Чтение 13–й страницы книги ~Самоубийство~

-- Пожалуй... Да ведь Вы в пансионе?

-- Готов для вас пожертвовать пятью франками. Хотя они говорили тихо,
на них с неудовольствием оглядывались соседи. Джамбул приложил палец к губе
и скользнул к выходу. "Очень он милый. И остроумный", -- подумала Люда. Она
стала внимательно слушать.

Бельгийская полиция чинила всякие затруднения съезду и даже, как писал
не очень ясно один из видных социал-демократов, "приняла свои меры". Скоро
было решено перенести съезд в Лондон, несмотря на лишние расходы и на потерю
времени. Это еще усилило общую нервность и раздражение. Отправились из
Бельгии в Англию не все вместе; да и бывшие на одном пароходе избегали
разговоров друг с другом или старались не говорить о партийных делах.

В Лондоне, напротив, полиция делегатам не препятствовала, лишь
приставила к помещению городового на случай, если бы был нарушен порядок.
Впрочем, он на улице не нарушался. Только мальчишки с радостными 65 криками
ходили по пятам за особенно живописными "проклятыми иностранцами".

Съезд длился долго и прошел очень бурно. Социал-демократы разделились
на две фракции. Одни назвались "большевистами", другие "меньшевистами"
(несколько позднее стали говорить о "большевиках" и "меньшевиках"). Но и
революционерам в России эти обозначения были вначале не совсем ясны, тем
более, что участники съезда, которые, с Лениным во главе, получили
большинство голосов по важному вопросу о редакции "Искры", остались в
меньшинстве по столь же важному делу об уставе. Вдобавок, соотношение сил,
то есть голосов, скоро после съезда изменилось. Предпочитали говорить о
ленинцах и мартовцах. Очень многие всю ответственность за раскол возлагали
на Ленина. "На втором съезде российской социаль-демократии этот человек со
свойственными ему энергией и талантом, сыграл роль партийного
дезорганизатора", -- писал вскоре после того Троцкий.

Протоколы Второго съезда были опубликованы в Женеве. Вероятно, они были
очень смягчены. Одну речь Ленина авторы сочли возможным воспроизвести лишь с
некоторым сокращением. Во всяком случае, того, что обычно называется
"атмосферой", протоколы не передают, да это и не входило в задачу авторов.
Правда, в скобках иногда отмечались: "всеобщее движение", "протесты" и даже
"угрожающие крики". На одном из заседаний сам Ленин попросил секретаря
занести в протокол, сколько раз его речь прерывали. Другой делегат просил
отметить, что "товарищ Мартов улыбался". На 27-ом заседании съезд покинули
бундовцы, на 28-ом -- акимовцы. Страсти всЈ раскалялись. "Они" (меньшевики)
всЈ еще руководятся больше всего тем, как оскорбительно то-то и то-то на
съезде вышло, до чего бешено держал себя Ленин. "Было дело, слов нет", --
говорил в частном письме Ленин тремя месяцами позднее.

Он выступал с речами, заявлениями, оговорками, поправками сто тридцать
раз. По некоторым вопросам терпел поражения, и от этого его бешенство еще
усиливалось. Но главная цель была достигнута: для 66 устройства революции
создалась его фракция, которая должна была со временем превратиться в его
партию.

Никто на западе на это событие не обратил ни малейшего внимания: оно
было газетам совершенно не интересно. Вследствие стечения бесчисленных
случайностей событие стало историческим -- в гораздо большей степени, чем
всЈ то, о чем тогда писали газеты. Могло и не стать. Разумеется, и сам Ленин
не предвидел всех неисчислимых последствий своего дела. Как ни странно, был
как будто немного смущен партийным расколом. Другие предвидели очень мало;
некоторые прямо говорили, что ничего не понимают в причинах раскола, и
переживали его как душевную драму: разочаровались в Ленине, скорбели о
партии.

Люда не пропустила ни одного заседания. Вначале не всЈ понимала, потом
освоилась и волновалась с каждым днем больше. Страстно апплодировала Ленину,
восхищалась его ораторским талантом. Действительно, он был настоящим
оратором: достигал речами своей цели. Троцкий ей не понравился, хотя она
"восклицания" вообще любила. При его столкновении с Либером Джамбул,
сидевший рядом с ней, шепнул: "Сцепились нервные евреи."

Джамбул, к ее огорчению, бывал в Брюсселе на заседаниях не часто.
Говорил о съезде попрежнему иронически, да и действительно часто недоумевал:

-- Главный бой ожидается об уставе. Ради Бога объясните, если
понимаете, в чем я впрочем сомневаюсь: не всЈ ли равно, будет ли там "личное
участие" или "личное содействие", зачем они только по пустому ссорятся? --
спрашивал он Люду.

-- Неужели Вы не видите? Это имеет огромное значение, -- отвечала она,
хотя и сама не совсем понимала, почему этот вопрос так важен. -- Но еще
важнее то, чтобы Ильич ужился с Плехановым.

-- Пусть их обоих называют "великими государями", как царя Алексея
Михайловича и патриарха Никона. Впрочем, те отчасти именно из-за этого
рассорились... Обожаю историю, особенно русскую и восточную. 67

-- История интересна только в освещении экономического материализма. Да
вы верно ее не знаете, Джамбул.

-- Плохо. Но зато больше ничего не знаю, как, впрочем, и вы.

Разговор с Джамбулом, часто по форме грубоватый, развлекал Люду и
нравился ей. Без него на съезде было бы скучно, тем более, что ни с кем
другим из участников съезда она близко не познакомилась.

Люда условилась с Джамбулом ехать в Англию вместе. На пароходе они
сидели рядом на палубе. Немного боялась, что заболеет, но море было
совершенно спокойно.

-- ...Вот видите, и Вы решили пробыть на съезде до конца. Я ни минуты в
этом и не сомневалась, -- сказала Люда.

-- Еду больше для того, чтобы увидеть Англию. Давно хотел.

-- Неправда, не только для этого. Что вы вообще делали бы в жизни, если
б не занимались революционной деятельностью?

-- А правда, что я тогда делал бы? -- спросил он простодушно, точно
впервые задавая себе этот вопрос. -- Но какая же на Вашем Съезде
революционная деятельность?

-- То есть, как "какая"! Самая настоящая.

-- Даже не похоже, -- сказал он, засмеявшись. -- Один Ленин настоящий
человек. А все остальные -- Деларю.

-- Что за Деларю?

-- Разве вы не помните? Это запрещенная баллада Алексея Толстого.
Ужасно смешно. Вот вчера напали и слева и справа на того бедного бундиста, а
он только приятно улыбался на обе стороны. Совсем Деларю:

"Тут в левый бок ему кинжал ужасный

Злодей вогнал,

А Деларю сказал: "Какой прекрасный

У вас кинжал!"

Тогда злодей, к нему зашедши справа,

Его пронзил. 68

А Деларю с улыбкою лукавой

Лишь погрозил.

Истыкал тут злодей ему, пронзая,

Все телеса,

А Деларю: "Прошу на чашку чая

К нам в три часа"...

Он читал забавно, с выразительной комической мимикой. Люда смеялась.

-- Баллада остроумная, но при чем тут Съезд? Сами же вы говорили, что
мы на Съезде слишком много ругаем друг друга.

-- Да дело не в Ваших отношениях друг с другом. Но Вы и правительство
приглашаете на чашку чаю в три часа. И вот, поверьте мне, это скоро
кончится. На Кавказе уж наверное скоро не останется ни одного Деларю. --
Лицо у него стало вдруг очень серьезным. -- Пойдет совсем другая игра.
Надеюсь, и у вас в России тоже.

-- Какая же?

-- Много будете знать, скоро состаритесь. Вот с Лениным я поговорю,
если будет случай.

-- А мне не скажете? -- обиженно спросила она.

-- Не скажу. Это не бабьего ума дело.

-- Грубиян! Где Вас учили? И какой Вы социал-демократ, если Вы против
"баб"!

-- Напротив, я в высшей степени за баб. И даже за их равноправие. Но
против их участия в революции. У нас на Кавказе революционерок очень мало.

-- Кавказ отсталая страна. А если же Вы хотите поговорить с Ильичем
наедине, то он верно назначит Вам свидание только после окончания съезда.
Теперь у него более важные дела.

-- Сколько же надо будет ждать до окончания этого несчастного съезда?
По моему, они перестанут здороваться уже через неделю, а недели через
две-три произойдет раскол.

-- Типун вам на язык! Подождем -- увидим. Пока можете осматривать
Лондон. Найдете и здесь разные Гюдюли, -- сказала Люда. Он поморщился.

В Лондоне он стал бывать на заседаниях чаще. Страсти разгорались. Это
его веселило. Ему нравилось 69 бешенство Ленина в спорах, то, что у него
лицо часто искажалось яростью: он точно готов был своими руками задушить
противника. Но окружавшие Ленина, всегда голосовавшие с ним, люди,
показались Джамбулу ничтожными. "Только с ним и можно здесь разговаривать о
деле".

Накануне закрытия съезда он пригласил Люду во французский ресторан. Она
приняла приглашенье с радостью. "Жаль, что он не серьезный человек, а то я,
чего доброго, в него влюбилась бы. Куда же он дел тех своих двух дам?"

Они много выпили и еще повеселели.

-- Я "склонен к чувственному наслаждению пьянства", -- как говорит
кто-то у Пушкина. Мне случалось выпивать за вечер три, а то и четыре бутылки