говорите мне такое.
из которого она поняла только, что чрезвычайно мила его сердцу.
человек. - Вы сами знаете, как там бывает пусто. Никто нас не увидит.
что полчаса спустя, на пути домой, сидя подле отца, бедняжка - вопреки
своему неожиданному и смелому заявлению - трепетала от страха. Отец ничего
не сказал Кэтрин, но ей казалось, что он пристально смотрит на нее из
темноты. Миссис Пенимен тоже молчала. Морис Таунзенд сообщил ей, что
романтическому свиданию подле усыпанного осенними листьями фонтана ее
племянница предпочла прозаическую беседу в обитой ситцем гостиной, - и
миссис Пенимен не уставала удивляться этому странному, почти
противоестественному выбору.
10
территории - среди целомудренных драпировок нью-йоркской гостиной,
обставленной по моде пятидесятилетней давности. Морис обуздал гордыню и
заставил себя перешагнуть порог насмешливого доктора Слоупера; подобное
великодушие, разумеется, придало ему еще большее очарование.
волосы и глядя в высокое узкое зеркало, которое украшало простенок между
окнами и поднималось над полочкой из тонкого белого мрамора, опиравшейся
на золоченые завитушки; на полочке покоилась сложенная пополам доска для
игры в триктрак, имитирующая пару стоящих рядом фолиантов с
зеленовато-золотым тиснением - двухтомное издание "Истории Англии". Мориса
задела враждебность хозяина дома, и он получил известное удовлетворение,
отозвавшись о мистере Слоупере как о бессердечном насмешнике, то есть
наилегчайшим путем излив свое разочарование - разочарование, которое от
самого доктора он постарался скрыть. Читателю, наверное, покажется, что
доктор вовсе не проявлял чрезмерной настороженности, - ведь наши молодые
люди пользовались достаточной свободой. У них установились очень близкие
отношения - Кэтрин, пожалуй, даже попустительствовала молодому человеку,
чего как будто нельзя было ожидать от такой робкой и замкнутой девушки.
Прошло всего несколько дней, а она позволяла ему такое говорить, что сама
себе удивлялась. Морис же предвидел немалые трудности в будущем и спешил
занять позиции. Он помнил, что фортуна благоволит к смельчакам, а если бы
и забыл об этой аксиоме, миссис Пенимен напомнила бы ему. Миссис Пенимен
обожала все драматическое и теперь льстила себя мыслью, что предстоящие
события будут драматическими. Усердие суфлера сочеталось в ней с
нетерпением зрителя, и она уже немало постаралась для того, чтобы поскорее
поднялся занавес. Рассчитывала она и выйти на сцену - в качестве
конфидентки, в качестве хора (*8), прочесть эпилог. Скажем больше:
воображая грандиозные сцены, которым суждено было, конечно, разыграться
между нею и героем драмы, миссис Пенимен порой совершенно забывала о нашей
скромной героине.
вернее, обожает ее. Она, собственно говоря, уже знала об этом: его визиты
были красноречивее всяких слов. Но теперь он поклялся Кэтрин в своей
любви, скрепил клятвы объятием и наградил ее поцелуем. Эти сладостные
доказательства достались Кэтрин несколько раньше, чем она ожидала, и,
разумеется, были приняты как бесценные дары. Пожалуй, можно даже
усомниться в том, что она действительно рассчитывала их получить: Кэтрин
не ждала их, не говорила себе, что настанет день, когда клятвы непременно
прозвучат. Как я уже пытался объяснить, ей не были свойственны ни
требовательность, ни нетерпение - изо дня в день она смиренно принимала
посланное судьбой, и если бы внезапно ее лишили того блаженства, того
странного сочетания страха и надежды, которое давали ей счастливые встречи
с возлюбленным, она не назвала бы себя покинутой, не сочла бы себя
обездоленной. Когда в свой последний визит Морис наградил ее поцелуем
(который должен был служить залогом его преданности), она попросила его
уйти, оставить ее одну, дать ей подумать. Морис послушался, перед уходом
снова поцеловав ее. И все же мыслям Кэтрин недоставало внятности. На устах
ее - и на щеках тоже - долго еще горели его поцелуи, и ощущение это не
помогало, а скорее мешало ей размышлять. Кэтрин хотелось бы яснее осознать
свое положение и понять, что следует ей делать, если отец - как она того
боялась - не одобрит ее выбора. Однако ясно она осознала только, что не
понимает, как можно не одобрить Мориса; тут, наверное, какая-то ошибка,
какая-то тайна, которая скоро разъяснится. Кэтрин на время отложила свои
раздумья и колебания; вообразив себе возможную размолвку с отцом, она
потупила взор и вся поникла, затаив дыхание, отдавшись предчувствиям.
Сердце ее болезненно забилось. Когда Морис поцеловал ее и признался в
любви, сердце у Кэтрин тоже забилось, но сейчас оно трепетало: ей было
страшно. Впрочем, когда молодой человек призвал Кэтрин решиться, обдумать
образ действий, она почувствовала, что он прав, и ответила просто и без
колебаний.
сегодня вечером, а вы приходите завтра.
Обычно это делает мужчина, счастливый влюбленный. Но ваше слово для меня
закон!
удовольствия она даже улыбнулась.
говорить с отцом. Женщины лучше умеют расположить к себе, лучше умеют
убеждать.
- заметил Морис. - Но против вас ведь невозможно устоять.
беседе с моим отцом, вы будете почтительны и кротки.
я постараюсь. Разумеется, я предпочел бы получить вашу руку миром, а не
войной.
трудно. Знаете, что первым делом скажет ваш отец?
охочусь за вашим приданым.
что Морис вновь пустился изъявлять свои нежные чувства.
объясню, что он ошибается. Может, и бывают меркантильные господа, но вы не
такой.
этот пункт самый главный.
пути.
считают, что быть богатым вовсе не так уж плохо. Я сумею убедить его; а
потом мы будем даже рады деньгам.
заключил:
уронить свое достоинство.
человека, а он устремил неподвижный взгляд в окно.
а сейчас мне кажется, я бы и дня не могла прожить без нее.
улыбкой. И мгновение спустя добавил: - Вы тоже должны мне кое-что обещать.
открывала их; теперь она кивнула, по-прежнему не раскрывая глаз.
ваш отец меня отвергнет, даже если он запретит вам этот брак, вы все равно
останетесь мне верны.
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Березин Федор
Афанасьев Роман