним заграничным... А у вашей загар натуральный и притом явно отечественного происхождения. Да и румянец не косметический.

Карташ не стал разуверять Виталия Сергеевича относительно отечественности Машиного загара - потому как Туркмению можно причислять к отечеству разве только в том случае, ежели верить, что по-прежнему обитаешь в Советском Союзе.

- Да я и не выдаю себя за столичную штучку, - сказал Карташ. - Шантарские мы. Бывали?

- Не довелось, - толстяк помотал головой и взял с подноса бокал с виски. - Что ж, давайте выпьем за процветание вашего Шантарска!

Толстяк тяпнул ячменного напитка столь залихватски, что и Карташу тут же захотелось. А там следом Алексей отведал и блюдо, что так настоятельно рекомендовал его новый знакомый. На вкус сия штучка оказалась вполне приемлемой, желудку понравилось. Сжевав одну, Карташ потянулся и за второй.

- Ага, говорил я вам, что стоящая вещь! - обрадовался толстяк по имени Виталий Сергеевич, будто он-то повар и есть. - Ну, давайте еще глотнем, теперь уж за Питер...

Потом закурили. Посмотрели на то, как начинаются испытания автомобиля. Первым в салон забрался мужчина лет тридцати с небольшим, но уже совершенно седой, сел за руль, а пассажирские места заняли три хохочущих блондинки. По тому, как первый испытатель взял с места и съехал с покатого бока подиума, чувствовался немалый лихаческий опыт. "Ох и достанется сегодня машине, - машинально отметил Карташ. - Впрочем, устроители акции, думается, знали, на что идут".

- Послушайте... - вдруг сказал толстяк, смущенно потирая нос. - Может, не мое это дело, да и зарок давал не лезть в чужие дела... Но я все же дам вам совет. Не хочется, чтобы вышел инцидент и вы уехали от нас с обидой. И не люблю, знаете ли... - Виталий Сергеевич поморщился и фразу не договорил. - Поглядите в окно. Видите, с кем стоит ваша подруга?

Маша на крыльцо не вышла, она осталась в холле. Ее было прекрасно видно сквозь огромные, от пола идущие окна. И сейчас Маша пребывала в компании невысокой женщины лет сорока, по всем признакам бизнес-вумен, и молодого чернявого субъекта с серьгой в ухе.

- Вижу, - сказал Карташ. Пожал плечами. - Ну и что?

- Я имею в виду этого молодца, - собеседник Карташа замялся. - Как бы вам сказать... Это проблемный человек. А ваша подруга вовсю любезничает с ним... Он может это не так расценить. - И толстяк, понизив голос, раздельно произнес: - На всякий случай от него лучше держаться подальше.

Нарываться на совершенно непонятные сложности в планы Карташа никак не входило. С другой стороны, кто сказал, что тучный Виталий Сергеевич - наш безусловный друг и добрый советчик? Вдруг как раз именно от него следует держаться подальше...

- И что такого в этом юнце? - спросил Карташ, еще малость отхлебнув виски.

- Вы просто не знаете, кто он.

- А кто он?

Виталий Сергеевич бросил быстрый взгляд вокруг, подвинулся поближе к Карташу: