Чтение 24–й страницы книги ~Сибирская жуть

Моей матери, когда я еще был грудным ребенком, цыганка нагадала беречь меня от воды. Вернее, оберегать от воды. Утонуть, мол, может...

(Из рассказа отца)

Первый рассказ отца

Случилось это в конце мая. В эту пору наши деревенские мужики обычно ходили ловить рыбу саком. Бабочек ловят маленькими сачками, а рыбу большим саком, натянутым на раму и укрепленным на конце четырехметрового шеста. Этим шестом, взявшись за его конец, рыбак забрасывает сак в воду, прижимает ко дну и подтягивает к себе. Уловистая снасть.

Так вот, мы с отцом пошли рыбу сакать. С ночевкой. Ночью-то рыба лучше ловится. Для бивачка выбрали место у основания рукава, точнее - у длинного узкого мыса. Здесь летом деревенские ребятишки обычно стерегли пасущихся телят. Для нас оно было удобным тем, что, начав сакать с правой стороны бивака, мы, постепенно огибая мыс, приближались к нему с левой стороны и шли к костерку отдыхать, чтобы потом начать новый круг.

Когда было поймано с ведро рыбы, мы немножко поспали, а в четвертом часу утра, заметив, что вода вот-вот выйдет из берегов, опять принялись за работу. Обошли мысок, отец говорит:

- Ступай, Фролка, к огню, повесь там на сучок одежонку, а то, гляди, подтопит. Да рыбу заодно вытряси в мешок, а я спущусь пониже. Только быстрей беги, одна нога здесь, другая там.

То, что отец велел, я сделал. Возвращаюсь к нему бегом по тропе, а он меня увидел, щуку за жабры поднял, кричит:

- Смотри, какую изловил!

Мне до него шагов пятнадцать добежать оставалось. Куст только обогнуть черемуховый. Ухватился я за нависшую ветвь - мешала она - и рванул напрямую. И тут... Даже подумать ничего не успел. Повис я. Провалилась земля подо мной и ухнула куда-то, как бы в пропасть. Уцепился я за ветвь другой рукой, стал, опираясь коленями на глинистую стенку, подтягиваться, но вижу - бесполезное дело. Руками-то я перебираю, а вверх - ни на вершок. Больше куст к себе подтягиваю. Гнется он все ниже, ниже, того и гляди с корнем вырвется. А тут под ногами разверзлось, ухнуло и сырой стылостью обдало.

Глянул я вниз и еще крепче вцепился в черемушину. Из узкой горловины, куда только что скатывалась осыпавшаяся земля, пыхтя в булькая, лопаясь пузырями и завихряясь, к моим ногам начала подниматься мутная вода.

Вот тут-то моего мужества и не хватило. Заорал я благим матом:

- Папка! Помоги!

Крикнул и почувствовал, как тело обдало ледяной водой. И мало того, я почувствовал, что меня сначала вроде бы подкинуло, потом, как бы пытаясь свить в жгут, накрыло с головой и так резко и сильно потянуло вниз, что я тут же подумал: "Ну, все. Погиб в воде, как и предсказывала цыганка".

Тону я, проваливаюсь в какую-то прорву, а дыхание все держу. И чувствую - рукам больно стало. И повис я как бы в воздухе. Открываю глаза - точно. Держусь я за ту же самую черемуховую ветку, а отец за другой ее конец пытается меня вытянуть и изо всей мочи кричит:

- Держись, Фролка!..

Очнулся я на горушке, что была повыше нашего бивака, весь мокрый, а в пальцах - жуткая боль. Отец надо мною склонился, смеется в усы, подмигивает:

- Ну как, очухался? Вот и молодец! Да прут-то теперь отпусти, он уже тебе без надобности теперь.

Глянул я - в самом деле держу черемушину. Пальцы от напряжения аж побелели - кое-как разжал их.

Вот уже больше полувека прошло, а та большущая воронка до сих пор существует. И никакое половодье на нее не влияет. И почему она образовалась, точно никто сказать не может. И зовут ее с тех пор чертовым провалищем, потому что она очень глубокая.

Второй рассказ отца

Речка близ нашей деревни небольшая, но каждой весной разливается так, что диву даешься: откуда что берется? И всякий раз в это время в окрестностях по всяким лужам и заливам появлялось множество диких уток, на которых я, когда уже стал взрослым и женился, с удовольствием охотился. И хотя добыча была вполне удачной, почему-то каждую весну жалел, что не имею лодки. Тогда-то, имея лодку, думал я, накормлю утятиной всю родню. И вот в последнюю зиму я наконец-то смастерил себе хорошую лодку. А накануне того утра, как впервые выехать на охоту, вижу сон: надо вроде бы мне переплыть Ангару, и я изо всех сил, преодолевая сумасшедшее течение, гребу к противоположному берегу. Но лодку сносит течение в еще более бурный проток, который мне, я это отчетливо вижу, не переплыть - так высоки в нем волны и так глубоки завихряющиеся воронки. И я тогда жмусь к обложенному булыжником крутому правому берегу и мчусь подле него с такой скоростью, что, если лодка перевернется, я тут же пойду ко дну. И вот я, можно сказать, уже в предчувствии смерти, перед очередным водоворотом перестаю грести и отдаюсь во власть стихии. И течение подхватывает мою легкую посудинку и швыряет на вдруг понизившийся берег. Я и чувствую, как лодка шаркает днищем о землю и останавливается.

Когда пробудился от сна, пришлось искать капли от сердца, так расходилось оно. А вскоре успокоил себя. Распустил, дескать, нервы накануне охоты! Да у нас и мест-то таких широких нет. И ерунда все это. Сон есть сон.

Я не буду рассказывать, как в то утро охотился. Одно скажу: лодку мою утки замечали издали и улетали или уплывали по течению туда, где разлившаяся речка теряла свое русло в зарослях тальника и черемушника. Но одну утку я все-таки подстрелил и в азарте кинулся за ней к тем самым зарослям. И вот тут-то, когда моя лодка оказалась среди кустов, я почувствовал, что попал в довольно крутой слив. Лодку подхватило течением и, швыряя от куста к кусту, ударяя о подводные корни, поволокло в сторону недалекого и густого ельника. И я ничего не мог поделать с ней. Она не слушалась весла, а когда я попробовал ухватиться за куст черемушника, ее так рвануло, что я тут же разжал пальцы. Через несколько минут меня занесло в такую волнопляску, что я испугался. Думал я, поставит лодку поперек течения, навалит на куст и - поминай как звали! И я бью веслом то справа, то слева, увертываюсь от боковых ударов и чувствую, что изнемогаю. И именно в тот момент, когда я уже начал от отчаяния терять над собой контроль, когда начало даже меркнуть сознание, лодку все же поставило поперек течения и швырнуло боком в прогал между двух развесистых кустов. Я в страхе закрыл глаза: "Все! Прощай, белый свет!" Но вдруг доходит до меня, что лодка шаркает днищем об землю. Открыл глаза и вижу: выбросило лодку за кромку берегового обреза на чистую лужайку и стало медленно разворачивать туда, куда текла уже не беснующаяся вода.

Я едва одумался от пережитого и перечувствованного. Вышел из лодки, довел ее по мелководью до суши, привязал к невысокой елочке, а сам, взяв ружье, словно на ватных ногах вернулся домой и лег в постель.

Пережитый страх перед лицом смерти, который подступал дважды почти в одинаковых условиях - во сне и наяву, - отнял у меня все силы. После этого случая я забыл про охоту, стал бояться воды. И я бы дорого заплатил тому человеку, который бы разъяснил мне, как могла неграмотная цыганка, глядя на меня, грудного, верно предсказать, чего мне всю жизнь следует остерегаться? И хотя из двух чрезвычайных случаев я вышел невредимым, но не ждет ли меня третье, уже роковое испытание, связанное с водой?

Мой отец, Фрол Герасимович, в 1941 году вернулся домой по ранению, но прожил недолго и был похоронен на деревенском кладбище, которое после 1950 года залила вода Братского моря.

КОЛДУН

Шла война, мы, пацаны, боронили колхозное поле. Моя лошадь идет впереди, а Кешки Астапова - сзади. Но поля у нас, в таежной зоне, сами знаете какие. Это сейчас все тракторами повыкорчевали, а тогда - пень на пеньке, корень на корне. У меня даже спина устала нагибаться да отцеплять борону. И тут Кешка мне говорит:

- Давай я впереди пойду, а то из-за частых остановок мы и норму сегодня не выполним.

Мы поменялись местами, и дело впрямь пошло лучше. Вот Кешка ведет коня мимо огромного листвяжного пня, от которого восемь длиннющих корней, как щупальца осьминога, во все стороны раскинулись, а сам все оглядывается на борону. Та идет покачиваясь, переваливаясь на неровностях пахоты и проходит благополучно. Я обхожу этот же пень с правой стороны - и тут же остановка. Кешка смеется:

- А вот если бы я посмотрел на твою борону, она бы не зацепилась.

- Не трепись!

Мы заспорили. И тогда товарищ развернул своего коня и проехал по моему следу, как по гладкому столу. Моя же борона вцепилась в какой-то отросток аж тремя зубцами.

Короче, подзадержались мы подле того пенька, раз по пять проехали по одному и тому же месту, причем он - чисто, а я...

Этот пример вроде бы пустяк. Можно сказать, ну просто везло ему, но вот еще несколько примеров.

Валили мы с ним сосну. И хотя подпил был сделан по всем правилам, она своей вершиной вдруг направилась на густую ель, что стояла в восьми шагах и снять ее с которой было бы невозможно... Я с ужасом смотрю, что сейчас погибнет напрасно затраченный нами труд, и слышу вроде как накалившийся вдруг голос:

- Но, но! Не вздумай на ель навалиться!

И сосна послушалась. Она дрогнула кроной, повернулась на пеньке каким-то немыслимым образом и, крутнувшись, упала рядом с елью.

- Ну то-то! - сказал радостно Кешка и победно поставил ногу на поверженное дерево.

Где-то в сороковом году Кешка закончил курсы трактористов и на новеньком тракторе прикатил из МТС в свой колхоз. Но бригадиру колхоза вдруг захотелось посадить на этот трактор своего сынка, который закончил курсы раньше. Ну, вы сами знаете, как рядовому трактористу спорить с дуроломом-бригадиром. Плюнул Кешка, заглушил мотор, спрыгнул на землю, похлопал рукой по капоту да и говорит:

- Не слушайся, миляга, никого, кроме меня.

И что вы думаете? Сколько бригадир со своим сыном ни бились, пытаясь завести двигатель, три дня вроде бы провозились, но так и не завели. Махнули рукой, вернули Кешке. Тот подошел к своему работяге, крутнул всего только один раз заводную ручку, и трактор тут же заработал. И тогда сын бригадира первым - прыг на сиденье. Обдурили, дескать, дурака. Но не тут-то было. Мотор заглох. И только еще через день, пока кто-то не сказал бригадиру, что с Кешкой бесполезно спорить, тот получил назад своего "железного коня".

Следующий рассказ мне передал Виктор Шипицын, наш же односельчанин.

- Пилили мы с Кешкой в лесу дрова, на зиму готовили, а я при нем и врезал топором по ноге. Ударил носком между сухожилием и веной. Сантиметров около пяти рана была. Он быстро сдернул с меня сапог, портянку, перевязал рану сорванной с себя нательной рубахой и быстрее запряг коня... Когда я едва забрался в телегу, он и говорит:

- Не дрейфь! Кровь не пойдет, и никакого заражения не будет. Я так сказал.

И он погнал коня. Я еду и чувствую, как меня всего морозить и трясти начинает. И голова закружилась, и побледнел, видно, я. А он заметил это и опять таким это командирским голосом:

- Возьми нервы в руки. Ничего у тебя не болит. И ноге совсем не больно.

И верно. До больницы я уже доехал спокойно. А когда хирург усадил меня да сдернул с ноги повязку, я смотрю, а на рубашке лишь одно розовое пятнышко. Хирург говорит:

- Вы что мне голову морочите? Зачем с царапиной в такую даль мчались? Смазали бы дома йодом - и все. - И ткнул при этом пальцем подле той царапины. И она, рана-то, тут же открылась и кровь хлынула...

А этот случай произошел опять-таки на моих глазах уже где-то в начале семидесятых годов, когда после долгих лет разлуки мы с Кешкой опять встретились. Приехал он ко мне в Красноярск, а жил я тогда в Николаевке, ну и поставил машину на склоне дороги напротив моих окон. Я увидел его, вышел за ворота, а тут из-за спины у Кешки, теперь уже Иннокентия Васильевича, мальчишеский крик:

- Дяденька, ваша машина покатилась!

Иннокентий Васильевич тут же обернулся, тихонько выругался и сказал, глядя в сторону своего грузовичка:

- Прямо, прямо, через мостик!

Машина перекатилась через мостик по Заливному переулку и направилась на угол стоявшего напротив дома.

- Левее! - уже крикнул Иннокентий. - Еще левее! Теперь тормози.

Машина отвернула от угла дома, прокатилась еще шагов двадцать и остановилась почти у железнодорожной линии.

- У тебя сын, что ли, в кабине? - спросил я.

- Никого там нет, - не смущаясь ответил он.

- А кому ты подавал команды?

- Машине.

Я ошалело захлопал глазами и первым вошел в калитку ворот.

Позднее, уже в доме, он пояснил:

- Машине иногда хочется в одиночку порезвиться. Вдруг снимется с ручника и - поехала. Вот и слежу, чтобы сдуру в кювет или под мост не съехала.

- И команды выполняет?

- Не всегда. Иногда упрямится. Давеча она по-хорошему была настроена.

Давеча - это было здорово. Если бы не видел своими глазами, не поверил бы, но тут мне вспомнилась наша жизнь в колхозе во время войны, вспомнились разные случаи из его жизни - и все встало на место. Колдун - он и есть колдун.

Владимир Пентюхов. Провидческие сны

Здесь представлено собрание писем читателей, пожелавших рассказать о необычных, вещих снах, запомнившихся потому, что за ними последовали драматические события, резко изменившие судьбу.

ПОСЛАНИЕ ИЗ БУДУЩЕГО

Как-то в июле я зашел в гости к красноярской ведунье Валентине Николаевне Зыковой. Узнав, что я собираюсь провести отпуск в археологической экспедиции, моя собеседница рассказала сон, который привиделся ей еще до знакомства со мной:

"Я стою меж высоких холмов, поросших травой. Где-то рядом звучно плещется море. Неподалеку от меня группа молодых людей в купальных костюмах, с лопатами. Подхожу к ним и понимаю, что это археологи. Передо мной прямоугольная плита бело-серого цвета. Вдруг она отходит в сторону, и я вижу черноту. Вхожу в нее и оказываюсь в склепе. Стоят гробы. Рядом кувшин с золотом и серебряные сережки. Надеваю сережки, выхожу на улицу и бреду к морю. Какой-то бородатый археолог кричит мне: "Остановитесь, вы взяли государственное имущество!" Все расступились, и я пошла дальше".

Описанная Валентиной Николаевной местность совпадала с той, которая была в районе экспедиции. Мы с ней решили провести отпуск вместе.

В.Н.Зыкова смогла выехать в экспедицию лишь в середине августа. Поэтому 25 июля я ступил на землю античного города Фанагория, что на берегу Таманского залива, без нее. В тот же день я рассказал сон участникам экспедиции. Мне не особенно поверили, но буквально на следующий день был найден кувшин. Через некоторое время в том же погребении обнаружились золотые украшения.

Спустя несколько дней лопаты археологов наткнулись на пустоту. Нам открылся склеп. Он не имел каменного свода, но, несмотря на это, не обрушился под прессом времени и трехметрового слоя земли. Верхняя его часть была в виде купола. На стенах сохранилась копоть от факелов или светильников. Вход в склеп охраняла беломраморная плита со сценами античной жизни на барельефе.

В подземной погребальнице в почти полностью разрушившихся от времени кипарисовых гробах покоились четыре обитателя древней Фанагории. Золотые украшения были положены им в могилы. Сотрудник Института археологии АН СССР, начальник и "главный могильщик" экспедиции Татьяна Георгиевна Шавырина считает, что в склепе имелось раньше пять покойников. Могила пятого была разграблена, осталась только золотая сережка, правда, одна. По ее оценке, захоронения были сделаны приблизительно в начале нашей эры.

Вскоре в нашем лагере появился бородатый археолог, раньше обычно руководивший другой экспедицией.

Реальность моего рассказа могут подтвердить участники экспедиции, в том числе красноярцы: историки-профессионалы, но археологи-любители Александр Макаров, Олег Марков, Олег Алексеев. Они непосредственно работали на склепе.

Владимир ПАНТЕЛЕЕВ,

старший преподаватель кафедры

философии и истории КИЦМа

ПРИЗРАКИ ВОЙНЫ

Хочу рассказать о сне, который увидела в ночь на 22 июня 1941 года. Тогда мне было 16 лет. Мы, девчонки, с утра до вечера пропадали на Волге. И сон был как будто об этом. Вижу чистый, золотой, как солнышко, песок, теплую воду, синее небо с большими белыми облаками. И вдруг с неба раздается страшный гул. Мы с подругами смотрим в ту сторону: из-под облаков, низко над землей, вылетают страшные тупоносые, совершенно черные самолеты без опознавательных знаков. Мы бросаемся по берегу врассыпную. Я оглядываюсь и вижу, что следом за нами идут такие же черные, в касках и в большущих сапогах, солдаты с толстыми карабинами. Все это выглядело так зловеще среди ярких красок сна. Кто-то крикнул, что надо спасаться в птичьих норах, которых много было нарыто в обрыве над рекой. Мы все кинулись туда... Сон сбылся до обеда.

Л.ШЕМУКЛЕР

г.Красноярск

ТРИ ВЕСТНИЦЫ

Мне 54-й год. И приблизительно с десяти лет я время от времени вижу один и тот же сон. Ко мне во сне приходят три девушки: нарядные, изящные, с распущенными волосами, схваченными ленточками. Они звонят или стучат в дверь. Каждая из них обычно приходит без спутниц, одна. Но я научилась отличать их друг от друга.

Так вот, после их визита в реальной жизни обязательно случается что-нибудь важное. Если предвестие печальное, на головах у девушек - черная лента. Радость - лента светлая.

Все бы ничего. Но самое удивительное в том, что позже в одной из девушек я узнала свою старшую дочь, в другой - младшую. А в третьей уже явственно просматриваются черты моей семилетней внучки.

Не так давно девушки в первый и, слава Богу, пока - единственный раз явились ко мне все три вместе с черными лентами в волосах. А позже я узнала, что примерно в это же время в Алма-Ате скончался мой близкий родственник.

И еще один мой сон часто бывает вещим. Случается, вижу подземелье, земля под ногами человека раскачивается, а он на ней пытается удержаться. Если ему это удается, в реальной жизни он переносит тяжелую болезнь. Если нет - человек умирает.

Л.ЛАДОВИЧ

г.Красноярск

БАБУШКИН СОН

Это сон моей покойной бабушки. Она рассказывала его мне, когда я еще была ребенком. Но он крепко запал мне в память. Передаю его вам.

"В нашей деревне девки любили гадать о женихах на Рождество. Но я своего выбрала не через гаданье, а во сне. Снится, что мы с мамой вяжем в поле рожь, и подходит ко мне незнакомый парень. Чумазый такой, в длинном кожаном фартуке. Говорит тихим голосом: "Теперь давай с тобой один сноп на двоих вязать". А я отвечаю: "Где это ты так вымазался? Давай я тебе водички солью, да и фартук свой сними, жарко ведь". А он смеется: "Я всегда чумазый и к жаре привыкший".

И вот лью ему воду на руки, а она оборачивается кровью. Смотрю кругом - нет уже ни людей, ни поля, и места совсем чужие. Дома горят огромные, выше нашей церкви. А парень этот из огня протягивает мне бумагу какую-то и говорит все также негромко: "Возьми, Мотя, сохрани. Посмотришь - меня вспомнишь..." От себя могу добавить, что мой дедушка Тихон Андреевич Степашкин был кузнецом. А на похоронке, которую бабушка сохранила до самой смерти, было написано: "Сгорел в танке. Похоронен под г.Варшава"".

С.БЛИЗНЮК

г.Красноярск

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ ВО СНЕ

В 1989 году по Красноярску поползли слухи, будто 24 мая случится сильное землетрясение, разрушится плотина, и енисейская волна смоет большую часть города. Многие красноярцы старались на это время уехать из краевою центра. И вот тогда я решила загадать сон, быть этому несчастью в городе или нет.

Снится, что стоит наш многоэтажный дом, а за ним обрушивается земля. Но дом после обвала стоит крепко, только чуть-чуть как будто поколебавшись. Вижу также, что семья наша вся в сборе и все мы живы и здоровы.

Просыпаюсь и думаю, что никакого землетрясения у нас в городе не будет, но отголосок другой беды почувствуем. И верно. 24 мая ничего не случилось.

Но вспомните, в июне на Зайсане произошло большое землетрясение. Его волна дошла до Барнаула, Новосибирска, Кемерова и Красноярска и других городов. Наш дом слегка шатался, качались люстры, мы ради безопасности выходили на улицу.

Н.ОСТАПЕНКО

г.Красноярск

ГОРЬКАЯ РЕКА

Мне 73 года. Вот сон, который я видел в 1928 году, когда был еще мальчишкой и спал в родительской избе на полатях.

Снится мне, что вижу горы, очень красивые, которые действительно есть в нашем селе. Будто бы вхожу я в ту гору, которая называется Степанов Мыс. В горе я нахожу бочки, набитые мхом. Я раскапываю мох и нахожу под ним наганы. Я взял один наган и пошел с ним. Скоро путь мне преградила река, широкая и такая степенная течением. Я вошел в нее и перешел невредимым. А потом долго ходил по той стороне реки.

Когда я проснулся, то увидел с полатей, что в гостях у нас сидит соседка - бабушка Варвара Алексеевна. Она уже тогда такая старенькая была, что ходила согнувшись. Вот рассказал я ей и маме этот сон, а Варвара Алексеевна тут же возьми и разгадай его. Она сказала мне тогда, что, когда мне будет 20 лет, случится большая война. Много погибнет народу, и таких, как я, много. И у нас, помимо прочего, будет еще и внутренний враг, который сгубит много людей. Но мне будто будет легче, чем другим. Я вернусь домой, хоть и буду перед тем долго служить и потеряю всех родных.

И правда, я перешел реку. Вернулся с войны домой, теперь инвалид второй группы.

И.П.

г.Красноярск

ПОЛЕТЫ В ХРАМЕ

В 1945 году я жила в Кемерове, и квартиру мы снимали вместе с однокашницей - вместе окончили техникум и теперь работали в горфинотделе. И вот в конце 1945 года мне снится, будто бы вместе с этой девушкой мы попали в здание, очень похожее на храм, только без окон. Идет молебен, звучит музыка. Но мы чувствуем, что нам срочно надо выйти оттуда. А как это сделать, если в храме только одно махонькое окно, шириной с бревно? Мы понимаем, надо подлететь и попытаться выпрыгнуть. Представьте, мне это удается. На воле я подождала-подождала подругу, но она так и не вылетела.

Когда рассказала этот сон квартирной хозяйке, та сказала, что с моей подругой случится что-то плохое. И точно, на той же неделе Л. арестовали. Она стала жертвой чужих злоупотреблений и попала в заключение на три года.

П.ЛУКАШЕВСКАЯ

г.Красноярск

ОПАСНОЕ ОБЪЯТИЕ

Я появилась на свет благодаря сну моей матери. Вот как предысторию сна и сам сон рассказывала моя мама. В 1970 году, когда у мамы уже было двое детей, она почувствовала, что беременна. Было это во время дальней поездки, и на аборт она решилась только после возвращения домой. И вот в ночь перед тем, как ей идти на операцию, маме снится сон. Идет она за водой. Ведра пустые. Вдруг чувствует, что сзади кто-то взял ее за голову и не дает обернуться. Она слышит, что с ней во сне разговаривает ее мама, то есть моя бабушка. Тогда, в 1970-м, бабушки уже не было на свете. Вот и говорит покойная бабушка моей маме: "Ну что же ты так долго? Мы все собрались, только тебя ждем. Иди сходи и придешь".

Голос был бабушкин, привычка сжимать руками голову - тоже. Но как-то через силу мама повернула голову и увидела ноги сзади стоящего. Они были очень волосатые. "Никогда, - потом говорила мама, - у моей бабушки не было таких густых черных волос на ногах. Это были не ее ноги".

Мама вырвалась и побежала. Запнулась и... проснулась. После этого она разбудила отца и заявила, что у них будет третий ребенок. Этим ребенком стала я.

Позже мама рассказала, как она расценила сон. Мол, слова "сходи и придешь" означали: что сходит она на операцию и попадет к ним, к покойным, которые все уже собрались. И решила мама, что лучше воспитывать троих, чем двоих оставить сиротами.