церковными".
путешественник-иностранец, пораженный великолепием храма.
перетекающих друг в друга архитектурных объемов - все это поражало и
действовало на душу средневекового человека, по точному определению Карла
Маркса, "как нечто материальное".
безмерно славу Киева, в котором было в период расцвета 400 церквей!
половине XI - начале XII века идет интенсивная застройка восточной части
"города Ярослава" - Михайловской горы. Расположенный здесь Михайловский
монастырь был окружен земляными укреплениями. Эта часть Киева получила
название "города Святополка".
пространство и не знала себе равных во всей Европе. Жили здесь самые
богатые киевляне - князь с ближними дружинниками, духовенство, бояре,
купцы. "Гора" со всех сторон была окружена посадами, крупнейшим из них был
знаменитый Подол, где обитали ремесленники да мелкий торговый люд. На
Подоле находилось торговище - самая древняя и большая торговая площадь
Киева. А всего в городе насчитывалось 8 рынков - таков был размах торговли
в древнерусской столице.
охранять подступы к столице понуждала суровая внешняя опасность.
практически во всех русских городах. Растущее величие Руси явственно
проглядывает и в могучей Софии Новгородской, построенной в северном
Господине-городе сыном Ярослава Мудрого Владимиром. Она словно стала
образом растущего Новгорода - могучая, увенчанная шлемовидными куполами,
белая, как северный снег, сложная и просторная, как необозримая
Новгородская земля...
(еще за год до Софии Киевской!) Ярославовым братом-соперником Мстиславом
собор Спаса. Купола его, устремляясь ввысь с могучего и устойчивого
основания, олицетворяли силу поднимающейся Черниговской земли.
полвека, приостановленное непрерывными распрями правителей. Оно оживает
только во второй половине столетия в белокаменном зодчестве
Владимиро-Суздальской Руси. В этих краях, где только-только возникла завязь
будущего централизованного государства, в суздальских, владимирских,
переяславских храмах-богатырях получает новую жизнь древняя традиция.
принадлежность и приверженность к ней. Строгие, увенчанные, как правило,
одним куполом-шеломом, они стоят на высоких местах, как чуткие недремлющие
стражи родной земли. Видимые отовсюду храмы как бы все время напоминали о
себе человеку, не давая ему забыть о церкви, о боге.
крепостные бойницы... Пройдет полвека, и во многих местах они действительно
станут последними оплотами в ожесточенной битве с татаро-монгольскими
завоевателями. Так будет в Киеве, Владимире, Рязани и во многих других
местах.
захолустного угла распавшейся киевской державы в семью независимых и
сильных, соперничающих со всеми другими землями княжеств. И, принимая от
Киева эстафету общерусского первенства, новый стольный град Владимир не мог
не украситься величественными соборами, о которых во всех землях говорили
бы целые века.
Встав на береговой круче в центре города, он словно воцарился над округой,
подобно тому как владимирский князь властвовал теперь над многими землями -
даже великий Киев склонил перед ним гордую древнюю голову. В новый собор,
щедро украшенный золотом, серебром, "многоразличными иконами, дорогим
каменьем без числа и сосудами церковными", поместили главную русскую
святыню - икону Владимирской богоматери, некогда привезенную на Русь из
Византии. Окруженная церковным великолепием богоматерь, как тогда верили,
охраняла и берегла княжество.
еще один собор - Дмитриевский. Он был воздвигнут всего за 4 года.
Царственная внешность белокаменной громады, сплошь изукрашенной
фантастической скульптурной резьбой по камню, никого не могла и до сих пор
не может оставить равнодушным.
года Владимирского княжества, правитель которого мог "Волгу веслами
расплескать и Дон шеломами вычерпать". А вознесенный ввысь круглый барабан
главы собора, увенчанный шлемовидным куполом, явственно говорил каждому,
кто бросал взгляд на храм, о единовластии, столь необходимом Руси перед
лицом многочисленных врагов.
задумывали строительство, то сначала намеревались пригласить мастеров "из
немец". Но скоро отказались от этой мысли, зная тяжеловесность многих
западных соборов, их несоответствие русским представлениям о красоте.
не из плоского темного кирпича-плинфы, как в Киеве или Царьграде, а из
неповторимо-белого камня, кубы которого с изумительной точностью пригоняли
один к другому. Потому и получился храм невиданно красивым.
могучих плечах, были покрыты искусной резьбой, мерцающей издалека, словно
богатая парчовая одежда. Резала камень большая артель в 40 человек. Были
среди камнерезов, как угадывается по манере и технике работы, несколько
греков и болгар, но большинство составляли русские мастера, ибо во многих
скульптурах, каменных узорах, изображениях зверей и птиц проглядывают
многовековые традиции русского прикладного искусства, не имеющие подобий в
других странах.
когда воздвигали Дмитриевский собор. Но и византийские, и
западно-европейские влияния, хотя и угадываются подчас в его линиях и
объемах, были переплавлены мастерами в самобытное русское зодчество.
соперничающих в величавом мужестве и высказывающих своей архитектурой
редкую силу и уверенность, была построена на излучине реки Нерли церковь
Покрова.
сына, чтобы утешиться в своей печали.
конце XVI 11 века игумен соседнего Боголюбова монастыря добился у
владимирского епископа разрешения на... разрушение малодоходной церкви. Из
ее кирпича предполагалось быстренько построить собор где-нибудь на бойком
месте - там доход попам будет побольше. К нашему счастью, не сошлись в цене
заказчик и подрядчик: скупость заспорила с алчностью, и дело зашло в тупик.
Храм сохранился!
выразить и слить воедино нежность и печаль, светлую грусть и спокойные
глубокие мысли о человеческом бытии? Можно ли облечь их сдержанным величием
и сказочной невероятной простотой архитектурной формы, легко преодолевающей
тяжесть камня?
собрание лучших человеческих чувств, гениально выраженных великим
архитектором русской древности. Они застыли в его загадочно-простых
пропорциях, но пробуждаются в душе каждого, кто смотрит на устремленные
ввысь летучие -и в то же время спокойные - линии...
или мощного детинца были событиями в жизни княжества, а то и всей Русской
земли. Потому упоминания об этом и попадали на пергаментные страницы
летописей. А то, что было обыденно и привычно, из чего сплеталась канва
каждодневной жизни людей в сотнях городов и тысячах сел, мало интересовало
летописца. Понятна и объяснима запись о закладке "города Ярослава"-какое
событие свершилось! Но кому придет в голову подробно описывать на дорогом
пергаменте долговечными чернилами устройство дома, в котором живет простой
горожанин или сельский смерд? Кривые улицы городов были тесно уставлены
тысячами таких жилищ - какой же интерес сообщать о них читателю, который
сам ежедневно видел их? Лишь иногда мелькнет в летописи упоминание о "избе"
или "истобке", в которой томился герой какого-нибудь рассказа или
свершилось черное злодеяние, но объяснять ее устройство и в голову не
приходило: кто ж этого не знает?
человека, исчезло, истлело, сменилось новыми формами и... стало тайной!
Открывать ее пришлось долгой упорной работой многих ученых - археологов,
этнографов, историков архитектуры...
тот, кто был побогаче, - хитрый торговец или мелкий феодал, княжий слуга
или поп-грамотей? Как выглядел древний дом? Как он строился и менялся со
временем? Теперь благодаря усилиям ученых многое стало известным.
государства главным видом жилища была полуземлянка. Строить ее начинали с
того, что рыли большую квадратную яму-котлован глубиной примерно в метр.
Потом вдоль стенок котлована начинали сооружать сруб, или стенки из толстых
плах, укрепленных врытыми в землю столбами. Сруб возвышался из земли тоже
на метр, а общая высота будущего жилища с надземной и подземной частью
достигала, таким образом, 2-2,5 метра.
Лукьяненко Сергей
Шидловский Дмитрий
Маркеев Олег
Сертаков Виталий
Березин Федор
Глуховский Дмитрий