о нем расспрашивала. По временам Морис покидал софу, на которой они
расположились, и прохаживался по комнате, а потом возвращался, улыбаясь и
ероша волосы. Он был возбужден (вполне естественно для молодого человека,
только что встретившегося с возлюбленной после долгой разлуки), и Кэтрин
про себя отметила, что никогда еще не видела его в таком волнении.
Наблюдение это почему-то доставило ей удовольствие. Он задавал Кэтрин
вопросы касательно их путешествия, на которые она не всегда умела ответить
- она забыла иные названия и имена и не очень твердо помнила маршрут,
которого придерживался отец. Но сейчас ее вдохновляла вера, что испытания
остались позади, и она была счастлива и не стеснялась несовершенства своей
памяти. Ей теперь казалось, что она может обвенчаться с ним без малейших
угрызений совести и без каких-либо переживаний - кроме самых сладостных,
разумеется. Не дожидаясь вопроса, она сама сказала Морису, что отец не
изменил своего решения - ни на йоту не уступил.
и придется обойтись без него.
привыкла к этой мысли.
решительно ответила Кэтрин.
нынче я возьмусь за дело по-другому. Я поумнел: у меня был целый год на
размышления. Я научился быть дипломатичнее.
люблю терпеть поражение.
Неужели вы не понимаете? Моя репутация, мои отношения с собственными
детьми!.. Если, конечно, у нас будут дети.
контора - разве вы не рассчитываете на успех?
я имел в виду не материальную сторону, а скорее нравственную, - объяснил
Морис. - Так сказать, моральное удовлетворение!
Кэтрин.
отцу, что он не прав. И теперь, стоя во главе процветающего дела, я могу
говорить с ним как равный с равным. У меня великолепный план; позвольте же
мне сразиться с вашим отцом!
держа руки в карманах; не сводя глаз с его сияющего лица, она медленно
поднялась на ноги.
мягком и грустном тоне он впервые услышал твердость. - Не нужно нам больше
его упрашивать, даже просить. Он непреклонен, и наши попытки ни к чему не
приведут. Я знаю это наверное, и я знаю почему.
почувствовала это в Англии перед самым отъездом. В тот вечер - в наш
последний вечер в Европе - он говорил со мной, и я вдруг поняла. Такое
ведь нельзя не почувствовать. Я бы не стала его винить, если б он не дал
мне это так ясно почувствовать. Нет, я его не виню, я просто хочу, чтобы
вы знали. Он не виноват - в своей любви никто не властен. Я ведь тоже не в
силах совладать со своим чувством - он тоже мог бы меня обвинить. Причина
в том, что он все еще любит мою мать... Мы потеряли ее много лет назад.
Она была красива и очень, очень умна. Он постоянно думает о ней? А я на
нее совсем не похожа, мне тетушка сказала. Конечно, это не моя вина; но и
он в этом не виноват. Так получилось. Вот в чем причина - а не просто в
том, что вы ему не нравитесь.
Мне теперь почти все безразлично. Я стала иначе ко всему относиться. И к
отцу тоже... Я от него далека.
Пожалейте меня, Морис, потому что... потому что... - она запнулась, -
потому что я столько для вас сделала.
горячности или волнения; просто пыталась объяснить Морису свое положение.
Но до конца подавить волнение ей не удалось, голос ее задрожал:
далека от него. Это просто убивает меня; нет, убило бы, если б я не любила
вас. Ведь невозможно не почувствовать, что с тобой говорят так, будто...
будто...
говорил со мной в тот вечер накануне отъезда. Всего несколько слов, но мне
и этого было достаточно, и я потом всю дорогу думала о них. И я решилась.
Никогда больше не буду его просить - ни о чем. И не буду ждать от него
никакой поддержки. Теперь это было бы даже противоестественно. Надо, чтобы
мы были очень счастливы вместе и чтобы мы не зависели от того, простит он
нас или нет. И еще... Морис! Вы никогда, никогда не должны презирать меня!
изяществом. Но этим пока и ограничился.
27
касается Лавинии, то поведать ей о своих приключениях или хотя бы
поделиться с ней впечатлениями о дальних странах он не особенно старался,
удовольствовавшись тем, что на память об этом завидном путешествии подарил
ей бархатное платье. Однако предметы менее отдаленные он обсудил с ней
довольно подробно, заверив ее прежде всего, что продолжает выступать в
роли непреклонного отца.
постаралась возместить ему временную утрату Кэтрин, - сказал он. - Я тебя
ни о чем не спрашиваю, так что не трудись отпираться. Я ни за что на свете
не стал бы задавать тебе подобные вопросы и ставить тебя перед
необходимостью... м-м... измышлять на них ответы. Никто тебя не выдал,
никто за тобой не следил. Элизабет мне ничего о тебе не рассказывала;
разве что хвалила тебя за то, что ты хорошо выглядела и пребывала в
прекрасном расположении духа. Я просто изложил тебе плод своих
умозаключений - индукции, как говорят философы. Насколько я понимаю, ты
всегда была склонна предоставлять приют милым страдальцам. Мистер Таунзенд
был в доме частым гостем; на это указывают кое-какие признаки. Мы, врачи,
знаешь ли, приобретаем с годами определенную интуицию; и вот мне видится,
что он с удовольствием сиживал в наших креслах и грелся у камина. Я не в
обиде на него за эти маленькие удовольствия - других он за мой счет не
получит. Наоборот, похоже, что мои домашние расходы скоро сократятся за
его счет. Не знаю, что ты ему говорила или собираешься сказать. Но имей в
виду - если ты советовала ему не отступаться и не терять надежды на успех,
если ты поддерживала в нем уверенность, что я изменю свое прошлогоднее
решение, ты оказала ему дурную услугу и он вправе потребовать у тебя
возмещения. Не исключаю, что он подаст на тебя в суд. Ты, конечно,
действовала из лучших побуждений: ты себя уверила, что меня можно взять
измором; это ни на чем не основанная иллюзия, которая могла родиться
только в уме самого безответственного оптимиста. Тактика измора не
принесла плодов - я полон сил, как и год назад. Меня хватит еще на
пятьдесят лет. Кэтрин как будто бы тоже не изменила своего решения и тоже
полна сил. Так что мы сейчас на тех же позициях, что и раньше. Впрочем,
тебе это известно. Я только хотел тебя уведомить, что не переменил своего
решения. Подумай о моих словах, любезная Лавиния! Берегись справедливого
гнева обманутого охотника за приданым!
наивно полагала, что ты оставишь в Европе свой отвратительный иронический
тон, без которого ты не можешь обойтись, даже говоря о самых священных
чувствах.
Впрочем, ирония нужна не всегда, и я тебе докажу, что прекрасно умею без
нее обходиться. Я хочу знать твое мнение: прекратит Морис Таунзенд осаду
моего дома или нет?
ответила миссис Пенимен.
подобной грубости.
иронизировать? Твой выпад скорее напоминает мне кулачные приемы.
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей